Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)
Шрифт:
– Приехали.
Егоров вылез из машины и потянулся, разминаясь после дороги. Его кожаная, подбитая мехом курточка разошлась, открыв моему нескромному взору черную рукоять пистолета Макарова, торчащую из наплечной кобуры.
– Чувствуешь запах? Балтика. Любишь Балтику, рейнджер?
– Понятия не имею. Никогда об этом не думал.
– А я люблю. Ни с чем не сравнить. Все южные лужи воняют. А Балтика дышит. Свободно. Чисто. Слышишь? Как любимая женщина!
Сравнение не показалось мне удачным, но для Егорова в нем был, вероятно, какой-то смысл. Во всяком случае, судя по тому, как он оглядывал, чуть щурясь, туманное мелководье, по которому шли и шли к берегу длинные плоские волны, здесь он чувствовал себя свободно, спокойно. Дома. С его лица даже исчезла привычная насмешливость, которую ему придавала изломанная шрамом бровь.
Ну конечно же. Никакой он не подполковник. Капитан второго ранга. Кавторанг.
– Пошли, познакомлю тебя с ребятами, - кивнул он.
– Они сегодня отдыхают.
– Зачем?
– спросил я.
– Я их и так знаю.
– Пусть и они с тобой познакомятся.
– Зачем?
– повторил я.
– Ну как? Ты все-таки считаешься их начальником.
Я промолчал.
– Подчиненные должны знать своего начальника. Не так, что ли?
– не без некоторого раздражения привел Егоров решающий аргумент.
У меня на этот счет были свои соображения, но я не стал спорить. Лишь попросил:
– Не нужно называть меня рейнджером.
– Неужели обиделся?
– Нет. Не хочу, чтобы меня расшифровали.
– По такой-то зацепочке?
– удивился Егоров.
– Это кто ж такой умный?
– Вы привыкли иметь дело с дураками? Какой же дурак, интересно, едва не раскроил вам череп?
Он машинально потер шрамик на брови и кивнул:
– Убедил. Как мне тебя звать?
– Сергеем.
– Договорились. Серега. Годится?
– Годится, кавторанг, - подтвердил я. Он нахмурился:
– А вот этого не надо. Не надо этого. Не спрашиваю, как ты это вычислил...
– Была зацепочка, - объяснил я.
– Какая?
– Маленькая.
– Какая?
– повторил он.
– Вроде рейнджера.
– Ну и зануда ты, Серега!
– Зануда, Санек, - согласился я.
– Потому до сих пор и жив.
– Санек, - повторил Егоров, будто пробуя слово на вкус.
– Санек. Давно меня так не называли. Ладно, пусть будет Санек.
Он открыл дверь в пристройку.
– Пошли!..
Как я и думал, это был просторный спортивный зал. Но в отличие от школьного нашпигован он был всем, что только придумали люди для истязания собственной плоти. О назначении некоторых тренажеров я не смог даже догадаться. Зал был рассчитан человек на сорок, но работали в нем всего пятеро. Всех их я знал, это были ребята из охраны красного кандидата Антонюка. Народ серьезный, лет по тридцать и даже старше. Только один, маленький, барахтавшийся на татами с грузным спарринг-партнером, был помоложе, лет двадцати пяти. Двое таскали железо, третий лупил макивару. Работали, чувствовалось, в охотку. В зале стоял острый запах горячего мужского пота. Я и сам не отказался бы размяться после ходячей, сидячей и лежачей жизни, но Егоров привел меня сюда не для этого.
Он трижды хлопнул в ладоши, как тренер, требующий внимания. Ребята побросали свои дела и обернулись к нам.
– Все ко мне!
– приказал Егоров.
– Познакомьтесь со своим начальником.
Четверо пошли, одергивая кимоно и вытирая полотенцами потные лица и шеи. А маленький вдруг пару раз подпрыгнул на месте, как тугой баскетбольный мяч, и издал резкое, как крик чайки, "Йеа!".
– Миня!
– прикрикнул Егоров, но маленький уже летел на меня, будто выпущенный из арбалета, мелькали руки-ноги во фляках, доли секунды оставались до момента, когда моя шея будет в захвате его ног и хрустнут вывернутые позвонки.
Коронный номер одного моего знакомого, бывшего лейтенанта спецназа Олега Мухина по кличке Муха.
Хорошая, конечно, вещь атмосфера офицерской казармы и особенно тренировочного лагеря, где тебя постоянно проверяют по форме 20. Но вблизи это не так уж и романтично, как кажется в воспоминаниях. Все-таки довольно утомительно все время быть в напряге. И не по делу, а так, традиции ради. Отвык я от этого. И не намерен был привыкать. Поэтому сделал перекат через спину, единственный способ уйти от захвата, а между делом слегка врезал Мине по яйцам. А когда он шмякнулся на пол, отскочив от шведской стенки, возле которой мы стояли, присел возле него на корточки, взял за плечо (есть там такая болевая точечка) и попросил:
– Не нужно больше так делать, Миня, ладно? Не будешь?
– С-сука!
– промычал Миня.
– Не сука, а голубчик, - поправил я в традициях тех самых курсантских тренировочных лагерей. Может, конечно, не везде, но у нас это выражение было в ходу.
И поскольку Мине в этот момент было не до пионерских обещаний, вместо него ответил один из четверых, постарше:
– Не будет. Здравия желаем, начальник. Давно нам хотелось на тебя посмотреть. Капитан-лейтенант Козлов, - представился он, пожимая мне руку.
– Отставить!
– приказал Егоров.
– Вы охранники из частного агентства, а не капитаны и лейтенанты!
– Понято. Тогда просто Гена.
– Здорово, Гена, - ответил я и представился в свою очередь: Серега.
Назвались и остальные: Костик, Толян, Борис. А с Миней я уже был знаком. И он со мной тоже.
– А где шестой?
– спросил я.
– Какой шестой?
– удивился Егоров.
– Смуглый, с приплюснутым носом, лет тридцати. Работал на дальних подходах.
Ребята с искренним, как показалось мне, недоумением переглянулись. Егоров покачал головой:
– Не врубаюсь, о ком ты. Это не наш. Нас здесь всего шестеро. Ребята и я. Смуглый, говоришь?
– Да. Лет тридцати, с приплюснутым носом, - повторил я.
– Не со сломанным, как у бывших боксеров, а просто слегка приплюснутым.
– Это кто-то не из наших, - повторил Егоров так убедительно, что я ему поверил бы, если бы не засек пару раз контакт этого смуглого с Егоровым. Контакт был быстрый и носил явно деловой характер. Я ожидал от Егорова простодушных предположений, не является ли этот таинственный шестой тем самым киллером, которого мы пытаемся вычислить, - и это было бы вполне естественно. Но Егоров, видно, так растерялся от неожиданности, что счел за благо перевести разговор на другую тему.