Рискуя и любя
Шрифт:
Изумленно вытаращив глаза, она следовала за ним из комнаты в комнату.
— Если тебя это так шокирует, я постараюсь больше не произносить «черт»и «проклятие». Но не пытайся сменить тему. Стало быть, мистер Виней установил за мной слежку? Значит, за мной велось пристальное наблюдение. С какой целью? Ответь мне!
— Наблюдение велось совсем недолго: требовалось установить твой ежедневный распорядок. А сейчас за тобой присматривают время от времени, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке, и отметить возможные перемены.
— Но скажи, зачем
— А никто и не тратил их время. Фрэнк нанял частного детектива.
Если до сих пор Ниема испытывала легкое раздражение, то сейчас она пришла в ярость. Распахнув дверь в спальню, она выпалила:
— Так вы платили частному агентству, чтобы те следили за мной? Господи, Такер, да ты мог бы просто позвонить мне домой!
Джон шел навстречу ей по темному коридору. Поскольку он был одет во все черное, то почти терялся во мраке; светлым пятном выделялись только его лицо и руки. «Наверное, потому, что он двигается бесшумно, — отрешенно подумала она. — Он неуловимый, как тень; его можно лишь увидеть, но никак не услышать».
— Джон, — произнес он.
— Что?
— Ты назвала меня Такер. А меня зовут Джон.
Он остановился перед ней так близко, что она чувствовала жар и запах его разгоряченного бегом тела. Она сделала шаг назад и, вскинув голову, посмотрела ему в лицо.
— Я еще не привыкла к твоему новому имени. Ты был для меня Такером все эти пять лет, хотя мы с тобой и не встречались. И вот не прошло и суток, как ты уже Медина.
— Не Медина. Джон. Зови меня по имени. Странно, он так упорно настаивает на этом, стоя перед ней и сверля ее суровым взглядом.
— Ну хорошо, Джон так Джон. Но я могу и сбиться, когда ты мне осточертеешь, что в среднем будет происходить каждый час.
Он ухмыльнулся, оттого ли, что так часто се раздражает, или потому, что она сказала «осточертеешь». С какой стати он вообразил себе, что она святая невинность? Если он будет смеяться каждый раз, когда она скажет что-нибудь не совсем приличное, то у нее разовьется комплекс неполноценности.
Она ткнула его пальчиком в грудь (что было равносильно попытке проткнуть стальную пластину) и произнесла:
— Когда мы окажемся во Франции, у тебя все равно будет другое имя, так стоит ли мне привыкать к этому? А что, если я ненароком ошибусь и назову тебя Такер?
— Я постараюсь не пристрелить тебя за это.
— Так ты не скажешь мне свое новое имя? — изумленно переспросила она.
— Пока нет.
Ниема протиснулась мимо него в комнату.
— Я пойду приму душ. Будь любезен, захлопни за собой дверь, когда будешь уходить.
Моясь под душем, она кипела от злости. И почему он отказался сообщить ей свое имя прикрытия? Должно быть, ему нравится играть в секретность. Впрочем, для него это стало образом жизни, и он делает это не нарочно… нет, нарочно, черт его дери! Он все обдумывает, каждый свой поступок — она поняла это еще в Иране.
Следовательно, он специально открыл ей свое настоящее имя. И вовсе он не удивился, увидев ее. Джон Медина так просто не выбалтывает свои секреты, иначе ему не прожить и дня. Но вот вопрос — почему? Почему он открыл ей свою тайну? Мог бы по-прежнему именовать себя Такером, и у нее не возникло бы проблем. Пожав плечами, она решила не ломать голову над этим вопросом. Кто знает, что руководит поступками Джона Медины?
Ниема проделала в ванной привычный утренний ритуал: освежилась под душем и натерла тело ароматным смягчающим лосьоном. На работу она приезжала к девяти утра, поэтому ей не надо было торопиться. Она специально вставала пораньше, чтобы спокойно собраться без спешки.
Войдя в спальню, она достала темно-синий комплект нижнего белья, а надела только трусики. Лифчик она надевала на пробежку и под деловой костюм, а дома предпочитала обходиться без него. Нырнув в махровый халат, она потуже затянула пояс, обвязала мокрые волосы полотенцем и босиком пошлепала на кухню — подогреть кофе, сваренный Мединой.
Медина собственной персоной сидел за стойкой и невозмутимо потягивал кофе. Ниема налила себе кофе в чашку и небрежно заметила:
— Я думала, ты уже уехал.
— Почему?
Она обернулась к нему и, прислонившись к кухонному шкафчику и держа в руке чашку, смерила его взглядом. Волосы у него были влажные.
— Я воспользовался твоей второй ванной комнатой, — пояснил он. — Надеюсь, ты не имеешь ничего против. Правда, мне не во что было переодеться.
— Нет, я не против. Но, по-моему, тебе пора ехать. Мне скоро на работу.
— Никакой работы. Ты ушла в бессрочный отпуск. Ниема отхлебнула кофе, чтобы скрыть удивление и раздражение.
— Это для меня новость.
— Фрэнк еще вчера об этом позаботился. Пока наша миссия не закончится, ты в моем распоряжении.
Нельзя сказать, что это известие ее обрадовало. Что-то екнуло в груди. Ниема снова отпила глоток, пряча волнение.
Одетый во все черное, он напоминал ей гибкую пантеру, удобно расположившуюся на отдых в се светлой кухне. Футболка облегала его торс, как вторая кожа, подчеркивая широкие плечи и мускулистый живот. Его стройная высокая фигура казалась сейчас более мускулистой, чем под пиджаком. Он имел в виду совсем другое, но, глядя на него, Ниема невольно задалась вопросом: а каков он в постели? Если так же вынослив, как и в беге… ого!
Впрочем, здраво рассудив, что подобные мысли ни к чему хорошему не приводят, она спросила:
— Итак, чем же я буду заниматься до отъезда? И когда именно мы уезжаем?
— Через неделю. Требуется время, чтобы разработать для тебя надежное прикрытие. А пока будем тренироваться. Владеешь ли ты пистолетом и приемами самозащиты?
— Очень посредственно.
— Ты проходила курс тренировок по самообороне?
— Нет. Знаю только некоторые приемы, используемые при нападении. — И то, чему успел обучить ее Даллас, но это было пять лет назад, и она почти все забыла.