Rock`n`Love
Шрифт:
– Оставайся здесь. Я быстро сбегаю в каюту к Эмбер, у нее точно есть с собой презервативы.
Легонько поцеловав меня в губы, Ники быстро поправила купальник и выскользнула за дверь.
Спустя минуту, я прислушался. Поднялся и приоткрыл дверь. С палубы по-прежнему доносилась музыка и громкие голоса. Черт, где она застряла? Почему так долго? Вытянувшийся дугой член нетерпеливо взирал на меня снизу вверх. Мол, чувак, долго еще мне тут торчать?
Еще через пять минут я закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, беззвучно рассмеялся. Наконец, до меня дошло. Она не планировала возвращаться. Воспользовавшись моментом, кинула меня здесь одного – голозадого, перевозбужденного, а сама улизнула к друзьям. Такого унижения я еще не испытывал. Николь снова удалось
Натянув шорты, я дошел до гальюна и заперся. Чтобы хоть немного прийти в себя, мне пришлось умыться холодной водой раз пять. В паху неприятно тянуло, низ живота ныл, и фраза «звенят яйца» обрела практическое значение. Они действительно звенели при каждом движении. Черт бы побрал несносную стерву!
Вернувшись на палубу, первое, что я увидел – издевательскую ухмылочку. Перчинка сидела между Уилом и Крисом и непринужденно покачивала в воздухе изящной лодыжкой.
Резко сорвавшись с места, я перемахнул через борт и с головой погрузился под воду. Здесь на глубине царило вселенское спокойствие и тишина. И я впитывал их, как морская губка, приводя чувства и мысли в порядок. В голове звучала незнакомая мелодия, спокойная, но вместе с тем надрывная, нечто между Metallica и Nickelback. Я с интересом прислушивался, гадая, что бы это могло значить. Может, проснулся дремавший во мне композитор, или включилась защитная реакция психики, ограждая меня от недавнего потрясения. Мелодия звучала круто, мне хотелось ее запомнить и непременно когда-нибудь воспроизвести.
Вынырнув, я погреб подальше от яхты. Вокруг плескались толщи воды, над головой ослепительно светило солнце, и, втягивая солоноватый свежий воздух, я ощущал, как негативные эмоции отступают. Перевернувшись на спину, позволил волнам подхватить тело и расслабился. Музыка в моей голове не замолкала, напротив, звучала уверенней. Сплетались переливчатые аккорды гитары, фортепьяно и мерные биты океана идеально ложились на незнакомую мелодию.
К хорошему року меня приучил отец. Он мог сколько угодно притворяться серьезным бизнесменом, занудливым и правильным, но внутри него всегда жил безбашенный рокер. Всю молодость он собирал диски с любимыми группами и включал их при первой же возможности – дома, в машине, в компании друзей. Сколько себя помнил, мы вечно путешествовали под лучшие рок-композиции, и такие имена, как Иэн Гиллан, Джон Блэкмор, Джими Хендрикс, не были для меня пустым звуком. Они стали для меня кумирами.
Однажды утром родители, как обычно, везли меня в школу. Кажется, мне тогда было лет семь. Из динамиков звучала песня: «Smells Like Teen Spirit», я подпевал и так разошелся, что неожиданно взял все верхние ноты Курта. Не вот тебе достижение, но родители сильно впечатлились и отвели меня к преподавателю по вокалу. Так начались мои мучения в музыкальном кружке. В отличие от безупречного вкуса отца, училка отдавала предпочтение занудным школьным песням. И уже спустя месяц мною овладело нестерпимое желание бросить музыку ко всем чертям собачьим. Но отец так гордился мной, что я не посмел этого сделать. Мне не хотелось его разочаровывать. В те времена мы были как никогда близки. Он возил меня по бесчисленным музыкальным конкурсам, и в некоторых я даже побеждал. Все изменилось, когда мне исполнилось двенадцать. Голос начал ломаться, и родители отнеслись к переменам как к катастрофе. Я тогда был совершенно потерян и сильно злился на них. Мне казалось, родители любят меня только из-за выдающихся вокальных данных, лишись я их, закончится и родительская любовь. Словом, то были темные времена для нашей семьи. Когда подростковый период миновал, мой голос все еще был со мной. Более глубокий и сильный, в отличие от отношений с родителями. Они до сих пор так и не восстановились.
Не знаю, сколько я так дрейфовал, отдавшись на волю волнам. Возвращаясь на яхту, чувствовал себя спокойно и уверенно. Наверное, все дело в музыке, она всегда действовала на меня лучше любой психотерапии. И немного в океане, его переменчивый нрав идеально совпадал с моим.
Николь.
Я
Нужно срочно избавиться от этого наваждения. А еще лучше поставить литровую капельницу и хорошенько почистить кровь от грязных флюидов Киллиана Мура.
К счастью, дома никого не было. Можно не прятаться в своей комнате и спокойно пройтись по дому.
В отличие от классических интерьеров особняка Муров, в нашем доме царил хай-тек – любимый стиль отца. Много пространства, воздуха, простые и четкие линии. Мать ненавидела ограниченную белым, серым и черным цветовую гамму. К этому моменту половина дома уже претерпела изменения в стиле кантри. Что с нее взять, уроженка Техаса, она имела свои представления о красоте и стиле. Так в гостиной появился уродливый диван с цветочным принтом и два кресла с вышитыми подушечками. Серые матовые фасады кухни сменили грубые деревянные панели. И по всему дому она расставила серванты с посудой. Но самое чудовищное – это картины. Поскольку перекрашивать стены – дело затратное, мать нашла дешевый вариант – повсюду развесила постеры с птичками, бабочками и растениями. И каждый раз, проходя мимо очередного «шедевра», я чувствовала себя в гостях у старой бабки. Не хватало только затхлого аромата лекарств и старости. Хотя, о чем это я! Их вполне компенсировали вонючие благовония, которыми то и дело обкуривался наш многострадальный дом.
Нет ничего удивительного, что я больше не чувствовала себя здесь уютно и спокойно. Дом, в котором я выросла и прожила семнадцать лет, теперь ощущался чужим, словно принадлежал другим людям. Может дело в перемене обстановки, но интуиция подсказывала, истинная причина кроется в другом. С отъездом отца особняк потерял не только своего хозяина, он потерял душу. Загрустил, постарел и с каждым днем все больше чах, как старый преданный пес, которого бросили на произвол судьбы. Грустно все это, но как есть.
Поскольку свою комнату я запретила трогать, все здесь оставалось как прежде. Огромный письменный стол напротив окна, кресло-яйцо, в котором я любила слушать музыку, и парящая кровать.
Окинув взглядом книги по архитектуре, доставшиеся в наследство от отца, я вытащила из заднего кармана телефон и набрала знакомый номер.
– Привет, пап, не отвлекаю?
В динамике раздался родной голос, и мое сердце болезненно сжалось.
– Ну что ты милая, я всегда рад тебя слышать. Как ты?
На заднем фоне слышался гомон посторонних голосов и шум. Звук был такой, словно отец находился в большом помещении.
– Сегодня плавали с Мурами на яхте. Знаменитые воскресные прогулки, помнишь?
Вдруг совсем близко послышалось:
Дорогой, подай мне сумочку…
Фраза, произнесенная незнакомым женским голосом, отозвалась тревогой. Обратившись в слух, я пыталась понять, что происходит, и уловить новые подсказки.
– Ты где?
– В опере. Но у меня есть несколько минут до начала первого акта.
В оперу в одиночестве не ходят. Значит, мимолетная просьба незнакомки была адресована папе. Рядом с ним женщина, обращающаяся к нему «дорогой».
Вдруг накатила слабость. Прислонившись к столешнице, чтобы не упасть, я медленно перевела взгляд на наш сад. Когда-то ухоженный, сейчас в нем царило запустение. Буйно росла трава, окончательно поглотив клумбы, на персиковых деревьях виднелись желтые, жухлые листья, ведь их никто не поливал. Странно, почему я раньше этого не замечала? Смотрела в окно и видела лишь линию горизонта, небо, витала в облаках, совершенно упуская из внимания то, что творилось под носом. Совсем, как с отцом. В моем идеальном мире он уплыл за океан. Временно, просто поработать, просто дела, просто рабочая командировка. Все это время я втайне ждала его возвращения. А сейчас… впервые пришло осознание – он не вернется. Никогда.