Ритуал
Шрифт:
— Я… я боюсь собак, — запинаясь, пробормотала она.
Не успел Пьер успокоить девушку, как та повернулась и бросилась бежать вправо, чтобы спастись от пса. Пьер испугался. С гребнем на Флоранс перешел его запах, и теперь собаки станут охотиться и на нее тоже! Ей не под силу будет спастись от псов, которые способны развить скорость много большую, чем женщина, да еще в длинном платье. Лихорадочные движения Флоранс лишь еще больше раззадорят собак, натасканных на то, чтобы брать след.
Пьер бросился следом за Флоранс, чтобы защитить ее от яростно лающих собак. Это все его вина.
Он бежал со всех ног, надеясь нагнать девушку, и с удивлением обнаружил, что она почти такая же быстрая, как и он. При этом она ловко огибала встречных прохожих, оказавшихся у нее на пути, а ему приходилось отталкивать препятствия.
Брызжа слюной, пес несся следом за ними.
Пьер и Флоранс бежали теперь бок о бок. Увидев, что она слабеет, Пьер схватил ее за руку и потянул за собой. Слишком поздно ему пришло в голову, что тем самым он лишь еще больше переносит на нее запах бестии и для собак она становится тем интереснее.
На помощь им пришел случай, который привел их к лотку торговца пряностями. На бегу лесник сорвал с прилавка мешочек с ценным черным перцем. Тонко помолотый порошок раздражит нос и глаза четвероногих преследователей, и они ослепнут, но пока возможность применить пряность никак не представлялась.
Они вырвались с рынка. Флоранс задыхалась и ловила ртом воздух. Волкодавы почти настигли их, поскольку на пути уже не было никаких препятствий. Теперь они могли развить полную скорость.
— Влево! — крикнул Пьер и толкнул ее в узкий проулок, рассыпал на дороге перец и, схватив за руку, потащил дальше. — Только не останавливайся!
Они выбежали за пределы Мальзье и через луг добрались до плодового сада.
— Вон туда! Наверх! — приказал Пьер, указывая на узловатый ствол старой яблони.
Подошвы Флоранс заскользили по коре, не находя опоры, и Пьер, схватив девушку за талию, просто забросил ее наверх. Уцепившись за сук, она со стоном подтянулась.
Яростный лай собак во время предупредил Пьера. Один из псов оказался достаточно упорным и, невзирая на забитый перцем нос, не оставил преследования.
— Пьер! Лезь наверх! — вне себя от страха крикнула Флоранс. — Он тебя загрызет!
Лишь в последнюю секунду Пьеру удалось вскарабкаться на дерево и подтянуться на сук, на котором уже сидела девушка.
— Возьми пороховницу, открой застежку и тонкой струйкой сыпь порошок вниз, но только тогда, когда пес окажется прямо под нами, — приказал он ей, а сам достал из поясной кожаной сумки запасной кремень для мушкета и поднес к клинку охотничьего ножа.
Несколько секунд спустя зверь уже с лаем прыгал на ствол, ставил на него передние лапы и в ярости смотрел вверх на недосягаемых людей.
Ловкие пальцы Флоранс размотали шнурок и выдернули затычку пороховницы, из которой, как и велел Пьер, на собаку посыпалась черная пыль. Девушка быстро закрыла крышку. Одной искры, которую вовремя высек ножом и кремнем молодой лесник, хватило, чтобы порох превратился в искрящийся огненный дождь, упавший на волкодава. Толики пороха недостало, чтобы поджечь собаку, но огонь опалил ей шерсть и нагнал страху. Жалобно скуля, пес дал деру.
От облегчения Флоранс бросилась на шею Пьеру и насколько удалось, сидя на ветвях, спрятала лицо у него на груди. После краткого промедления он тоже обнял ее, успокаивая и гладя по голове. Девушка рыдала от облегчения. Наконец она, шмыгая носом, отстранилась, и он вытер ей слезы платком, который носил с собой как талисман с первой их встречи. Узнав платок, Флоранс улыбнулась. Их движения замедлились. Он нагнул голову, нервно сглотнул, и ее губы придвинулись к его.
Когда их губы соприкоснулись, его охватили такое тепло и счастье, каких он еще никогда не испытывал. Пьер теснее прижал к себе девушку, почувствовал сквозь ткань платья ее грудь. И сам испугался собственного слабого стона и огня желания, пробудившегося в его теле.
Руки Флоранс, лаская, двигались по его груди, испытующе забрались под рубашку — и застыли. Она обнаружила шрамы, оставшиеся после схватки с луп-гару. Сладкий поток страстных поцелуев внезапно иссяк. Отстранившись, она вопросительно глянула ему в лицо, ее левая рука, проверяя, легла ему на лоб.
— Ты весь горишь, Пьер. Что с тобой? — озабоченно спросила она.
«Не сейчас! Господи, помоги мне и сохрани меня от превращения!» Он списал жар на возбуждение, но теперь чувствовал, как вступает в свои права слишком уж знакомая лихорадка, которую он так боялся и так ненавидел.
— Возвращайся в деревню, Флоранс, — с трудом выдавил он, соскальзывая по дереву вниз.
Перед глазами у него все плыло, сад вокруг закружился волчком. Он рухнул как подкошенный. Пьер успел услышать, как Флоранс говорит ему что-то, спрыгивая с ветвей, увидел сквозь пелену, как она склоняется над ним.
— Пожалуйста, уходи! Спасайся! — просипел он, прежде чем все вокруг накрыла тьма, и он лишился чувств в тени яблони.
— Осторожней, мсье Шастель!
Но и без предостерегающего крика Малески он увернулся бы от налетевших собак. Возбужденный лай он услышал издали и прижался к стене дома в переулке, ведущем к рыночной площади.
Собаки неслись через толпу, проскакивали между ног людей и повсюду находили просветы. Ничто не могло их задержать, когда они взяли след. На большом отдалении и ними гнался возмущенный, вопящий псарь, пытавшийся изловить сбежавших подопечных. С его пальцев капала кровь: псы вырвались с такой силой, что поводки взрезали кожу.
Молдаванин и лесник обменялись быстрым взглядом: обоим пришла в голову одна и та же мысль.
— Думаете, собаки взяли след бестии посреди Мальзье? — высказал Малески ее вслух. — Возможно ли, что бестия пряталась в каком-нибудь доме и мы стоим на пороге того, чтобы разоблачить ее хозяина?
Он достал из футляра пенсне, коротко потер его о кафтан и насадил на переносицу. Синева линз придала его лицу решительности и хладнокровности.
— Или следует предположить, что люди говорят правду и что это луп-гару, который ходит среди нас в человеческом обличье… Может, псы учуяли оборотня в человеческом обличье?