Ритуал святого Валентина
Шрифт:
Все оказалось гораздо проще. Не «Мерседес», а корейцы, не завод, а пока только консультации насчет покупки земельного участка за Еловицей, где, возможно, когда-нибудь поставят завод по сборке «Ланоса». Виктор Бражник, оказывается, наш земляк, родился здесь, работал за границей, отсутствовал двадцать четыре года и вернулся в родные палестины с целью раскрутить бизнес. Время разбрасывать и время собирать, так сказать. Посредник и консультант, имя, репутация, связи, предприимчивость. Сильный игрок, одним словом.
Они сидели в кабинете хозяина. Здесь стоял полумрак – большое окно было закрыто тяжелыми зелеными, с золотыми кистями, драпри; у дивана горел
Бизнесмен отвечал обстоятельно, руки были сжаты в кулаки, что придавало вес словам. Его дела и городской бизнес-климат они обсудили за пять минут. Добродеев из шкуры лез, придумывая новые вопросы и надеясь, что ему удастся увидеть супругу Бражника – а вдруг Маргарита заглянет в кабинет… допустим, спросит, что готовить на обед: телятину по-провансальски или омаров под белым соусом с трюфелями, а то и пригласит откушать с ними. Бражник был хмур, очень серьезен, на Добродеева не смотрел – похоже, думал о чем-то своем. Бизнес, да, нормально. Ни детей, ни внуков нет. На завтрак? Овсянка и кофе без сахара. Сахар только для гостей – он кивнул на сахарницу. Отдых, как правило, в Испании, у них там вилла. Одежда? Он пожал плечами…
Добродеев упомянул о Дне святого Валентина в «Английском клубе», где он присутствовал со своими друзьями – известным экстрасенсом, знаменитым фотографом – лауреатом международных выставок и культовым режиссером Молодежного театра. Похвастался, но упомянул не просто так, а с дальним прицелом, надеясь, что Бражник как-то объяснит исчезновение супруги, ведь гость явно оказался свидетелем странной сцены. Тот посмотрел в чашку кофе, лицо его стало еще более мрачным, и было непонятно, слышит он журналиста или нет. Похоже, не выспался или был семейный скандал, что неудивительно – супруга взяла и ушла, выставив его полным идиотом! Или обострение хронической болячки. Добродеев закончил рассказ про друзей и все-таки спросил, как его супруге Маргарите… извините, не знаю отчества, понравился прием и вообще местное общество, лучшие его представители, так сказать.
На лице Бражника промелькнуло растерянное выражение. Он в замешательстве посмотрел на часы и пробормотал, что у него через полчаса важная встреча. Добродеев понял, что интервью закончено и пора выметаться. В кабинет проскользнула та самая бесцветная старая дева, которая отвечала по телефону – видимо, подслушивала под дверью, как и полагается приличной секретарше… или секретарю? – и любезно предложила проводить журналиста вон. Добродеев поднялся,
– Прошу вас, господин Добродеев, – поспешно сказала секретарша. – Вам сюда! – Она почти вытолкала журналиста из кабинета и закрыла дверь…
… – И тут меня как лопатой по голове! – Добродеев торжествующе смотрел на Монаха. – Я понял, что происходит! И то, что он увильнул от ответа про Маргариту, и то, как плохо он выглядел… Да он просто не слушал, все приходилось повторять по нескольку раз! А знаешь почему?
– Маргарита не вернулась, – сказал Монах буднично. – И с него требуют выкуп.
– Откуда ты знаешь? – опешил Добродеев.
– Серые клеточки, Лео. – Он постучал себя по лбу костяшками пальцев. – Логика. Полицию, как я понимаю, он не привлекал, это классика, главное требование умыкателей. Скорее всего, твой Бражник подснял в банке деньжат, положил в чемодан и ждет указаний. А тут ты со своими… вопросами. Непонятно, правда, почему он согласился на интервью, как я понимаю, ему в данный момент не до публичности.
– Как это почему? – вскричал Добродеев. – Мне обычно не отказывают!
– Да, да, понимаю, не смог устоять. – Монах ухмыльнулся. – Как бы там ни было, теперь мы знаем, что случилось с Маргаритой.
– Что делать будем? Сообщим Мельнику?
Монах молчал, раздумывал, раз за разом пропуская бороду через пятерню.
– Лео, звони своему инсайду! – сказал он наконец. – Спросишь… – Он снова замолчал, уставившись в пространство.
– О чем?
– О второй жертве, Лео. С картинкой на лице и остриженными волосами. Я думаю, ее уже нашли. И личность, скорее всего, не установили.
– В смысле? – вытаращил глаза Добродеев. – Что… О чем ты? Вторая жертва? Ты думаешь… Маргарита?!
Монах молча, с интересом, наблюдал, как меняется лицо приятеля.
– Но почему?
– Логика, Лео. Жертва в парке, узел Троицы, остриженные волосы… Помнишь, мы решили, что это только начало? И Саломея согласилась, что убийца проделал это не просто в качестве разовой акции, будет еще жертва… или жертвы. Правда, я не ожидал, что так быстро.
– Не верю! – вскричал Добродеев. – Первая жертва никому не известна! Никто ее не узнал, не заявил, а Маргарита… Господи, да зачем ему убивать! Известное лицо, уважаемые люди… Он просто захотел срубить деньжат, заработать. Бражник отдаст деньги, и Маргарита вернется. Ежу понятно! О чем ты? Не верю! – бессвязно выкрикивал журналист. От избытка чувств он даже вскочил, потом снова сел. – Эти случаи не связаны!
– Помнишь отца Брауна у Честертона? Его умыкнули, и он, привлекая к себе внимание… Не помню точно, что он делал, кажется, кого-то толкнул, разбил витрину, перевернул столик… Классика, Лео. Ничто не ново под луной. Создалась цепочка бессмысленных на первый взгляд событий, которая тем не менее имела цель, была зрелищна и прекрасно запомнилась публике. Исчезновение Маргариты при стечении народа, женщина в парке, знак на лице, волосы… тоже бессмысленно и странно, но! – Монах поднял указательный палец. – Но смысл именно в нарочитой бессмысленности. Два события, выпавших из наших представлений о логике, не могут быть не связаны. Странно, правда, другое… – Он замолчал.