Робкая
Шрифт:
Она поджала губы, затем вернулась к двери. Но прежде, чем открыть её, она остановилась и обернулась.
— Ты вообще хочешь быть здесь?
Скажи ей правду.
— Не совсем.
Боль промелькнула на её лице, когда она стояла там, уставившись на свои ноги. Через несколько секунд она расправила плечи, а когда подняла взгляд, её прекрасные голубые глаза были полны слёз злости.
— И собираешься ли ты рассказать мне почему? Или ты просто ждёшь, пока мне это не надоест, и я покончу с этим вместо тебя?
— Это не то, что я делаю.
— Разве? Тогда почему? Может, я и не профи в этом деле, но я не дура. Ты не хочешь быть вместе, так скажи мне почему.
Мольба в её голосе убивала меня.
— Давай поговорим об этом позже, хорошо?
Она покачала головой.
— Давай поговорим об этом сейчас.
— Я не хочу портить тебе День благодарения.
— Слишком поздно, — прошептала она. — Почему? Я хочу знать почему.
Мои плечи опустились. Последнее, чего я хотел, это делать это сегодня или в любой другой день, но она заслуживала объяснений. По крайней мере, сегодня она была бы окружена своей семьей. Поэтому я глубоко вздохнул, встретился с ней взглядом и с головой окунулся в разговор, которого страшился неделями.
— Мы хотим разных вещей.
— Разных вещей? — она повторила. — Чего, например?
— Брак. Дети.
— Ты не хочешь жениться.
Я покачал головой.
— Нет.
— Вообще? Или на мне?
— Вообще. — Последнее, чего я хотел, это чтобы она думала, что дело в ней. Если бы и была женщина, на которой я бы женился, это Уилла.
Но я не был тем парнем. Я видел, как она смотрит на своих родителей. Она хотел того, что у было них. Преданности. Любови. Пока смерть не разлучит… Я был не тем мужчиной, который мог бы дать ей всё это.
— И что, если я скажу тебе, что тоже не хочу выходить замуж? — спросила она.
— Ты не хочешь выходить замуж?
— Хочу. Я хочу выйти замуж. Я хочу иметь то, что есть у моих родителей.
Она оглянулась через плечо на дом.
— Но я хочу знать, если бы вопрос о браке не обсуждался, мы бы всё равно стояли здесь?
— Да.
Она стиснула зубы.
— Почему?
— Ты захочешь детей.
— Откуда ты знаешь? — выпалила она в ответ. — Ты никогда не спрашивал меня. Откуда ты знаешь, что я хочу детей?
Потому что я знал её. Внутри и снаружи я знал Уиллу.
И в этот момент ей нужно было сыграть в эту маленькую игру. И я был согласен на это, я был готов ответить на её гипотетические вопросы, если бы это облегчило прощание.
— Ну, — сказал я. — Ты хочешь детей?
— Да.
— Ну вот. А я не хочу.
Она опустила руки, сжав кулаки по бокам. В последний раз, когда я видел её такой расстроенной, она стояла на пороге своего чердака в пижаме. Я никогда не забуду, какой красивой она была в ту первую ночь, когда я пришёл к ней.
— Почему? — спросила она.
— Почему, что?
— Почему ты не хочешь детей?
— Я просто… не хочу. Я не хочу детей. Я не хочу жениться. Ты хочешь.
Конец истории. Конец нас.
Она качнулась на пятках, словно я толкнул её.
— Так это всё?
Я кивнул.
— Это всё.
— Хорошо, — прошептала она, опустив подбородок. Упала слеза, приземлившись на комок снега у её ботинка.
Моя рука инстинктивно потянулась к ней, но я сунул её обратно в карман.
— Я пойду. Ты хочешь, чтобы я забрал Райдера?
Она покачала головой, обхватив руками живот.
— Нет. Пусть он останется.
Я открыл рот, чтобы попрощаться с ней, но слова не покидали моего рта. Мои ноги не отрывались от края веранды, потому что в тот момент, когда я сойду, всё будет кончено.
Я бросил последний долгий взгляд на Уиллу, женщину, которая подарила мне лучшее лето в моей жизни, и прошептал,
— Мне жаль.
Она не ответила. Она не смотрела на меня.
Она просто отпустила меня.
Я сошёл с веранды, едва не рухнув, когда свинцовая тяжесть легла мне на плечи. Мои ботинки были такими тяжёлыми, что мне пришлось практически волочить ноги через двор на территорию школы.
С каждым шагом мне становилось всё холоднее. Мне становилось всё хуже.
Это чувство было причиной того, что я не сближался с людьми. Оно было причиной того, что лучше было жить одному. Было слишком больно говорить "прощай". Это было чертовски близко к членовредительству.
Я зашагал быстрее, злясь на себя и на всю эту ситуацию. И я был зол на Уиллу за то, что она заставила меня чувствовать всё это.
Почему она так долго ждала меня? Почему она заставила меня страстно желать её? Почему она не могла поступить в колледж и встретить своего будущего мужа? Таким образом, я бы никогда не узнал её. Она навсегда осталась бы просто Уиллоу.
Она была также виновата, как и я.
Мои шаги становились всё шире по мере того, как я играл в иррациональную игру обвинений. Это продолжалось недолго. Я хотел разозлиться на Уиллу, но не мог.
Она была невиновна, просто жертва моей испорченной жизни.
Может быть, в конце концов, я не так уж сильно отличался от Мелиссы Пейдж. Сегодня я украл страницу из её сборника пьес, чтобы убедиться, что я больше никогда не буду тем, кто отражается в зеркале заднего вида.
Я почти добрался до качелей, когда на детской площадке раздалось сердитое восклицание.
— Нет.
Что? Я замер и развернулся.
Уилла была прямо за мной, не более чем полтора метрах. Следовала ли она за мной всё это время?