Родственные души.

Мальцева Наталья

— Нет, нам сказали, что пропала без вести в сражении, а что и как нам не сообщили. Но раз тел не было, то возможно, что они и живы?

— Странно, что столько лет не сообщают о себе, но возможно, что есть причина. Поэтому и стоит в бумагах, что пропала, а не погибла.

— Где ж она, моя бедовая, — вытирая слёзы, проговорила Луша.

— Вариантов много, надеюсь, узнаем когда-нибудь. Ну, а сейчас давайте обезопасим нашу перемещенку.

— А почему перемещенку, Луша и Арина называют меня попаданкой?

— Тут просто с ответом, почти сто

лет назад таких, как вы, всегда называли перемещенцы, то есть люди переместившиеся. А вот позже откуда-то появилось слово Попаданцы. Вот и выходит, что и так, и так правильно, но просто мне как-то больше нравится перемещенцы. Вы не выглядите расстроенной, не рвётесь назад, таких мне кажется правильно называть перемещенцы. А вот для тех, кому не повезло, и они, переместившись к нам, не могут отпустить прошлую жизнь и родной мир, они попали, и соответственно Попаданцы.

— Если смотреть на это так, то да. Я перемещенка. Меня не тянет назад, так как там у меня ничего нет, а тут есть шанс на новую жизнь.

— Вот сейчас изучайте законы и устои нашего мира, и решайте спокойно, что вы хотите, чем хотите заниматься.

— Да, вы правы, спасибо за совет.

— Арина, сегодня вы пока так позанимайтесь, а завтра я отправлю вам книги с нужными знаниями.

— Это было бы замечательно, спасибо, ваша светлость.

Пока мы разговаривали, я так понимаю, секретарь, составил три документа, один граф подписал сразу, а вот во вторые два надо вписать данные из документов Луши, поэтому он приедет к нам завтра, заодно и книги привезёт. Мы простились с графом и помощником, подарили торт, а я ещё и блокнот с ручкой. Мы отправились к Игнату.

— Игнат, у меня отпуск как бы, пока Надежда не отправится в город на регистрацию, я закреплена за ней, буду обучать её всему нужному. Сюда ездить не будем.

— Значит, два месяца у нас отдыха.

— Больше, целых четыре месяца, — сказала я, все посмотрели на меня.

— Ну, месяц мой по закону, потом месяц от графа, и ещё два от Луши и Ульяны.

— Точно, это же просто здорово, — воскликнула Арина.

— Марин твоя что делать-то без тебя будет? — усмехнулся Игнат.

— Да все заметили, что я ей часто помогаю, поэтому у неё четыре месяца проверки.

— Угу, испытательный срок, — сказала я.

— Что? — посмотрели ребята на меня.

Я помогла Луше забраться и расположиться на телеге, пояснила.

— Так называют срок при приёме на работу. Испытательный срок, это такой отрезок времени, когда на работника смотрят и потом решают, брать его окончательно в штат работников на постоянное место, или отказывать.

— Как удобно, так и сам понимаешь, твоё это или нет, и наниматель видит, какой ты работник, — согласно закивала Арина.

Так обсуждая те или иные соглашения, мы доехали до дома, там мы затащили наших молодых на обед, после отпустили домой. Сегодня выходной, а завтра будем работать над обучением.

Вечером они пришли в гости, а вернее, надо полить огород, а Луша прошла по посеву. Магия или нет, но всходы были уже везде.

Так и полетели наши дни, утром и вечером огород, а между ними занятия. Я запоминала всё хорошо, что надо было знать, на сто процентов, я записывала в ежедневник. Так же я решила сделать из бумаги, что была куплена ещё на Земле: я сшила и сделала книжечки для записей. Туда мы с Ариной и Лушей записывали рецепты, делали три копии: мне, Арине и Луше.

Так прошло два месяца.

— Наденька, дочка, что-то ты сегодня сама не своя, — подошла ко мне Луша, когда мы завтракали.

— Да не пойму, морозит, и глаза, прям, чувствительны к изменению света.

— Так, милая, а не магия ли у тебя пробудиться решила, давай кушай и в постель. А я пойду за Ариной, да Игнатку отправлю к графу.

Да, с графом мы подружились, так, наверное, можно сказать. Мы несколько раз съездили к нему, потом он стал приезжать сам. Утром уже как привычка, отправляясь на конную прогулку, заезжал к нам и несколько часов проводил у нас, но это вначале, сейчас он и до вечера мог с нами пропадать. Мы много говорили, смеялись, он умел рассказывать, но и слушать тоже умел.

Я решила с моей Лушей не спорить, ведь чувствовала себя действительно очень плохо, и, кажется, сейчас ещё хуже, чем когда проснулась. Уснула, наверное, как говорят, не долетев до подушки, сквозь сон слышала голоса, кажется, даже взволнованные, но мне становилось ещё хуже, казалось, меня запихивали в пламя. Жар, и боль была сильная, безумно сильная.

Сквозь туман боли я слышала голоса Луши, Арины, графа Альберта, вроде даже Игната, но не уверена.

Сколько это продолжалось, я не знаю. Но вот боль затихла, с меня перестали сдирать шкуру живьём, и я уже могла открыть глаза.

Я была в комнате, но шторы были занавешены, руки мои с двух сторон были зажаты чем-то. Посмотрела в одну сторону: там обняв мою руку спала Лушенька. Ну, вроде она, но выглядела совсем замученной, с другой точно так же спала Арина, такая же измученная, как и Луша. Я попробовала подняться, но так, чтоб не разбудить моих подруг, и, подняв глаза, столкнулась с взглядом графа. Он был так же уставшим, помятым и вообще, если б не знала бы его, не узнала бы в этом человеке графа.

Волосы просто собраны в хвост, под глазами круги, рубашка без платка и ещё и расстёгнута, рукава закатаны до локтя, брюки тоже ощущение, что чуть ли не в мясорубке были, да что тут происходило-то?

Видимо, этот вопрос я задала вслух, так как услышала ответ:

— Магия Ваша проснулась, какая, не спрашивайте, я не знаю такой. Но что-то страшное.

— В каком смысле? — задала я вопрос, но наш диалог разбудил девочек.

— Проснулась, буйная ты наша, — меня кинулась обнимать Луша.

— Ну ты, Надюш, и сильна, и магия сильная. Не понятно какая, но сильнющая. Графу пришлось всю деревню экстренно эвакуировать в замок, тут просто светопредставление было, — сказала Арина.

— Да что было-то? — обвела я глазами присутствующих.