Ритуал для призыва профессора
Шрифт:
— Я хочу вернуться, я не так все себе представляла. Я не хочу оставаться, ректор, отправьте меня обратно, — взмолилась я
Дедок нахмурился и прижал мою папку к груди.
— Хаул ведь сказал вам, что это невозможно к нашему счастью. Что же вас не устраивает профессор? Мы все уладим.
Ясно, значит, моего спасителя зовут Хаул, он какой-то храмовник и жнец. И занимается он явно не сбором хлеба в поле. Да и остальные молодые мужчины выглядели отнюдь не безобидно.
— Меня не устраивает то, что ваш декан хотел меня заживо сжечь. Этого вполне достаточно.
Все разом взглянули в сторону того, кто еще несколько минут назад вогнал меня в смертельный ужас и спровоцировал появление явно не одного седого волоска на голове. Тот как-то виновато пожал плечами и возвел очи к потолку. Типа, он ни при делах и вообще мимо проходил. Ректор оценил невинное лицо своего подчиненного и принялся его выгораживать.
— Ну, что вы, никто бы ему не позволил такое сделать. Что мы звери?! Существует положение в уставе академии. Все, что призвано, подлежит уничтожению. Ну, естественно, это не касается разумных существ, к тому же лишенных магии. Вам ничего не угрожало.
— Не угрожало только потому, что студент Хаул ДартФао защитил. А не окажись его здесь…
— Вас бы защитил любой из нас, — неожиданно перебил меня темнокожий мужчина, тот самый на которого так недобро косился ректор. — Мы не убиваем женщин, профессор. Вам и правда, ничего не угрожало. Декан, конечно, немного нервный, как и любой теоретик, не видящий крови и не попадающий в такие ситуации, но он адекватный человек. Никто бы вас не сжег.
Доводов у меня не осталось. А вот обиды поприбавилось. То есть они знали, что мне явно ничего не грозит, и просто забавлялись ситуацией. Студенты развлекались за мой счет.
— Надеюсь, вам было весело наблюдать за перепуганной женщиной, — буркнула я и отодвинулась от того, к чьей груди буквально прикипела. — Уж простите меня глупую. У нас как-то не принято изгаляться над теми, кто слабее. А уж мужчинам и вовсе зазорно ставить женщин в такие ситуации и веселиться, наблюдая, как те от страха дрожат.
Как бы я не старалась сделать голос увереннее, в нем звенели обида и некая горечь, которая удивила и меня. Не ожидала, что таких рослые мужчины явно старше меня могут повести себя так гадко. Сейчас, когда страх схлынул, я отчетливо понимала, что в аудитории было семеро взрослых воинов и один сорвавшийся с катушек декан. И не уткнись я вовремя в ноги одному из них, никто бы не шелохнулся. Не верилось в то, что кто-то бы кинулся на моё спасение. Нет, они бы так и стояли наблюдая.
Поняв это, я резко отошла от мужчин в сторону ректора. Обернувшись, заглянула в лицо тому единственному, кто хоть слово в мою защиту сказал и прикрыл спиной. Он выглядел злым. Прищурившись, наблюдал за мною словно хищник.
— Вы сделали неверный вывод, профессор, — четко отчеканил он.
Я не ответила, лишь покачала головой.
— Уважаемая моя, — воспользовавшись тем, что я, наконец, покинула свое убежище, ректор подскочил ко мне вплотную и ухватился за руку, — вы слишком близко к сердцу восприняли бездействие студентов. Это наш выпускной курс, всего семь учащихся. По одному на группу. Храмовники хотели сначала на себе проверить чему мы можем научить, а потом дать добро на открытие академии. Так что отнеситесь к ним с пониманием. Молодые жнецы по привычке оценивали действие декана факультета боевой магии и совсем забыли о ваших чувствах. Не стоит их винить за это. В этом их суть.
Хмыкнув про себя, оценила все трудности данного ВУЗа. Курс, состоящий из семи учащихся, которые поступили только, чтобы инспектировать работу. Вот это прессинг для учителей.
— А остальные курсы. Ваши студенты все такие? — поинтересовалась я, исподтишка осматривая остальных молодых храмовников. Я уже догадалась, что это, то ли члены какого-то религиозного ордена, то ли и вовсе монахи.
— Остальные, профессор Холодова, простые граждане империи, достигшие двадцатилетнего возраста. В большинстве своем дети из бедных семей, наделенные достаточно сильным уровнем магии, — дедок довел меня до автомобиля и добавил. — А вам, простите, сколько годков исполнилось?
— Двадцать восемь, — честно призналась я.
А чего скрывать, я гордилась тем, что в таком возрасте смогла написать кандидатскую и успешно защитить.
— Девочка совсем, — сокрушенно запричитал проректор, подпирающий дверь, — чего же у вас постарше не нашлось?
Пожав плечами, я потянулась за своей сумочкой, лежащей почему-то у задней двери и, подняв ее, привычно повесила ее на плечо. Когда только ее вытащить успели. Осмотревшись, аккуратно отобрала у ректора свой паспорт и дипломы. И все это спрятала в сумку, закрыв ее на молнию. Шустрые какие тут все и главные простые, как три рубля мелочью. Залезли в машину, порылись в моих личных вещах.
— И все же столь юный возраст, — напомнил о себе Судоу
— Я — молодой специалист, недавно получила научную степень, — правда не стала уточнять, что не звание профессора, а всего лишь кандидата.
— И почему же боги выбрали вас? — подал голос декан ДолСоу, без истерических ноток он оказался даже приятным.
— Это не у меня спрашивать надо. Мне предложили новую работу — я согласилась. А почему выбор пал на меня, не уточняла.
Подпирая багажник своей машины, я ждала, что же мне предложат дальше. Уехать обратно в свой мир не получится, то ли это правда невозможно, то ли врут нагло. Рассказывать что-либо о себе, я не собиралась. Хватит и того, что уже узнали.
— Ректор Фигр, может, уже уйдем отсюда. У вас жильё преподавателям предоставляют? — прямо намекнула я, что пора обсудить условия работы и соц пакет так сказать.
— Конечно-конечно. Только вещички ваши захватим, — пожилой мужчина хищно зыркнул в сторону коробки с лекциями и рефератами.
Кивнув, я распахнула заднюю дверь, предоставляя ректору беспрепятственный доступ к папкам.
— У меня еще чемоданы с вещами, — в подтверждение своих слов, я распахнула багажник, — там есть интересная литература.
По правде говоря, там был целый тяжеленный чемодан с книгами по анатомии, физиологии, патологической анатомии, медицине катастроф и прочему, что хоть немного касалось моего предмета. Кто бы знал, каких усилий мне стоило допереть этот чемоданчик до машины, и запихнуть его внутрь. Сумки с вещами выглядели крайне худенькими и маленькими по сравнению с этим набитым литературой баулом.
Пока я оглядывала целостность своего багажа, ситуация в аудитории резко поменялась. Кто-то, словно смерч налетел и повалил на пол. Не успев даже испугаться, осознала, что слышу мерзкий нарастающий гул. Накатила волна уже знакомого холода, сковывая меня. В груди все заледенело,