Риск-менеджмент в эпоху бифуркаций
Шрифт:
Наиболее ярко это проявляется в последние годы в известном противостоянии «Коллективный запад – Русский мир»
Не хотелось бы касаться политики в научно-практической работе, но позволю утверждать, что это противостояние и идеологическое и историческое.
Напомню известное изречение – парадигму политика и извечно российского противника Збигнева Бжезинского (США) «Новый мировой порядок» при гегемонии США создается:
Против России
За счет России
И на обломках России!»
Выступление в г. Львов, 2018 г. на вручении ему звания почетного гражданина города.
Очевидными
Скорость изменений начинает превышать скорость адаптации классического риск-менеджмента, что требует новых быстрых и адекватных решений. Каких – это вопрос выживания.
1.4 Риски и «лебеди»
Лебеди как символ событий (прекрасных или плохих). Для советского человека балет «Лебединое озеро» по всем каналам ТВ в августе 1991 г. как плохой знак, почти экзиугроза, быстро реализовавшейся в форме Геополитической катастрофы – развала Советского союза. Возможно, под воздействием событий такого типа в начале XXI в., введена и стала активно использоваться как знак перемен, целая цветовая гамма «Лебедей» – белых, черных, серых и т.п.
Не останавливаясь на белом лебеде, как символе чистоты и счастья (в российском понимании), рассмотрим наиболее часто упоминаемые «лебединые» цвета.
Сверхактуальным оказалось понятие «Черный лебедь», введенный Нассимом Талебом (см. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости», 2007 г. [14]).
По Талебу, «Черный лебедь» (ЧЛ) – это трудно прогнозируемые и редкие события, имеющие значительные, часто катастрофические последствия. К этому типу событий относят, например, теракт 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке (разрушение башен-близнецов), риск которого был неверно оценен. Однако событие такого типа все же хоть и трудно, но все-таки предсказуемы. И здесь важнейшими является своевременная и точная оценка рисков и реализация мер по их снижению.
В настоящее время общепринято, что понятию «ЧЛ» полностью соответствует внезапно возникшая и быстро распространившаяся по миру пандемия COVID-19 (по данным на июнь 2022 г., заражений – 538 млн. чел., смертей – 0,3 млн. чел.). Как ни удивительно, но в этом случае касалось бы полной непредсказуемости и близком к катастрофическим последствиям экзистенциальные вызовы и риски были в целом купированы мировым сообществом.
Сингулярность как стремление математической функции катастроф к бесконечности была нарушена удивительно мощным проявлением обратного эффекта – адаптивности социума. Основой такой адаптивности является такие факторы как:
Готовность общества к быстрому освоению и внедрению новых информационно-коммуникационных технологий (в формате онлайн общения, интернет технологий поиска и доставки товаров, работ и услуг и др.).
Серьезные научные заделы в области фармакологии (создание и быстрое активное внедрение инновационных продуктов (вакцин)).
Для России, дополнительным фактором адаптивности является мобилизующий тренд на фоне растущей противостояния с Западом, расширение санкций, запретительные меры. Россия оказалась более подготовленной к ограничениям по сравнению с другими странами, активно, зачастую нервно и непоследовательно внедряющими или отменяющими различные карательные запреты (от обязательного «масочного» режима до локдаунов).
В определенной степени пандемия оказалась триггером развития продвинутых информационно-компьютерных технологий поддержания и общения в социуме, стирания граней между физическим и виртуальным пространством.
Отмечу, что риск такого «стирания» далеко не исследован и явно недооценен.
«Серые лебеди» хотя и маловероятные, но все же предсказуемые катастрофические события, случающиеся в мире чаще «Черных лебедей». Считается, что «Серый лебедь» – это известный (или предсказуемый), но прогнозируемый катастрофический риск. Как считают специалисты в области катастроф, «Серый лебедь» часто оказывается недооцененным и плохо спрогнозированным из-за недостаточности или полного отсутствия серьезных ресурсов для его предотвращения или минимизация возможного ущерба.
Недооценённость риска «Серого» лебедя на примере анализа теракта 11.09.2001 г., в США, отмечается в отчете сенатской комиссии США. Так в ее отчете сказано, что это был «failureofimagination» (недостаток воображения), точнее неспособность серьезной оценки известного риска.
Другие примеры Серых лебедей – катастрофа на АЭС Фукусима (Япония), авария на Саяно-Шушенской ГЭС (Россия) и пр.
События «Серого лебедя» могут происходить и внутри организации . Так согласно исследованиям и отчета крупного международного страхового брокера AON (Дублин), руководство крупных корпораций все чаще сталкиваются с повышенными рисками «Серого лебедя». В отчете установлено, что в большинстве случаев вероятность «Серого лебедя» выше, чем корпоративная подготовка к риску, недостаточность или отсутствие инвестирования для их предупреждения или минимизации. При этом утверждается, что влияние «Серых лебедей» очень велико. В качестве иллюстрации приводятся результаты анализа 300 кризисных событий. Показано, что вследствие репутационных кризисов – как одного из основных факторов риска – акционеры теряют до 30% стоимости активов в течение года после этого события.
Подчеркивается, что нежелание или боязнь реагировать на угрозы «Серых лебедей», готовность отклонять предупреждения риск-экспертов в значительной степени обусловлены когнитивной предвзятостью .
В этом плане выделяется наиболее опасная разновидность «серых лебедей» – с красивым названием «Розовый фламинго». Так называют класс предсказуемых катастроф, риски которых игнорируются из-за когнитивных предубеждений высшего руководства, с учетом влияния мощных институциональных групп интересов (концепция Френка Г. Хоффмана – известного теоретика в области вооруженных конфликтов и военнополитической стратегии США).
Исследование риска когнитивной предвзятости в применении решений дел экстремальных ситуаций – отдельная тема. (см. гл. 4.)
Тем не менее, в ряде работ предлагаются рекомендации достаточно общего плана. Так в выше упомянутом отчете фирмы AON корпорациям предлагается переосмыслить и расширить ландшафт рисков, признать серьезность их воздействия в предположении труднопрогнозируемых кризисных событий, усилить акцент на инвестиции в Риск-менеджмент с целью повышения готовности к риску неустойчивости корпорации.