Рискуя и любя

Ховард Линда

Ниема задумчиво уставилась на платье, которое собиралась надеть сегодня вечером. Черное шелковое платье с бретелями шириной в дюйм, которые расширялись, формируя изящное декольте с глубоким вырезом. Вырез украшала брошка из черного искусственного жемчуга с ниточками бусинок, свободно ниспадающими на грудь. У Ниемы имелись и другие платья, и все же она решила надеть черное, чтобы при необходимости раствориться в темноте.

Кроме черных туфель на шпильках, Ниема отыскала еще одну более-менее приемлемую пару, но это оказались черные босоножки на каждый день с растяжимыми ремешками. Она вытащила их из чемодана и стала думать, как бы придать им нарядный

вид. В них, конечно, гораздо удобнее танцевать, но вид у них самый что ни на есть будничный. Ниема Джемисон не может допустить небрежность в подборе вечернего туалета. У нее изысканный вкус и чувство стиля.

— Господи, ну почему ты не неряха? — пробормотала она, обращаясь к своему второму Я.

Ниема в очередной раз оглядела платье — изысканно-простое и безупречно-элегантное, даже с этими черными ниточками жемчуга. Она поддела одну из нитей пальцем, и бусинки закачались. Они будут привлекать внимание к ее груди.

Она взглянула на черные босоножки, затем снова на жемчужные бусинки и с любопытством осмотрела брошку. Нити бусинок были прикреплены с обратной стороны брошки.

— Теперь займемся рукоделием, — буркнула она и отправилась за нитками и ножницами. Конечно, Ниема прекрасно отдавала себе отчет, почему с таким рвением занялась украшением босоножек: она просто старается не думать о Джоне и его словах о том, что он не все делает ради работы. И как прикажете понимать эту фразу? Он имел в виду ее, Ниему, или кого-то другого? В его жизни было столько всяких событий, что он вполне мог отнести эту фразочку на счет чего угодно. Большинство ведет ничем не примечательное существование, и им нечего скрывать, кроме, скажем, количества пивных, которые они посетили по пути с работы домой. Прошлое Джона было покрыто мраком таинственности, и никто никогда не узнает, что сделало его таким, какой он есть.

Украшение босоножек не достигло своей цели и не отвлекло ее от мыслей о Джоне. Потеря Далласа явилась для нее тяжелым ударом; а каково было Джону, когда он своими руками убил собственную жену? Она честно пыталась отыскать в своем сердце хоть каплю сочувствия к этой женщине, но тщетно. Эта предательница продала свою страну и жизни ни в чем не повинных людей. С точки зрения Ниемы, это ставило ее на одну доску с террористами, использующими отравляющий газ или взрывчатку. Даллас погиб в борьбе с такими, как она.

Сегодня вечером она, быть может, видит Джона в последний раз.

Эта мысль вертелась в ее голове, пока она приклеивала к ремешкам босоножек ниточки жемчуга. Впрочем, были и другие моменты, когда ей казалось, что она распрощается с ним навсегда: когда он уехал во Францию раньше ее; когда в телефонной трубке звучал его голос и она знала, что ее могут не пригласить на виллу. Но на этот раз все еще более определенно: как только он скопирует файлы, тотчас исчезнет из ее жизни.

А она останется до конца праздника и уедет тогда, когда запланировала. Через неделю она уже будет дома и вернется к повседневной работе, но эти сказочные дни останутся в ее памяти навеки.

Правда, сейчас она чувствовала себя как никогда оживленной и бодрой. Каждая клеточка ее тела пела. Она приняла ванну с ароматической солью и вымыла волосы. Ей даже удалось заставить себя немного вздремнуть, что обычно случалось не часто, но события сегодняшнего дня утомили ее. Сделав маникюр и педикюр, она покрасила ногти в ярко-алый цвет. Пусть им с Джоном больше не суждено встретиться, так он по крайней мере надолго запомнит, как она выглядела в этот последний день.

Ей не хотелось возвращаться в свою комнату за приборами и оружием, но не могла же она уместить все это в крошечной дамской сумочке. В ней было место только для кредитной карточки, губной помады, пудры и ключей от комнаты. Ниема подумала было припрятать пистолет и приборы где-нибудь на вилле, но она плохо знала расположение комнат, а вдобавок в коридорах было полно народу.

Что ж, ничего не попишешь: придется возвращаться в комнату за своим хозяйством. Она завернула приборы и пистолет в черный меховой палантин, подходящий к ее платью, и засунула сверток в ящик комода под белье. Затем глубоко вздохнула, расправила плечи и внутренне приготовилась к последнему акту пьесы.

Джон ждал ее у подножия лестницы. Увидев, что она спускается, он выпрямился, его голубые глаза прожгли ее насквозь страстным взглядом — ни дать ни взять пылкий влюбленный. Краем глаза Ниема заметила Ронсара, наблюдавшего эту сцену с выражением искренней тревоги и сожаления на лице. Она встретилась с ним глазами и беспечно улыбнулась ему. Он развел руками, что могло означать: «Я сделал все, что мог».

Джон проследил за направлением ее взгляда, и глаза его зловеще прищурились. Вид у него был самый угрожающий. Боже правый, да он настоящий актер. Ему непременно надо податься в Голливуд; с таким талантом он обязательно получит пару «Оскаров»и заработает гораздо больше денег, чем на государственной службе.

Придется и самой немного подыграть ему. Ниема замедлила шаг, приближаясь к Джону. Он слегка нахмурился и протянул ей руку, призывая подойти поближе.

Она молча повиновалась и взяла его за руку, и он повел ее в бальный зал, где те же гости, что и вчера, занимались тем же, чем и вчера, сменив только наряды. Он обнял ее, прижал к себе и, медленно переступая под музыку, положил голову ей на плечо — классическая поза влюбленного мужчины, полностью поглощенного своей партнершей.

— Мне пришлось все оставить в комнате, — тихо промолвила она, прижавшись щекой к его плечу. — Я не смогла уместить их в сумочку.

— Как! Ты не догадалась засунуть пистолет в вырез платья? — И он окинул взглядом лиф ее платья, плотно обтягивавший грудь.

— Осторожнее, — пригрозила она. — У меня там спрятан кинжал, и я им воспользуюсь. — Он улыбнулся — она поняла это по движению его губ у своего виска. — Ты организовал прикрытие?

— Нет. Побоялся, что ты будешь против. Рискнем так, без прикрытия.

— Что ж, я люблю рисковать. — Не успели эти слова сорваться с языка, как ее обуял ужас. Нет, она терпеть не может риск! Раньше — да, любила. Но не теперь.

Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях, и еще крепче прижал ее к себе.

— Что-то не так?

— Нет, ничего, — машинально отозвалась она.

— Ничего из того, что мне следует знать, — поправил он.

— Именно так.

И снова его губы улыбнулись, слегка касаясь ее волос. Спустя некоторое время он произнес:

— Вчера ты казалась мне выше. Скажите пожалуйста — заметил!

— Я не стала надевать туфли на шпильках. Немного приукрасила обычные босоножки, чтобы они подходили к платью. — Она чуть-чуть приподняла ногу, чтобы он смог разглядеть жемчужные полоски на ремешках босоножек.

Джон насупился:

— Ты испортила платье от Диора, чтобы украсить босоножки?

— Не волнуйся, — успокоила она его. — Я посчитала, что босоножки на плоской подошве гораздо важнее платья. Кроме того, секретные миссии оплачиваются из бюджета; тебе ведь не предъявят счет за испорченное платье?