Ритмы Евразии
Шрифт:
Эфталиты и их соседи в IV в. [71]
О народе, называемом эфталиты, мир узнал впервые в 384 г. н.э. когда при осаде Эдессы в персидском войске появились эфталиты, восточные соседи персов [288, с.82]. Однако после этого они еще свыше полувека были в тени и не играли значительной роли на арене истории. Зато они это наверстали к середине V в.
Несмотря на то что по поводу происхождения и этнической принадлежности эфталитов имеется огромная, уже почти необозримая литература, оба эти вопроса не могут считаться решенными. Начнем с имени эфталитов, которых называли белые хунны. Почему хунны и почему белые? Во-вторых, происходит ли этноним «эфталит» от имени царя (как думал Гиршман) или от места обитания или же это политический термин? В-третьих, кем были эфталиты в расовом отношении? В-четвертых, где была их исконная земля? Ибо ее помещают и к северу и к востоку от Согда. И наконец, какое место занимали эфталиты в семье центральноазиатских
Вот вопросы, которые встают перед исследователем и без выяснения которых почти вся история внутренней Азии в I тыс. н.э. остается неясной. Относительно происхождения эфталитов существует несколько гипотез, которые я излагаю кратко. Одни выводят эфталитов от юечжей. Эта гипотеза находит свое подтверждение в свидетельстве Прокопия: «Хотя эфталиты народ Уннского племени, но они не смешаны и не сносятся с известными нам Уинами, ибо ни смежной области у них нет, ни вблизи от них не живут» [216, с.20–21]. Это мнение разделяет наиболее серьезный исследователь эфталитов Вивьен де Сен-Мартен [324], опираясь на Дегиня [276, с.325–326]. Действительно, очень удобно объяснить название «белые унны» сопоставлением загадочных эфталитов с народом юечжи, кочевыми арийцами, но это встречает непреодолимое препятствие в свидетельстве Бэйши, где наряду с Иеда-эфталитами упомянуты сами Даюечжи – индоскифы [30, т. II, с.266, 268]. К тому же, местное население называлось тохары, и источник отнюдь не отождествляет их с эфталитами – йеда, идань [там же, с.286]. При этом китайский автор Суй-шу выводит лишь царствующую династию эфталитов от юечжей, а отнюдь не весь народ. Вследствие этого гипотеза Вивьен де Сен-Мартена оказывается недоказанной.
По вопросу, откуда пришли эфталиты, также существует несколько точек зрения. Шпехт выводил их из Северного Китая [329, с.349] и относил их появление ко второй половине V в. Однако известно, что персы воевали с эфталитами уже в первой половине V в. Мнение Шпехта справедливо игнорируется Друэном [278, с.143, 153] и Шаванном [272]. По мнению Паркера, эфталиты – это юебань [316, с.168], тем самым он причисляет их к тюркам. Сходное мнение высказывают Блоше [298а), с.211] и С.П. Толстов [246], но это мнение разбивается о прямое указание Бэйши, что язык эфталитов не тюркский [311, с.688: «Эфталиты, коих нет никакого основания считать тюркским племенем...»]. Грумм-Гржимайло предлагает гипотезу, согласно которой ветвь юечжей попала на Алтай, объединилась с тамошними динлинами и в V в., разрушив Юебань, через Среднюю Азию пробралась в Тохаристан [56, т. II, с.197–198]. Однако раскопки Пазырыка показали, что алтайские европеоиды не светловолосые динлины, а темноволосые арийцы [224, с.66]. Н. Веселовский [46, с.100] относит эфталитов к арийцам, но не поясняет, откуда они взялись.
Из ныне существующих концепций можно привести мнение С.П. Толстова, который выводит эфталитов с берегов Сырдарьи, в связи с «общим подъемом варварских племен в IV в.» [247].
Эфталитской проблемы касался Mapкварт [307]. Взгляды этого талантливого исследователя с течением времени менялись, но тем не менее сыграли свою роль при разработке целого ряда проблем истории Востока, в том числе и эфталитской.
Уделяли внимание эфталитам Шаванн [234, с.229–233] и Нёльдеке [310, с.99]. Однако разбор всех этих сочинений увел бы нас от самой проблемы в сторону истории проблемы. Поэтому я останавливаюсь на новейших работах.
Статья Везендонка [330, с.336–346], построенная исключительно на немецких работах, скорее запутывает, чем разрешает вопрос и является шагом назад по сравнению с работами Шаванна и Пелио. Эта статья Везендонка потеряла свое значение также и потому, что эта тема получила остроумное освещение в работе Н.В. Пигулевской [209, с.47–51]. Давая сводку сведений христианских авторов V в., Н.В. Пигулевская обращает внимание на термин «белые гунны», на их антропологическое отличие от монголоидных гуннов Причерноморья, хорошо известных Приску Панийскому и Аммиану Марцеллину. К «белым гуннам» она причисляет хионитов, кидаритов и эфталитов, отнюдь не смешивая их между собою.
Эфталитской проблемы коснулся также Мак-Говерн [309, с.399–420]. Он выводит эфталитов из Турфана во II в. н.э. и предполагает наличие у них связей с Тибетом. Ниже мы увидим, почему его взгляд не может быть принят.
В «Истории Узбекистана» (1952) нашли отражение взгляда С.П. Толстова. А.М. Мандельштам полностью принял отождествление хионитов с эфталитами, считая, что «это были группы кочевых племен, появившихся в среднеазиатском междуречье приблизительно в середине IV в. и подчинивших себе к началу VI в. огромную территорию от Северной Индии до Семиречья и от Хотана до границ Ирана» [«Советская археология» (XX), 1954, с.59–62]. К сожалению, A.M. Мандельштам не заинтересовался вопросом, где в IV в. н.э. мог располагаться столь многочисленный народ, оставаясь к тому же не замеченным ни с востока китайцами, ни с запада греками. При этом A.M. Мандельштам признает, что эфталиты
Что же касается гипотезы Гиршмана о тождестве эфталитов и хионитов, то и по наше время остается в силе вывод Шаванна, что хион, вернее кирмахион, – это название для племен между Уралом и Каспием, по соседству с древними угорскими племенами. Китайцы называли их хуни, и нет оснований смешивать их с хунну. О былой культурной близости угров с Ираном недвусмысленно говорит бляха из остякского могильника, воспроизводящая древний образец. На ней изображен крылатый кентавр с луком и в персидской тиаре [223, с.52]. Для нас сейчас безразлично, попал ли этот сюжет к уграм через Кавказ или через Среднюю Азию, но важно, что связь угров с Ираном в первые века н.э. имела место. Следовательно, персы должны были иметь специальное свое название для этого народа, а греки – знать персидское название. Поэтому, когда в 563 г. в Константинополь пришло посольство от хионитов, живущих среди авар, то его не спутали с эфталитами. Гиршман на основании нумизматического материала говорит о царях с именем Hephtal. Но имена у эфталитских царей были совсем другие: Торамана, Михиракула, которые читаются с тюркского: герой, раб Митры, или Готфар, Фагониш, Катульф (Шах-намэ), происхождение которых неясно. Именно по этой причине нумизматика не может быть опорой для определения эфталитского языка. Монеты, приписываемые эфталитам, имеют легенды на брахми и пехлеви [302, с.641–661], титулы же, имена собственные и географические указывают на тесные культурные связи с Ираном и Индией (напр., Sri Bahmana Vasudeva – там же, с.645; или Sri Shahi – там же, с.654). Что же касается титулов, совпадающих с тюркскими (тегин, ябгу) [302, с.655], то они скорее заимствованы тюрками у эфталитов, чем наоборот, так как с тюркского языка они не читаются. Возможно, что эфталиты в свою очередь заимствовали титулатуру у кушан. Короче говоря, это не путь к решению вопроса.
Пелио правильно отметил, что нет никаких оснований считать эфталитов тюрками, и в дальнейшем, когда они столкнулись друг с другом, тюрки никак не считали эфталитов сколько-нибудь похожими на себя. Помимо этого, у нас есть прямое указание Бэй-ши, что язык эфталитов отличен от жужаньского, гаогюйского и согдийского. Итак, мы не можем точно сказать, на каком языке говорил народ, но знать и городское население говорили по-персидски (см. Ибн-аль Мукаффа и Мукадасси) [312, с.88–89; 288, с.67]. Именно поэтому возникло прозвище эфталитского царя – Хушнаваз [72], которое было причиной крайне превратных мнений об эфталитском народе. Хотя полемика по этому вопросу не входит в план моей работы, однако я хотел бы несколько остановиться на нем.
По легенде, прозвище Хушнаваз было дано эфталитскому царю за то, что он, будучи влюблен в одну из придворных дам, так хорошо играл для нее на струнном инструменте навазе, что соловей прилетел и сел на струны [73]. Неважно, насколько справедлива и точна легенда: Хушнаваз – слово персидское и общеупотребительное, означающее: искусный музыкант. Однако А.Н. Бернштам [24, с.184] пишет: «Кушнаваз или в древней форме Кушнавар...». Эта «древняя форма» результат описки переписчика, не поставившего точку над з
из-за чего получилось p –
Кроме этого, он неправильно транскрибирует первую букву
= к. тогда как нужно х. А.Н. Бернштам пытается сопоставить имя эфталитского царя с названием «кушан», но «кушан» пишется иначе
– звуки разные. Для того чтобы увязать и конец слова с началом, он толкует его как этноним «авар», так что получается «соединение племенных названий кушан + авар» (там же, с.190). При этом он отождествляет аваров с жужанями, а несколько выше предполагает, что потомки гуннов откатились из Европы в Среднюю Азию, не объясняя, однако, почему они назывались авары. Тут все неверно. Подлинное название ????звучит не авар, а абар – обры. Греческая ?передавала одинаково звуки ви б.Абары не жужани, о чем знал еще Феофилакт Симокатта в VI в. Отступление гуннов в Среднюю Азию, если бы оно было, случилось бы, по словам самого Бернштама, во второй половине V в., а эфталиты появляются в первой. Если выправить эти ошибки, от концепции А.Н. Бернштама не останется ничего.