Ритер
Шрифт:
Известие о том, что Антон попытался ее спасти, но был раскрыт и бежал, не слишком огорчило Таню. Скорее ее порадовало, что родной Антошка избежал страшной опасности, не попал в плен, не продан в рабство и не убит. Она и не надеялась, что Рыбников или кто-то из ребят смогут спасти ее, поскольку считала, что любой ритер, пусть даже и с небольшим отрядом, беспомощен против всей государственной махины.
Таня рассчитывала только на себя и, конечно же, не думала отказываться от надежды вернуть себе свободу. Впрочем, она прекрасно понимала, что не сможет доказать свою правоту в суде, как и бежать из надежно охраняемой усадьбы Леодра. Ее надежды на побег были связаны с новым хозяином,
Была, впрочем, в жизни Тани еще одна проблема, с которой девушка не в силах была справиться. Уже через несколько недель после похищения она стала ощущать сильное эротическое возбуждение. В жизни Тани и прежде были моменты, когда она подолгу оставалась без мужских ласк. Несмотря на неизменно большое количество претендентов на ее любовь, девушка всегда была разборчива. Однако никогда еще, сколько она себя помнила, ей так не хотелось мужчины. Ночи временами превращались в сплошной кошмар, когда, не в силах заснуть, Таня извивалась в своей постели, силясь освободить связанные веревкой руки и хоть как-то утолить свое вожделение. Вначале Чубенко, а потом и сменившие его служанки, увидев это, обычно давали рабыне выпить какой-то отвар, после которого она забывалась тяжелым сном.
Сны были блаженством, но всегда имели один сюжет. В них в ее комнату в сияющих доспехах с обнаженным мечом врывался красавец Арис, и Таня отдавалась ему со всей страстью, которую только была способна вообразить. Но после пробуждения наступало разочарование. Ласки прекрасного воина оказывались наваждением, а все тело пленницы вновь пронизывали тоска и желание страстного секса.
Это длилось непрерывно и не могло не отразиться в танце девушки, благо разучиваемые движения были очень эротичными. В начале Аине даже была довольна новым наполнением движений, но потом и она решила, что это чересчур. Однажды, задав ученице изрядную трепку, она даже прикрикнула: «О чем ты думаешь, девчонка? О танце или о мужском члене?» – чем вогнала Таню в густую краску.
С тех пор Таня стала как можно тщательнее скрывать свои чувства и стараться концентрироваться на танце. Но все же внутренний огонь разгорался все жарче. И, самое удивительное, что в качестве объекта всех эротических фантазий неизменно выступал один и тот же человек – начальник внешней стражи, благородный ритер Арис.
Вот и сейчас, подумав о нем, Таня ощутила характерную тяжесть внизу живота, а ее рука легла на грудь. Заметившая это служанка мигом сорвалась со своего места, намереваясь пресечь недопустимое поведение рабыни. Таня быстро отдернула руку. От слез удержал лишь страх наказания за потекшую косметику.
В комнату вошла Аине. Она остановилась перед Таней, пристально посмотрела на нее и спросила:
– Готова?
Таня кивнула. Аине сделала жест, приглашающий Таню следовать за ней. Девушка починилась. Вместе они вошли в знакомый зал, где целых три месяца Аине обучала ее танцу осы. Как обычно, у стены замерли в ожидании музыканты со своими инструментами. Но теперь в простенке между высокими окнами появились два золоченых кресла.
Аине поставила Таню лицом к креслам, шагах в десяти от них. Потянулись минуты ожидания. Наконец, входная дверь зала скрипнула, и вошел Леодр. За ним следовал согбенный желчный старик, на лице которого прочно застыла печать порока. Замыкала процессию Кимора.
При виде Леодра буря ненависти поднялась в груди у Тани, но она подавила ее усилием воли и ничем, кроме поджатых губ, не выдала своих эмоций.
Мужчины развалились в креслах. Кимора встала за их спинами. Окинув Таню безразличным взглядом, купец проговорил:
– Что же, в этом костюме она выглядит получше. Пожалуй, за нее можно будет получить достаточно денег, чтобы окупить твой гонорар, благородная Аине. Но это, конечно, только в том случае, если она еще и танцует достаточно хорошо. Пусть она покажет, что умеет. Ты помнишь наш договор. И ты, девка, надеюсь, не забыла. Сегодня экзамен в первую очередь для тебя. Если ты выдержишь его, станешь танцовщицей во дворце или богатом доме. Если нет, будешь шлюхой в дешевом борделе. Ты меня поняла?
Таня сдержанно кивнула.
– Итак, благородная Аине, – Леодр повернулся к наставнице, – я хочу проверить, так ли совершенно ее искусство. Я не хочу ударить в грязь лицом перед покупателями. Перед любыми покупателями, заметь. Дурная слава, среди любого сообщества, – это убытки для такого купца, как я. Поэтому я хочу убедиться, что ее танец растопит сердце любого зрителя. Пусть она станцует, но не для меня. Я человек чувственный и добросердечный. Достаточно девушке состроить глазки, и мое сердце тает. Поэтому в качестве экзаменатора выступит мой дядя Шес. Он прожил долгую жизнь. Ему уже минуло восемьдесят… И с тех пор как он обрел мужскую силу, он всегда возгорался, завидев красивого юношу, но оставался равнодушен к прекрасным девам. И если танцовщица растопит его сердце, я сочту, что она достаточно подготовлена. Начинайте.
По тому, как поджала губы Аине, Таня поняла, что речь купца сильно задела наставницу. Впрочем, женщина быстро совладала с собой и подошла к ученице уже с невозмутимым лицом.
– Ты всё поняла, девочка? – шепнула Аине на ухо Тане. – Не только мой гонорар, но и твоя судьба зависит от того, захочет ли тебя этот старый хрыч. Танцуй так, чтобы камень не устоял, если хочешь выжить.
Аине отошла в сторону и сделала музыкантам знак приготовиться. Таня тоже заняла исходную позицию в дальнем углу зала. Она была готова буквально испепелить взглядом ненавистных мучителей. Но когда заиграли первые аккорды, ее охватил ужас. Она вдруг поняла, что в такой ярости, которую она испытывала сейчас, она не просто не сможет станцевать хорошо. Она вообще будет не в состоянии танцевать. И что тогда? Жалкая рабыня в дешевом борделе? Конец надеждам на побег? Крах планов отмщения? Нет, этого допустить нельзя. Но что же делать? Как заставить себя танцевать?
Спасительная мысль мелькнула в мозгу подобно молнии. Арис, конечно же. Она будет танцевать для него, так, будто он здесь. Так, будто в этом зале нет никого, кроме него. Так, будто от этого танца зависит благосклонность возлюбленного.
Таня сорвалась вперед, отсчитывая такты музыки и удары своего сердца. Когда она выбежала в центр зала, то перед ее мысленным взором не было никого, кроме славного воина в сияющих доспехах…
Музыка смолкла. Таня сидела на полу, прикрываясь руками, полностью обнаженная, в одних украшениях и туфлях. Три предмета одежды лежали вокруг нее на равном удалении.
Таня встрепенулась. Образ прекрасного воина исчез, а на том месте, где она видела его недавно, белели три мерзких рожи. В зале царила гробовая тишина. Никто не шевелился. Первой ожила Кимора. Подойдя к креслу дяди Шеса, она заглянула ему в глаза и произнесла:
– По-моему, всё ясно, батюшка. Ишь, как глаза сверкают, да слюна течет. Уж он бы за нее сейчас принялся, если бы сердце выдержало.
Не слушая старуху, Леодр поднялся, шагнул к Тане и хриплым голосом заявил:
– Я хочу ее.