Родная душа
Шрифт:
– Нет, лучше от греха подальше, – пробормотала Юля, отодвигаясь от парты.
– Тихо, тихо! – слегка постучала ручкой по столу Кошка. – Итак, Шустов, прошу, представь нам свою машину.
Борька выпятил грудь колесом, вздохнул и начал объяснять:
– Это, Людмила Сергеевна, так сказать, уникальная машина, вечный двигатель.
По классу начали раздаваться смешки, на которые Шустов, впрочем, не обратил никакого внимания.
– Сейчас я заведу моторчик, она и заработает, – продолжал он.
– А что это в бутылке? – стараясь не засмеяться, как
– А это, Людмила Сергеевна, мазут – топливо для двигателя.
– Сейчас что-то будет, – шепнул Волков Ане.
Она кивнула и хихикнула.
Шустов тем временем завел моторчик, послышался скрежет, а затем монотонное урчание. Алюминиевое колесо начало вращаться, так же, как и бутылка с мазутом. Все затаили дыхание, ожидая продолжения разыгрываемого Шустовым спектакля.
И тут раздался громкий стук в дверь. Юля Туполева, которая все это время внимательно следила за работой двигателя, от неожиданности дернулась и взмахнула рукой. Бутылка с мазутом угрожающе качнулась и, не удержавшись на веревке, опрокинулась на юбку Марины. Раздался дикий визг. Шустов отпрыгнул в сторону. Кошка кинулась к Марине, схватила бутылку и швырнула ее в мусорное ведро.
Именно в этот момент в класс заглянул Кахобер Иванович, классный руководитель 9 «Б». По всей видимости, он сразу оценил обстановку в классе, брови его сошлись на переносице, и он строго спросил:
– Людмила Сергеевна, что случилось?
– А, Кахобер Иванович! Вот полюбуйтесь, какой номер Шустов опять выкинул, – развела руками Людмила Сергеевна.
Лицо ее покрылось красными пятнами. Кахобер Иванович строго обратился к Шустову:
– Что ты натворил, Борис?
– Я? – ткнул себя пальцем в грудь Шустов. – Я машину свою показывал, двойки хотел закрыть… Если бы не Туполева, то все прошло бы нормально. Вечно она все испортит.
– Дурак ты, Шустов, – вступилась за Туполеву Марина Голубева. – Притащил какой-то металлолом и еще надеется, что ему за это двойки закроют.
– Сядь, Голубева. – Людмила Сергеевна начала приходить в себя. – И ты, Шустов, иди на место, – повернулась она к Борьке. – Естественно, что двойки тебе придется закрывать, но совершенно другим способом, то есть через заучивание параграфов. А ты, Голубева, иди домой и переоденься.
Марина схватила свою сумку и выскочила за дверь. Юля было кинулась вслед за подругой, но Кошка ее остановила:
– Сядь, Туполева, я разрешила уйти Голубевой, не тебе.
Юле ничего не оставалось делать, как сесть за парту.
Когда все немного успокоились, Людмила Сергеевна повернулась к Кахоберу Ивановичу:
– Кахобер Иванович, вы что-то хотели?
– Да вы же сами, Людмила Сергеевна, обещали выделить мне последние десять минут своего урока. Вот я и зашел, – напомнил Кахобер.
– Ах да, да, конечно, – кивнула Людмила Сергеевна, усаживаясь за учительский стол. – Прошу вас. Надеюсь, вы не будете возражать против моего присутствия?
– Нет-нет – покачал головой классный руководитель. – Та информация, которой я сейчас хочу поделиться с ребятами, не является секретной. В общем-то, я хотел подвести предварительные итоги этой четверти и напомнить тем, у кого с успеваемостью неважно, что пора бы взяться за ум, пока не стало слишком поздно что-либо исправлять.
У Ани Малышевой сердце ушло в пятки. Она была уверена, что входит в число тех несчастных, которых собирается пропесочить Кахобер Иванович. Ей не хотелось, чтобы ее стыдили перед всем классом. Но больше всего она боялась, что это услышит Ваня, ведь он даже не знает, насколько плохи у нее дела. Дело в том, что с ответами у доски Аня как-то справлялась, а вот письменны е работы оставляли желать лучшего. Однако как Аня ни просила судьбу пощадить ее, чуда не произошло.
– Вы позволите взять журнал, Людмила Сергеевна? – Кахобер Иванович принялся озабоченно листать его.
– Ага, вот, – наконец нашел он нужную страницу. – Сейчас я зачитаю фамилии тех, кому непременно нужно в ближайшие дни отчитаться по некоторым предметам. Итак: Ежов, Малышева, Серова, Шустов…
– Ань, а ты здесь при чем? – Ваня удивленно посмотрел на Малышеву.
– Я тебе потом все объясню, – прошептала Аня, опуская глаза.
Какое-то время Ваня задумчиво смотрел на поникшую Аню, а потом решил, что на перемене им предстоит очень важный разговор.
3
Однако им таки не удалось поговорить: Аня явно увиливала от разговора и старалась не попадаться Волкову на глаза. Зато после уроков Ваня все-таки поймал Аню в коридоре. Она шушукалась со своей неизменной подружкой Ирой Дмитриевой и делала вид, что не замечает его.
– Ань! – окликнул ее Ваня.
«Ну вот и попалась», – подумала девочка. Впервые в жизни ей хотелось провалиться на месте. Но делать было нечего, пришлось обернуться.
– Что? – спросила она, когда Ваня подошел ближе.
– Может, сходим в кафе, послушаем музыку, предложил Ваня, взяв Аню за руку, – а заодно и поговорим. Нам очень многое нужно выяснить.
Аня замялась. Ира, поняв, что она здесь лишняя, бросила: «Пока!» – и оставила Аню наедине с одноклассником. Наконец девочка подняла на Ваню грустные глаза и тихо, так, чтобы слышал только он, спросила:
– К нам что, комета прилетает, или землетрясение скоро будет?
– А при чем здесь комета и землетрясение? – не понял Ваня.
– Потому что ты меня пригласил в кафе. Это впервые за последние несколько месяцев, – с обидой ответила девочка и тут же спросила: – С тобой что-то произошло или ты неожиданно вспомнил о моем существовании?
– Ань, ну зачем ты так… – попытался загладить вину Ваня.
– А затем, что кроме «привет» и «пока» от тебя в последнее время я ничего не слышала. Главное, я не понимаю, что я такого страшного натворила, что ты даже объясниться со мной не хочешь. – Аня чувствовала, что ее понесло, но остановиться уже не могла. – Вот уже два месяца ты ходишь словно в воду опущенный и встречаемся мы только в школе.
– Аня, Аня, остановись! – Ваня схватил ее за плечи и мягко, но настойчиво встряхнул.