Роберт Маккаммон. Рассказы
Шрифт:
Гил что-то бормотал, издавал лишенные всякого смысла звуки. Лысая голова рывками повернулась в сторону санитара. Рот растянулся в улыбке жадного предвкушения («Словно ребёнок на пороге заполненной лакомствами комнаты», — посетила Джека безумная мысль), и между губ блеснул частокол зубов, похожих на сломанные бритвенные лезвия.
Тут из макушки Тима начало что-то вылезать, и бешено бьющееся сердце Джека едва не остановилось. Кей чувствовала, как из неё рвется наружу крик, но не могла издать ни звука. Паукообразная тварь, блестящая и переливающаяся, чья шестиногая фигура состояла сплошь из сухожилий и углов, проталкивалась сквозь зиявший в черепе лаз. На конце четырехдюймового стебля жесткой ткани сидела
Коуторн сломался. Сползая вдоль стены на пол, он плакал и одновременно смеялся. Из коридора донеслось жужжание звонка — прибыла бригада неотложки. Однако отпереть им дверь с этой стороны было некому.
Коренастый, покрытый шипами зверь почти выбрался изо рта подростка. Освободившись, он обхватил лицо Тима перепончатыми лапками и стал вращать по сторонам своей желудеобразной башкой. У него были черные, похожие на совиные, глаза, а морщинистое, иссеченное трещинами лицо покрывали гнойные болячки, которые, должно быть, являлись адской версией угревой сыпи. Рот представлял собой обведенную красным воронку — словно рот-присоска у пиявки. Монстр разглядывал собравшихся в комнате людей. Он быстро моргнул — его глаза на мгновение заволокла прозрачная пленочка.
Голова Тима Клаузена начала съеживаться, точно проколотый воздушный шар. Лысоголовый мускулистый монстр («Адольф», — понял Джек) выкорчевал бедра из глазницы. Грудь Адольфа покрывали лежавшие внахлест чешуйки, между ног торчал красный напряженный пенис и болталась узловатая мошонка, пульсировавшая словно сумка полная сердец. Когда существо высвободило ногу, из глотки Тима вырвалось вонявшее кровью, мозгами и гнилью — запахом грибов и плесени — шипение. В этом шелестящем звуке угадывался почти нечеловеческий шёпот:
— Свободен…
Лицо юноши взорвалось; черты сливались вместе, точно мокрый воск. Демоница-паук с металлическими волосами (Джек знал, что это могла быть только Мамаша) вскарабкалась на плечо Тима и сидела там, как на жердочке, пока голова паренька усыхала, становясь темной, точно бородавка. То, что осталось от головы, — дряблое и резинистое — упало на спину и повисло там, будто капюшон плаща. Что бы ни являл собой Тим Клаузен, теперь его не было.
Однако Троица демонов — осталась.
«Они удерживали его от распада», — подумал Джек, отходя назад на непослушных ногах.
Он врезался в Кей, и она судорожно вцепилась ему в руку. Джек понял: убив родителей и сестру мальчика, демоны спрятались внутри Тима и не давали ему развалиться, словно он был гипсовым манекеном с проволочным каркасом. Потрясение обрушилось на Джека неподъемным грузом. Разум застопорился, точно механизм с проржавевшими шестеренками. Он слышал настойчивое жужжание — бригада неотложки хотела попасть внутрь — и опасался, что жизнь навсегда покинула его ноги.
«Мои лучшие друзья, — так сказал Тим. — Я их позвал, и они пришли».
И вот они здесь. Кто не спрятался, я не виноват.
Они не были ни галлюцинациями, ни последствием психопатического транса. Времени на то, чтобы обсудить могущество Бога и Дьявола или подискутировать над тем, что такое Ад — некое место либо жучок, подтачивающий обитель разума, — не осталось. Демон, которого Тим назвал Адольфом, проворно прыгнул и, пролетев по воздуху, вцепился своими трехпалыми ручками в лицо Гила Муна. Гил в ужасе заорал и упал на колени; серебристые когти демона замелькали с такой скоростью, что превратились
Бобби Крисп, исторгнув вопль, от которого задрожали окна, рванул прочь из комнаты. Он не остановился, чтобы открыть дверь, и чуть не сорвал её с петель, когда вылетел в коридор. Джек схватил Кей за руку и потащил к выходу. Мертвенно бледное, похотливое лицо Мамаши поворачивалось вслед за ними. Джек увидел, как между её пепельных губ мелькнул язычок — чёрный остроконечный отросток псевдоплоти — и с глухим жужжанием задрожал в воздухе. Отзвуки вибрации вызывали покалывание у Джека в яичках, и это ощущение заставило его сбавить шаг. Кей закричала — закричала с такой силой, что у неё заныли кости; однажды откупоренный, крик этот не стихал и продолжал сплошным потоком изливаться из горла женщины. К её голове метнулся какой-то силуэт. Кей пригнулась и подняла руку, чтобы отразить нападение. Существо, которому Тим дал кличку Лягушонок, перелетело через плечо женщины; шипастый хвост вырвал чуть выше локтя клок пиджачной ткани. Жгучая боль оборвала крик и прояснила мысли. В следующий миг Лягушонок очутился на голове у доктора Коуторна.
— Не оставляйте меня… не оставляйте… — лепетал доктор, и Джек остановился, не дойдя до двери.
Затем, однако, стало ясно, что для помощи уже слишком поздно.
Лягушонок нагнулся и присосался ко лбу Коуторна своим раззявленным ртом пиявки. Щеки монстра раздулись, увеличившись вдвое, хвост несколько раз обвился вокруг шеи доктора. Коуторн издал гортанный крик боли, и его голова взорвалась, точно перекаченная шина, — ошметки мозгов заляпали стены. Лягушонок скорчился над расколотым черепом, и его щеки запали внутрь, когда он принялся всасывать текущие ручьями соки.
Джек выволок Кей из комнаты. Дальше по коридору Бобби Крисп мчался к запертой бронированной двери и громко звал на помощь. Запутавшись в своих нескладных ногах, он со всего размаху грохнулся на пол, затем кое-как поднялся и судорожно захромал дальше. Из-за двери уже долетал стук, и Джек мог рассмотреть сквозь стеклянное окошко лица людей. Когда они с Кей добрались до двери, санитар отчаянно перебирал ключи на кольце. Он попытался вставить один из них в замок — тот не подошел. Второй выбранный им ключ, хоть и скользнул в замочную скважину, но не захотел поворачиваться.
— Живее! — подстегнул Джек санитара и осмелился бросить взгляд через плечо.
По коридору, со скоростью бродячей кошки, к ним неслась Мамаша. Её рот открылся, и раздался пронзительный крик — будто когти прошлись по школьной доске. Словно откликнувшись на тревожный клич, из конференц-зала выскочил Лягушонок, чьё древнее морщинистое лицо было перемазано мозгами Коуторна.
— Открывай! — заорал Джек, и Бобби попытался воспользоваться третьим ключом.
Но руки санитара дрожали так сильно, что ему не удавалось попасть в замок. Впрочем, ключ был слишком большим и все равно не подошел бы. До Джека вдруг с ужасом дошло, что если Гил дежурил у двери, то нужный ключ, скорее всего, висит сейчас на связке мертвеца. А у Бобби его вообще могло не быть. Он снова оглянулся: Мамаша находилась примерно в двадцати футах от них; сразу за ней скакал Лягушонок. Из конференц-зала в коридор шагнул Адольф. Он походил на двухфутовую помесь скрюченного человека с драконом.