Рискованное увлечение
Шрифт:
– Мне нравилось быть распутником. Я упивался, видя, как женщины размякают от моего взгляда, как они краснеют и тают, когда я улыбаюсь им определенным образом. Привнести восторг в женские глаза, когда бы я ни захотел, доставляло мне истинное удовольствие. Я начинал чувствовать, что могу покорить весь мир. К власти очень быстро привыкаешь. Но эта власть не для принуждения, а для завоевания желания сдаться. Это кружит голову больше, чем вино. Вам не нужно принуждать меня, Джульетта. Я сдался вам уже давным-давно.
Он целовал мочки ушей, прежде чем вновь отыскать рот.
Хотя неистовый гнев по-прежнему стучал в сердце, она услышала стон. Ее стон, с содроганием вырывающийся из легких. Губы Олдена нежно коснулись уголков рта, языка, отдельно верхней губы, потом нижней. От брызнувших слез у нее защипало глаза. Тогда он провел губами по очереди поверх каждого века, будто хотел поцелуями снять боль.
– Вы хотите яркости, Джульетта. Остроты ощущений. Но это основывается на удовольствии. На взаимном восхищении. На прикосновении кожи к коже. Вы прекрасны. Редкостно. Я поражен глубиной моего желания. Но ваше тело принадлежит вам, власть – целиком ваша.
– Я потерпела поражение, – сказала Джульетта. – Я больше не могу выносить это бремя. Помогите мне, Олден.
Его губы мягко прижались к ее лбу.
– Расслабьтесь. Со мной вы в безопасности.
Он подобрал ее волосы, ловко развязал ленты и расплел длинные пряди. Одна за другой, они скользили сквозь его пальцы, плавно перемещаясь поверх груди, сбиваясь в знакомую теплую массу цвета красного дерева.
Завернутая в кокон из собственных волос, Джульетта чувствовала себя защищенной.
Ничего не говоря, Олден взял ее правую руку. Его ладони принялись ласкать кожу от локтя к запястью. Его пальцы отыскивали каждую напряженную мышцу. Он массировал упорно, напрочь стирая напряжение и боль.
Очень скоро ее тело расслабилось. Руки, казалось, вытянулись в длину, подобно стеблю, выросшему из сухого сморщенного семени, Слишком долго пролежавшее в земле зернышко превратилось в растение. Из почек выпрыгнули молодые сильные листья. Она была весенним цветком, распустившимся от подпитки живительной силой.
Плечи, как побеги, тянущиеся к солнцу, поднялись вверх, прямые и крепкие.
Левая рука, лежащая вдоль туловища, по контрасту чувствовала себя подобно сморщенной обезьяньей лапе.
Олден поцеловал Джульетту и наконец взялся за левую руку. Забрав ее в ладони, он начал священнодействовать.
Его суровое, сосредоточенное лицо было исполнено решимости. Свет просачивался сквозь ее ресницы яркими нитями золотистого пламени. У нее захватывало дыхание от этого великолепия. Он был поистине прекрасен в отблесках свечи – даже его восставшая плоть, выглядела величественно.
Рука расправилась, безбоязненно протянувшись к дарующему жизнь теплу.
Олден благоговейно перевернул Джульетту на живот. Ее покровы соскользнули с тела, и она, как рыба, шлепнулась на постель, волоча за собой ноги. Но руки, казалось, плавали в воздухе.
Собирая и отводя в сторону ее пряди, Олден коснулся плеч. Волосы сразу запели.
Джульетта прижалась лицом к подушке, когда Олден приступил к спине. Надавливая большими пальцами с обеих сторон позвоночника, он изгонял демонов, вызвавших уродливую деформацию. Кожа под его ладонями делалась мягче, спина податливее. Ягодицы послушно выпрыгнули навстречу его пальцам. Джульетта становилась все доверчивее, все прекраснее.
Когда все было закончено и не осталось ничего, кроме упоения, Олден поднял Джульетту на руки.
– Вы так же очаровательны, как дневной свет, – сказал он, с улыбкой заглядывая в ее затуманившиеся глаза. – Я считаю за честь прикасаться к вам.
Она приникла к нему и разразилась слезами.
Олден гладил ее по спине и покрывал поцелуями виски, макушку и уши. Когда слезы высохли, она высвободила голову и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ.
– Давайте предадимся любви, Джульетта. Не борьбе, не прелюбодеянию – любви. Теперь поцелуйте меня.
Он отыскал ее рот – и сияющее пламя пронеслось сквозь кровь.
Олден скользящим движением вторгся в нее, ввергая в трепет. В исступленном восторге она вскрикнула и глотнула воздух, ликуя, словно легкие и горло освободились от последних остатков скверны. Вероятно, ее очаровывал сам Юпитер в потоке сверкающих капель. Владыка всех богов, остроумный и смышленый, грешный и благородный, он дарил ей любовь. Могущественный демон с энергией и мудростью распутника услаждал ее, пока она не почувствовала себя прекрасной, восхитительной, свободной от ненависти.
Олден лежал и смотрел в потолок, пока Джульетта, вконец обессиленная, спала на его груди.
«Все равно для вас это ничто. Такой же эпизод, как все прочие».
Всю свою сознательную жизнь он провел, не преследуя ничего, кроме «эпизодов». Охота возбуждала. Ее неизбежная кульминация давала интенсивность ощущений. Он соблазнял женщин, которых хотел, и никогда не знал поражения. Никогда. Одна за другой они падали в его постель. Правда, выбирал он только женщин, не представляющих угрозы для его безопасности. Это были чужие жены, вступившие в брак по необходимости, но не чувствовавшие себя в нем счастливыми. Либо это были циничные вдовы, не стремившиеся вновь связывать себя брачными узами. Были даже профессиональные куртизанки.
Он думал, что Джульетта вдова и подступ к ней безопасен. Но вдруг выяснилось, что пять лет назад она попала в ловушку. Несчастливое замужество, казалось, создавало идеальные предпосылки для короткой или, что было бы желательнее, продолжительной связи. Он еще никогда не достигал таких высот экстаза, как с ней, и не хотел отказываться от физического удовольствия. Так почему, черт возьми, невозможно спрогнозировать будущую жизнь, в которой Джульетта займет место его любовницы?
Свечи гасли одна за другой. Немногие из оставшихся отбрасывали на стены танцующие тени. Старое строение глухо вздыхало, будто готовясь коротать долгие прохладные часы до рассвета. Олден натянул покрывала на Джульетту и на себя.