Робеспьер
Шрифт:
Парк гудел, точно потревоженный улей. Стечение народа было так велико, что казалось, яблоку упасть негде. Наиболее предприимчивые из молодежи забирались на деревья, чтобы лучше видеть и слышать. Что именно? Этого никто точно не знал.
Но вот в двенадцатом часу словно гром прокатился над толпой. Прибыл вестник из Версаля. Он вспотел и еле идет, его поддерживают под руки. Все расступаются. Да! Сомнений больше не остается! Измена! Дело народа предано и находится под страшной угрозой!
Накануне днем Неккер получил королевскую грамоту, возвестившую ему увольнение от должности министра и изгнание. Вместо Неккера к власти призван ярый реакционер барон де Бретей, который похвалялся тем, что сожжет Париж. Двор готовится распустить Национальное собрание. Столица окружена иностранными войсками барона Безанваля и князя Ламбеска.
…В разных концах парка появляются народные ораторы, которые разъясняют людям политический смысл отставки Неккера. Один из них, совсем еще молодой человек с длинными волосами, особенно негодует. Он неудержим как порыв. В одной руке его пистолет, в другой — шпага. Вокруг него огромная толпа. Взобравшись на скамейку, он кричит громким срывающимся голосом:
— Граждане! Правительство готовит вам новую Варфоломеевскую ночь! Лучшие патриоты будут перерезаны! Вы не можете медлить ни секунды! К оружию!
Оратора мало кто знает. Кто-то произносит его имя: Камилл Демулен; оно никому не известно. Но в этом ли дело? Разве важно имя? Сейчас все решают смелость и инициатива! Вот он срывает с дерева лист и прикрепляет его к своей шляпе: это кокарда революции! Окружающие моментально следуют его примеру. Затем, размахивая шпагой, во главе своего импровизированного войска он устремляется вперед, к Вандомской площади.
В этот день пролилась первая кровь. Залпы гремели на Вандомской площади и площади Людовика XV. Кавалерийский отряд князя Ламбеска пытался смять отряд манифестантов. Но все это лишь удвоило народную ярость. Первый ружейный залп был сигналом ко всеобщему восстанию. Кавалерия отступила под градом камней и щебня.
«К оружию!» — этот клич раздавался повсюду. Народ вооружался чем мог. Захватывали ножи и ружья в магазинах, старинные пики и каски в музеях, селитру и порох везде, где находили. Столица ощетинилась баррикадами. Заставы пылали. Призывно гудел набат.
К вечеру положение определилось. Барон Безанваль решил оставить Париж. Его войска кое-где еще вяло сопротивлялись. Солдаты французской гвардии братались с народом и массами переходили на его сторону. Победа становилась очевидной.
Теперь забеспокоилась парижская буржуазия. Народ взял верх над войсками! А что будет дальше? Успехи народа полезны лишь тогда, когда удается овладеть ими. Нельзя давать воли стихии восстания, иначе она может поглотить все!
На рассвете 13 июля обеспокоенные выборщики Парижа поспешили занять ратушу и учредить свой орган муниципальной власти — Постоянный комитет. К участию в работе Комитета пригласили многих деятелей старой королевской администрации Парижа, в том числе и купеческого старшину Флесселя, хитрого и коварного человека, всей душой преданного абсолютной монархии.
Постоянный комитет ставил своей задачей обуздать народное восстание, ввести его в нужное буржуазии русло и постепенно свести на нет, В этих целях была организована буржуазная милиция, которая совместно с отрядами французской гвардии должна была стать верной опорой и защитой крупных собственников столицы.
Но остановить поднявшийся народ было не так-то просто. Повстанцы, хотя и доверяли Постоянному комитету, не собирались следовать всем его распоряжениям. Впрочем, парижская беднота и не помышляла о разграблении богатств буржуазии. Ее волновало совсем другое.
К утру 14 июля весь Париж был в руках революционного народа. Только мрачная громада Бастилии нависала над Сент-Антуанским предместьем, напоминая о том, что победа еще не завершена.
Кто первым указал народу на Бастилию? Кому прежде всего пришла в голову мысль о необходимости ее низвержения? Молва называла горячего оратора Пале-Рояля Камилла Демулена. Однако к необходимости овладения Бастилией вела сама логика событий.
Страшная крепость-тюрьма, в которой томились сотни ни в чем не повинных людей, олицетворяла деспотизм и произвол абсолютной монархии. Это был грозный символ ненавистного прошлого, постоянная память о вековых цепях рабства.
Но Бастилия не только служила символом: она представляла прямую угрозу трудящемуся люду Парижа, являясь важным стратегическим пунктом в руках его врагов. В ночь на 13 июля наемные солдаты-швейцарцы перенесли в крепость большое количество пороха. Комендант Бастилии, преданный сторонник абсолютизма, приказал увеличить количество амбразур и направить дула орудий в сторону Сент-Антуанского предместья.
Эти приготовления не могли долго оставаться в тайне. Народ понимал сущность демаршей коменданта Делоне, надеявшегося на поддержку войск Безанваля, уже покинувших Париж. И тут же, стихийно, созрело решение: взять Бастилию.
Члены Постоянного комитета нервничали: в ратушу пришло известие о том, что народ осадил Бастилию. А Постоянный комитет и не помышлял о каких-либо враждебных действиях по отношению к крепости. Зачем? Бастилия — твердыня монархических устоев общества. Она надежный оплот против чрезмерной энергии повстанцев. Это не без успеха доказывал членам Комитета сам Флессель. Нужно было действовать ловко и умело, стараться выиграть время и найти компромисс, который, успокоив народ, не заставил бы вместе с тем коменданта Делоне нарушить присягу, данную королю. И Комитет посылает одну за другой три депутации с целью урегулировать конфликт и свести дело к миру. Напрасная надежда! Легче было повернуть течение Сены вспять, нежели обуздать могучий поток бесстрашных борцов, готовых своею кровью заплатить за победу…
Дым окутал со всех сторон зловещие башни. Горят поваленные телеги и бревна. Грохот пушек разрывает накаленный воздух. Падают люди, их подхватывают и уносят. Но поток не редеет: могучий и непобедимый, он все теснее охватывает крепость. Уже разбиты ворота и взят первый двор, уже с лязгом рвутся цепи и подъемный мост падает, открывая проход через ров. Защитники Бастилии видят, что конец близок. Они не хотят умирать. Где белый флаг?..
Делоне в смертельной тоске мечется по внутреннему двору. Его швейцарцы не стреляют больше, его офицеры рекомендуют капитулировать. Что же делать? Он бросается к пороховому складу. Взорвать Бастилию!.. Его в ужасе останавливают. Артиллерийские залпы дробят цепи второго моста. Осаждающие врываются в крепость. Бастилия пала!.. Распахивают двери казематов, освобождают узников. Слезы, объятия, крики радости…
…Толпа увлекает растерзанного Делоне на Гревскую площадь. Там он находит смерть. В этот же день погибает и Флессель, изобличенный народом.
Пока что Версаль ничего не знает о том, что произошло в Париже. Дворец «Малых забав» тих и угрюм. Встревоженные члены Национального собрания не спят три ночи подряд, пишут послания королю и ждут своей участи.
А двор, предвкушая радость близкого торжества, поет и пирует. Королева, граф д’Артуа, Полиньяки аплодируют иностранным солдатам и щедро оделяют их вином и деньгами. В конюшнях королевы прячут артиллерию. Даже унылый толстяк теперь смотрит заносчиво и не желает слушать посланий Ассамблеи. Он король! Ему не о чем толковать с этим мужичьем! Скоро все они почувствуют на себе его тяжелую руку!..