Рискуя и любя
Шрифт:
С Фрэнком Винеем и Джессом Макферсоном, старым другом его отца, Джону не надо было скрывать свое истинное лицо. Встречаясь с этими людьми, он испытывал огромное облегчение и радовался редкой возможности сбросить маску и побыть самим собой.
Усевшись за стол, он отключил телефон, достал свой портативный компьютер и подключил его к телефонной линии. Набрав пару команд, он очутился в базе данных ЦРУ. Джон, один из немногих пользователей ЭВМ, продолжал работать с операционной системой MS-DOS и отдавал ей явное предпочтение перед другими системами, предполагающими работу с мышкой. Никто и не спорит, мышкой удобно пользоваться, когда играешь в игры или ищешь информацию по сети, но по собственному опыту Джон знал, что во время работы с базами данных мышка существенно замедляет процесс. Ему было гораздо проще напечатать команды DOS, чем возиться с мышкой и нажимать на ее клавиши, а потом снова возвращаться к клавиатуре. В его положении каждая секунда дорога: либо он успеет получить необходимую информацию и сумеет спастись, либо его поймают.
Джон нашел в базе данных массу сведений о Луи Ронсаре: кто были его родители, где он родился и вырос, как учился в школе, кто были его друзья, его увлечения. В детстве Луи не испытывал лишений; его отец — богатый промышленник, а мать — красавица из богатой семьи, обожавшая своих детей, старшего, Луи, и Мариетт, которая была младше брата на три года.
Когда Луи учился в Сорбонне, его мать умерла от рака. Пять лет спустя отец погиб в автокатастрофе, направляясь по делам в Германию. Луи взял на себя управление семейными делами и по каким-то причинам прослыл отступником. С того времени и по сегодняшний день о его личной жизни не было известно почти ничего, хотя он совершенно не походил на отшельника.
Ронсар владел огромным поместьем на юге Франции. Поместье хорошо охранялось. Ронсар нанял целую армию охранников, призванных обеспечить его безопасность; чтобы попасть в их число, кандидат был обязан пройти строгий отбор. ЦРУ тоже внедрило туда своего сотрудника, но это не привело ни к каким результатам; агенту не удалось ничего разузнать, поскольку он находился под постоянным наблюдением. Тем не менее он все еще работал в охране Ронсара. Джон запомнил его имя и легенду для прикрытия.
А вот и последняя фотография Ронсара; красавец мужчина с экзотическими чертами лица и оливковой кожей. Он носит длинные волосы, обычно собирая их в хвост на затылке, а на торжественных приемах распускает, как львиную гриву. На фотографии он возвращается с какого-то банкета в смокинге, на руке у него повисла ослепительная блондинка. Она смотрит на него с обожанием и улыбается. Это Софи Жерар, одна из многочисленных возлюбленных Ронсара. Теперь уже бывшая возлюбленная.
У Ронсара длинный список любовниц. Он пользуется успехом у женщин. Его связи длятся недолго, но со своей очередной пассией он неизменно любезен и нежен, пока его взгляд не остановится на другой красотке.
В досье имеется план земельных владений Ронсара, а не самого особняка. Ронсар время от времени устраивал приемы, но на них приглашались избранные, и ЦРУ никак не удавалось подослать к нему своего человека в качестве гостя или прислуги. Откровенно говоря, Ронсар не входил в число первоочередных задач их организации, поэтому им особенно никто и не занимался.
Теперь все изменилось, и наблюдение за Ронсаром значится первым пунктом в их списке.
Джон просмотрел еще несколько файлов, проверил финансовые счета Ронсара (из тех, что были известны), узнал, кто установил систему безопасности на вилле и существует ли план коммуникаций. По всем этим вопросам имелась весьма скудная информация; либо Ронсар уничтожал все свои записи и счета, либо они и вовсе никогда не существовали.
Когда Джон закончил работу, было уже два часа ночи. Он потянулся, разминая затекшие плечи. Завтра вечером ему вновь предстоит встретиться с Фрэнком, и, вероятно, они получат еще какие-нибудь новости. А пока он может отдохнуть.
Джон принял душ и лег в постель. Он всегда засыпал почти мгновенно, как солдат, — привычка, выработанная годами. Но сегодня он лежал, уставившись в потолок, где мигала красная сигнальная лампочка пожарного датчика. Ему не надо было гадать о причинах бессонницы: причина была одна.
Ниема.
Даллас погиб пять лет назад. Почему же она до сих пор не вышла замуж или хотя бы не завела с кем-нибудь постоянный роман? Ей ведь было всего двадцать пять, когда погиб Даллас, и она была хороша собой. Сам он ни разу за эти пять лет не позволил себе навести о Ниеме справки или лично встретиться с ней. А теперь решил, что прошло достаточно времени, и был внутренне готов к тому, что у нее давным-давно появились муженек и парочка детишек и жизнь ее вошла в обычную колею.
Но этого не случилось. Она по-прежнему одна.
Интересно, изменилась ли она внешне? Может, пополнела, а в волосах появились первые седые прядки? У многих седина появляется уже в двадцать лет. А ее огромные черные глаза — наверное, они все так же способны свести мужчину с ума.
Он может увидеть ее. Она никогда не узнает об этом. Он удовлетворит свое любопытство, усмехнется про себя (все-таки увидеть ее еще раз будет приятно) и пойдет своей дорогой. Но в глубине души он понимал, что никогда с ней не встретится и лучше сразу расставить все точки над i. При его образе жизни и специфической профессии опасно предаваться подобным мечтаниям, какие бы заманчивые перспективы они ни сулили.
Впрочем, одно дело понимать это умом и совсем другое — решительно пресечь мечтания в корне. Он сделает то, что должен сделать, но больше всего на свете ему хочется сейчас заключить ее в объятия, всего один раз, и чтобы она знала, что целует и ласкает ее именно он. Всего один раз — раздеть ее и обладать ею, и этого будет достаточно, поскольку повторить он вряд ли осмелится.
Однако шансов у него никаких, так что этот «всего один раз» так и останется несбыточным сном. В конце концов он усилием воли прогнал бесплодные мечты и, повернувшись на бок, погрузился в сон.
Джон приехал домой к Фрэнку примерно в то же время, как и накануне вечером, в автомобиле с затемненными стеклами. Он поставил машину в гараж, двери которого автоматически поднялись и закрылись, как только он въехал внутрь. Джон весь день занимался тем, что выискивал дополнительные сведения о Ронсаре и пытался разработать план проникновения на его виллу; пока его старания не увенчались успехом, но рано или поздно тайное станет явным.
Фрэнк открыл дверь, рассеянно кивнул Джону. Фрэнк работал практически все время, где бы он ни находился, даже дома. Когда была жива Доди, ради нее он на время откладывал работу, хотя не прекращал обдумывать варианты и в ее обществе, пока она, смеясь, не прогоняла его в офис. После смерти Доди Фрэнк стал работать по шестнадцать часов в сутки.
— Я как раз собирался выпить кофе, — сказал он Джону. — Ступай в библиотеку, я сейчас принесу туда поднос.
Джон остолбенело уставился на своего приятеля. Фрэнка никак нельзя было назвать домовитым хозяином; как он ни старался, кофе варить он так и не научился. Со смертью Доди Джон вскоре понял, что если ему вдруг захочется выпить кофейку в доме у Фрэнка, лучше приготовить его самому.
От Фрэнка не ускользнул изумленный взгляд, которым наградил его Джон, и он раздраженно буркнул: