Родной. Чужой. Любимый
Шрифт:
А вот улыбаться он умел. Чуточка смущения в одном уголке губ, чуточка растерянности – в другом, и ко всему этому – бездна обаяния.
Не сдержавшись, я тоже улыбнулась в ответ.
– Так что с вами случилось? – продолжил он допрос.
И я замялась…
С одной стороны, говорят, что нет лучше слушателей, чем те, кого мы больше никогда не увидим, а с другой – вывернуть душу наизнанку перед первым встречным я всё же была неспособна.
А потому ответила нечто среднее:
– Поссорилась
– Ну, девушка, это не причина, чтобы рыдать одной в лесу, – в голосе незнакомца не слышалось осуждения, но было понятно, что моего поведения он не одобряет.
– Я не одна, я с Жуком, – махнула рукой на машину.
Взгляд незнакомца проследил за моим жестом и вернулся обратно к моему лицу. Выражение глаз у охотника было непонимающим.
– Я на машине, – пояснила ему и снова улыбнулась.
– Тогда вам следует поехать домой и помириться с семьёй, – ответил он серьёзно, не поддаваясь на мой легкомысленный тон.
– Пожалуй, я именно так и поступлю, – согласилась с всё той же, словно приклеившейся к губам улыбкой. Теперь этот тип начинал меня пугать. Нужно и правда уезжать отсюда.
– До свидания, – он коротко кивнул мне и громко свистнул: – Джек, ко мне!
Из кустов выбежал пёс и остановился рядом с хозяином, ткнувшись носом ему в ладонь.
– До свидания… – ответила я, глядя, как они оба исчезают в кустах. И тут же вздохнула с облегчением. Всё-таки этот охотник очень странный. То улыбается, почти флиртует, то вдруг прожигает дыру взглядом. Брр…
Но эта странная встреча привела меня в чувство.
Надо ехать домой…
Возвращаться не хотелось, потому что дома меня ждёт долгий разговор. Сегодня я наконец услышу подробности своего рождения и те семейные тайны, которые прежде от меня тщательно скрывались.
Я тяжело вздохнула, но заставила себя смириться с неизбежным.
Конечно, мне не хотелось трогать болезненные темы и ворошить прошлое, но, боюсь, теперь от этого никуда не деться. Бабуля постаралась усложнить мою жизнь.
А я вот слышала, что перед смертью принято всех прощать. Усмехнулась дурацкой шутке и побрела обратно к Жуку.
– Как хорошо, что ты у меня есть, дружок, – провела пальцами по рулю, лаская его словно живое существо.
Повернула ключ, переключила режим, машина медленно двинулась задом обратно к трассе.
Теперь я слышала, как о днище шуршат длинные травинки, а ветки кустов царапают дверцы, словно пытаются ухватиться и задержать, как жужжат снаружи мухи, а слепни бьются о стекло, просясь внутрь. Надо же, а по дороге сюда всего этого не замечала. Пронеслась как бешеная, ничего не видя кругом.
Теперь же я разглядела и зелёные, чуть припылённые по краю просеки листья высоких акаций с левой стороны, и золотистые колосья пшеницы с правой.
Интересно, где я?
Ведь заехала в настоящую глушь. Хорошо, что на машине, а так бы пришлось по мху на деревьях определять стороны света или по солнцу ориентироваться.
Я взглянула на солнце и поняла, что совершенно не представляю, как по нему ориентироваться. Вроде встаёт оно на востоке, а заходит на западе.
Ну и как эта информация могла бы мне помочь?
Я засмеялась. Резко, истерически, выплёскивая накопившиеся эмоции и страх.
Мне нужно домой…
В этот момент машина резко задёргалась, издавая какой-то кашляющий звук. Я испугалась и убрала ногу с педали газа. Машина перестала кашлять, и я снова надавила на педаль.
Вот только мотор молчал.
Я повернула ключ зажигания. Стартер усиленно закряхтел и тут же смолк. Я попробовала снова. И снова. И снова. И снова…
Пока звуки окончательно не затихли.
И тогда меня захлестнула самая настоящая паника. Я нахожусь неизвестно где, совершенно одна, в сломанной машине.
И вокруг ни единой живой души, кроме маньяка-охотника и его собаки.
Зазвонил телефон. На экране высветилось знакомое имя и фотка Тёмы.
Я сняла его, когда он приезжал ко мне в Питер на выходные. Мы дурачились, примеряя картонные короны из «Бургер кинга». И я его сфотографировала.
Ответила, когда мелодия проиграла почти до середины. Наконец решилась и с глубоким вдохом пробормотала в трубку тихое и жалобное:
– Тём…
– Алинка, не дури. Давай быстро домой!
– Я не могу, – и снова разревелась. Теперь уже от облегчения, потому что Тёма мне поможет.
Он всегда меня выручал из, казалось бы, совершенно неразрешимых ситуаций. Как например, в Париже, когда мальчишки смеялись надо мной, а Тёмка с ними подрался. Или когда я уронила Сашину камеру и очень боялась, что мне влетит. Брат взял всю вину на себя. И хотя Саша почти не ругалась, только расстроилась, я всё равно воспринимала Тёмку своим спасителем.
– Почему не можешь? – тон у него был донельзя деловой и собранный.
– Машина не заводится, – а вот я шмыгала носом и никак не могла остановиться.
– Как не заводится? Она же новая! – кажется, Тёмка начинал раздражаться из-за моих непонятных ответов.
– Я не знаю… – слёзы снова потекли из глаз.
– Ладно-ладно, – он тут же пошёл на попятный. – Сейчас разберёмся. Попробуй повернуть ключ…
– Я пробовала… не получается… – прозвучало жалко и глупо, как у маленькой девочки.
– Звук какой, когда ключ поворачиваешь?
– Никакого…
– Совсем-совсем?
– Совсем…
– А как долго ты поворачивала?
– Не знаю… долго…