Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37
Шрифт:
– Ой, Татьяна Георгиевна, я сама!
– Не лебези! Я вполне способна постелить на кресло пелёнку… Извини, – тут же попросила она прощения у ни в чём не виноватой молоденькой девушки, испуганно отпрянувшей.
Вошла Маргарита Андреевна, ведя под руку охающую Катю с опухшим заплаканным лицом.
– Что, так больно? Всё равно надо постараться не плакать. Роды могут длиться достаточно долго, боль будет становиться всё интенсивнее, ваши роды вряд ли будут простыми из-за узкого таза, и…
– Я не из-за этого, не из-за боли, – перебила Мальцеву
– Немедленно успокойся! Катя, немедленно успокойся, не кради у ребёнка кислород! – скомандовала Маргарита Андреевна.
– Кого она любит? Ребёнка? – немного опешила Татьяна Георгиевна, уже надевшая перчатку.
– Дружка своего она любит. Папашу, – Марго кивнула на живот.
– УЗИ сделали? – уточнила Мальцева, пристально осмотрев живот, неожиданно слишком величественный для тощенькой двадцатилетки.
– Кому? Папаше?
– Маргарита Андреевна!
– А-а-а… Нет. Маковенко не распорядилась.
– Марго, я не знаю другой такой талантливой и опытной акушерки, как ты, – сказала Татьяна Георгиевна, введя правую руку в родовые пути.
– Спасибо.
– Так скажи мне, Маргарита Андреевна, ты зачем тут ваньку валяешь?! – рявкнула Мальцева так, что даже Катя перестала всхлипывать. – Притаскиваешь необследованную бабу, – извините, Катя, – у которой оказывается узкий таз и здоровенный живот, – и ничего не делаешь?!
– Её ведёт Светлана Борисовна Маковенко. Она позвонила Толику, он на неё наорал, чтобы отстала со своими бомжами. А я…
– Акушерка! Старшая акушерка. Долбаная, грамотная, опытная старшая акушерка!
– Маковенко не записала назначение в истории родов.
– А ты ей не подсказала? Ты таким сложным способом хочешь помочь мне избавиться от Светланы Борисовны? Марго, это не надо делать за счёт несчастных баб! Извините, Катя.
– Я же его люблю-у-у, а он!.. – снова захныкала Катя. – Я ему позвонила, что роды начали-и-ись, он сказал, что прие-е-едет, а са-а-ам, ой, схватка-а-а!!!
Мальцева сосредоточилась на исследовании.
– На высоте схватки…
– Головка прижимается ко входу в полость.
– Нет, Марго, она уже вставилась в прямом размере входа, и… Где Маковенко?
– В отделении.
– Так позовите!
Вторая акушерка вылетела из смотровой родзала.
– Катя, пока не вставайте. Сейчас вас осмотрит ещё один доктор.
– Он мне говорил, что не готов стать отцом, но я подумала, что когда я рожу-у-у… – продолжала завывать роженица.
– Маргарита Андреевна, сделайте что-нибудь, бога ради.
– Что я могу сделать?.. Катя, немедленно прекрати! Сейчас же перестань! Мужиков может быть много, а ребёнок – это на всю жизнь, сосредоточься! Если твой парень говно – то и хрен с ним!
– Не-е-ет, я же его люблю-у-у-у, он хоро-о-оший!
В смотровую внеслась взъерошенная Маковенко, на ходу надевая флазелиновую шапочку. Вслед за ней вошёл интерн. Ну, разумеется. Он же пока прикомандирован к отделению обсервации! Кажется, Татьяна Георгиевна забыла попросить профессора о переводе… Не до того сегодня было. Просто забыла. Просто! Забыла!
– Мы с Александром Вячеславовичем делали обход моих палат, а так я всё время в родзале, Татьяна Георгиевна.
– Смотрите! – коротко кинула Мальцева.
Светлана Борисовна, приняв важный вид, выполнила внутреннее акушерское исследование.
– Шейка матки сглажена, пропускает три пальца – шесть сантиметров, предлежащая часть – головка. Плодный пузырь цел, – безапелляционно констатировала она в пространство смотровой.
– Вы внимательно посмотрели? Больше ничего не хотите нам сказать? Александр Вячеславович, вы?
Интерн надел перчатку, обработал наружные половые органы роженицы стерильным раствором и приступил к исследованию.
– Я могу ошибаться, но у нас задний вид затылочного предлежания и высокое прямое стояние стреловидного шва. И плоский плодный пузырь. Он не надувается во время схватки.
– Да, спасибо, что дождались схватки, в отличие от нашего многоопытного вра-ча!
Маковенко покраснела. Разумеется, Татьяна Георгиевна понимала, что не стоит чихвостить ординатора при акушерках и интерне. Но если ординатор настолько бестолков, что ничего не понимает в акушерских ситуациях, не может настоять на проведении УЗИ и делает рутинные, никому особо не упавшие назначения, то… То давно пора её перевести в послеродовое физиологическое отделение. Например. Или в женскую консультацию. А ещё лучше, чтобы она ушла из медицины вообще. Поскольку она настолько нечувствительна к выбранному ремеслу, что совершенно непонятно, кой чёрт занёс её в акушерство и гинекологию!
– Светлана Борисовна, за каким чёртом вас занесло в акушерство и гинекологию?! – тут же громко вопросила Мальцева, несмотря на свои несколько покаянные мысли. – Вы полагали, тут лопатой гребут бабло, особо не напрягаясь? Даже снег гребут лопатой ох как сильно напрягаясь!
Из коридора раздалось пиликанье.
– Айфон! Звонит мой айфон!!! – завопила Катя, чуть не спрыгивая с кресла. – Это он!
– Лежать! – прижала её Маргарита Андреевна обратно. – Ты что, совсем ненормальная?!. Айфон? – тут же озадаченно уточнила она, продолжая придавливать локтём рвущуюся с кресла Катю. – Мне твоя мамаша тут плакалась про «макароны не на что купить», а у тебя – айфон?! Даже у меня, моя милая, самый обыкновенный мобильный телефон. Голимый китайский «Самсунг». И ничего, хватает. И даже тушёночки иногда удаётся к макаронам подмешать.
– Я в кредит, – жалобно проныла Катя.
– Да! Красиво жить не запретишь.
– Принесите мне, это он, это – он!
Пиликанье смолкло.
– Ну вот, он обидится и не придё-о-о-от!
– Послушайте, милая, почему вам не интересно, что это за звери такие: «плоский плодный пузырь», «высокое прямое стояние стреловидного шва» и «задний вид затылочного предлежания»? Которые пропустила врач акушер-гинеколог! – Мальцева зло уставилась на Маковенко. Та пыталась слиться со стеночкой. – Никаких больше родзалов, Светлана Борисовна. Разве что на правах интерна. Рядом постоять, за опытными врачами посмотреть! Вам перед интерном не стыдно?! Я уже не говорю о том, что здесь поперечносуженный таз и крупный плод!