Рок-н-ролл под Кремлем
Шрифт:
Церемония шла своим ходом. Один раз в дверях показался Шон, его секретарь. Он подал знак, означающий, что Директор ЦРУ уже в приемной.
Прием развивался по утвержденному сценарию. Пол Ньюмен открыл череду ответных речей. Он действительно прекрасный актер, но его никогда не ждал Директор ЦРУ, чтобы обсудить важнейший вопрос государственной безопасности Соединенных Штатов.
В гостиной работали добрых два десятка информационных агентств и телеканалов, Настоящему Президенту все время приходилось поддерживать на лице выражение «какой-замечательный-день» и вежливую улыбку. Пятнадцать минут – не так уж и мало. Да и улыбка давалась с трудом. Шесть десантников, погибших этим утром в Сомали, бунт генерала Сафара в Афганистане, пятибалльный ураган на юго-восточном
Но премии Центра Кеннеди – это святое. Пока президент вручает золотые конверты героям кинофильмов сорокалетней давности, пока он чмокает в увядшую щечку какую-нибудь секс-бомбу пенсионного возраста, до тех пор все в Америке идет как надо. Следует поддерживать эту иллюзию… Иначе ураган во Флориде, выпалывающий дома, как сорную траву, покажется просто мелким градом.
Когда время истекло и вся компания лауреатов, а также их друзей и прихлебателей уже готова была ринуться в своих лимузинах в Центр Искусств Кеннеди, чтобы продолжить вечеринку, вдруг объявился незапланированный номер. Томми Янг, свободный фоторепортер, личный фотограф и друг Лайзы Минелли, скандалист, кокаинщик и мастер гнусного художественного шантажа, успел расставить в углу гостиной несколько планшетов с какими-то фото. На первом планшете красовалась надпись: «Президент» – крупно, и ниже, чуть помельче: «Тоже человек». Теперь гости, направлявшиеся к выходу, невольно тормозили у планшетов, таращились на огромные, формата А1 фотографии, создавали толчею и беспорядок. Служба охраны отреагировала с опозданием, и, когда рядом с тщедушной фигурой Янга появились два молодца в черных «двойках», незапланированная выставка, можно сказать, уже работала вовсю.
Олсон, начальник охраны, через головы поймал взгляд Президента, покачал черной безмозглой головой: надо же, какая неприятность приключилась… Что любопытнее всего, подумал Президент, ведь Янг каким-то образом умудрился протащить свои хреновы планшеты через строгие рубежи досмотра и контроля. Четыре рубежа. Анекдот, да и только. Чего стоит такой контроль?
– Это ж подарок! – ревел уже из толпы хриплый тенор Янга, которого обступили черные «двойки». – Это ж специально для Его Величества!
Этот гад откровенно стебался, умело и тонко затевая очередной скандал. Хотя формально придраться вроде и не к чему.
В гостиной беспрерывно стрекотали цифровые камеры. Кто-то уже смеялся. Не хихикал тайком в рукав, а откровенно смеялся. Олсон, как танк, подкатился к планшетам, готовый скомандовать что угодно – вплоть до напалмовой атаки, но тут же рядом с ним появился Чайник, то бишь главный специалист по связям с общественностью – мастер по перетасовке колоды, выворачиванию фактов наизнанку, микшированию любых скандалов, и громко объявил:
– Секунду внимания, дамы и господа! Мистер Томас Янг хочет сделать короткую презентацию своей фотовыставки, посвященной двухлетнему юбилею пребывания нашего Президента в Белом Доме. Прошу вас задержаться еще на несколько минут.
Вообще-то два года – это никакой еще не юбилей, а несколько минут – это, ясное дело, не выставка, да и голос у Чайника был такой, словно ему забили в одно место кукурузный початок. Но все же это лучше, чем Янг с заломленными руками на первой полосе «Нью-Йорк Таймс». Начальник охраны ошалело уставился на Чайника, ничего не понимая, пока тот не шепнул ему на ухо несколько слов. Тогда Олсон обернулся к черным «двойкам», показал им что-то на пальцах, и те мгновенно растворились в толпе.
В общем, ничего особенного Янг не учудил. Серия президентских портретов, выполненных в разное время на разных мероприятиях. Президент в комических ситуациях, любимый народом жанр. Косвенный признак популярности. Вот он заглядывает под стол на рождественском приеме в той же Голубой гостиной, словно намеревается поцеловать колено своей супруги, сидящей рядом с каменным выражением лица. Подпись к фото Президент не стал читать, наверняка какая-нибудь сальность. На самом деле его супруга только что
Второе фото: Президент выходит на сцену в колледже Чезвик-Каньон, наклонив голову, будто проверяет ширинку. Подпись: «Ты дома, малыш?». Президент хорошо помнил этот выход, каждую из шести ступенек, ведущих на сцену. Это был гипертонический криз, он чуть не упал на лестнице. Голова кружилась так, словно он летел с крыши. Он наклонил голову, как учили когда-то в десантных войсках, и закрыл глаза на несколько секунд. Если бы можно было, он бы сел или даже лег. Но нельзя. Только что было получено сообщение о блокировке американской роты в Панджшерском ущелье, и Президент должен был озвучить официальную реакцию Белого Дома во время выступления в колледже. Студенты решили, что Президент прикалывается. Заржали. Захлопали. А в общем и целом все сошло, через пять минут стало легче, речь он произнес, а спустя два дня рота прорвалась из Панджшера.
На третьем снимке – лицо Президента, очень крупно. Рот приоткрыт, вид озадаченный и, в общем-то, довольно глупый. По расплывчатому фону Президент определил место съемки: авиабаза «Эндрюс», испытания нового класса ракет «Хеллфайр». Испытания были провальными, ракета потеряла управление и самоликвидировалась. Неудачный день.
Президент пил кофе с командующим базой, когда Шон подал ему пакет, в котором находилось подписанное послом в Пекине конфиденциальное письмо. Посол сообщал, что в результате утечки информации из российских дипломатических кругов, можно выдвинуть предположение относительно российско-китайских переговоров в Южном Китае. Возможная тема: строительство ракетной базы или нескольких баз. Конечно, это только гипотеза, догадка, домыслы. Ничего конкретного… Но тема настораживающая! Если русские объединятся с китайцами, да еще разместят на их территории свои новые ракеты, стратегическое положение в мире резко изменится. Худшей новостью могло быть только объявление Москвой третьей мировой войны. Фотограф поймал его как раз в тот момент, когда он сложил (скорее скомкал) листок с сообщением и сунул обратно в конверт. Да, он растерялся, потерял контроль. Не успел повесить маску «какой-прекрасный-день». Бывает. В тот момент он еще плохо представлял себе, какой ответный ход можно сделать, как взять ситуацию под контроль… Возможно, что сегодня, уже через несколько минут, ответ будет найден. В Овальном кабинете ждет Директор ЦРУ с полным комплектом всех документов, осталось только войти туда и сказать: «Итак, что у нас?»
– Спасибо, Янг. Спасибо, старина, – Президент снял со стойки микрофон, кто-то из техников тут же оказался рядом и нажал тумблер на корпусе.
– Когда римский полководец входил в столицу после победного похода, ему устраивали пышный прием – триумф, и это все знают. Но была еще одна традиция: наряду с одами пели и грубые песни, высмеивали недостатки триумфатора. Чтобы не зазнавался…
Президент подошел к оскалившемуся Янгу и похлопал его по плечу (завтра утром это фото будет стоять на первой полосе «Нью-Йорк Таймс» рядом с заголовком «Два года триумфа»).
– Я и не зазнаюсь, – продолжал он. – Президент тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Я смеюсь над собой вместе с вами. Пока первое лицо государства способно смеяться над собой, пока оно, м-м… скажем так, зажигает рок-н-ролл в своей душе, это государство остается сильным…
Президент сделал паузу и добавил твердо и резко:
– Самым сильным в мире.
– Итак, что там за дружба у русских с китайцами? Каков результат переговоров? Достигнуто ли соглашение о размещении ракет? И будут ли этими ракетами «Палицы»?