Рок-звезда

Коллинз Джеки

– Здесь чисто, – заявил Рокет, даже не извинившись. – Увидел бы ты спальню и то, что считается ванной.

– Во всяком случае, эта квартира твоя, – с завистью сказал Бобби.

– Знаю, она могла бы быть и твоей, – он лениво почесал живот. – Но это неважно, найдешь что-нибудь другое, – Рокет замолчал и принялся разглядывать грязную тарелку на углу стола. – Хочешь чашку кофе?

Бобби подумал о Шарлин, которая, наверное, с нетерпением ждет его и злится из-за опоздания.

– Не могу, – быстро ретировался он. – Я просто хотел попросить тебя подождать

с деньгами пару недель.

Рокет недоуменно посмотрел на него.

– Знаешь, а ты действительно не такой, как все, – Рокет зажег спичку и прикурил сигарету. – Если бы ты не был младенцем в душе, то я бы не поверил. В чем дело?

– Я хотел сказать… – начал Бобби.

В комнату вошла женщина, замотанная только в банное полотенце, и мило улыбнулась.

– Бобби, – поздоровалась она певучим голосом. – Ты пришел рано или я опоздала?

Это была Шарлин.

Моральное состояние Бобби, конечно, не улучшилось, когда он обнаружил, что любовь жизни живет с его лучшим другом. Проверив карточку, он увидел, что оба написали один и тот же адрес. Они не пытались ничего скрывать. Это было неприятно, но Бобби смирился.

Пара смотрелась невероятно: Шарлин, хорошенькая негритянка, мечтавшая стать новой Дайаной Росс, и Рокет Фабрици, будущий актер, который хотел превратиться в Марлона Брандо семидесятых.

За последующие четыре года все трое крепко подружились, научились доверять и уважать друг друга. Все были сиротами, каждый в своем роде. У Шарлин не было семьи. Рокет давно ушел из своей. Бобби расстался с Фанни и Эрнестом без всяких сожалений и снял комнату, по сравнению с которой подвальное жилище друга казалось дворцом.

Но они помогали друг другу. Бобби опять занялся музыкой, в основном благодаря поддержке Шарлин. Он писал для нее песни, помогал ставить голос, выбирал сценический имидж, днем работал в музыкальном магазине, а ночью в «Клуни».

Шарлин заставляла его сесть на диету и заняться спортом, а также уговаривала полностью посвятить себя музыке. Она была плохой хозяйкой, но Бобби ни у кого не ел лучших отбивных.

Рокет так и остался Рокетом, вечно спешил, вечно стремился заработать лишнюю копейку, ходил на прослушивания и мужественно сносил отказы. Лицо Рокета не покидала победная улыбка.

За неделю до того, как Бобби исполнилось двадцать два, он услышал, что в Гринвич-Вилледж сдается дом. Если они поделят плату на троих, то можно зажить, как нормальные люди. Долго уговаривать не пришлось.

– Затуши свечи, – просила Шарлин, ее гладкая светло-коричневая кожа блестела.

Бобби улыбнулся ей. Девушка была самой красивой в мире, но принадлежала Рокету, так что ничего не поделаешь, он это понял давно.

– Давай, Бобби, загадай желание, – сказала его последняя подружка, такая же очаровательная маленькая блондинка, как и многие другие, с которыми он встречался в последние годы. С тех пор, как Бобби сбросил лишний вес, девушки не давали ему прохода. Шарлин постоянно подшучивала над ним, называя супержеребцом и кем-нибудь в этом роде.

Закрыв глаза, Бобби

загадал многое. Открыв их, он увидел, что Шарлин внимательно смотрит на него.

– Ты загадал, чтобы я стала звездой? Загадал, Бобби? – взволнованно спросила она, облизывая чувственные губы.

– Да, да, да, – рассмеялся Рокет. – Мы все будем звездами. Нужно только подождать десять, двадцать или тридцать лет. Но я думаю, мы доживем.

Через неделю Рокет получил маленькую роль в фильме, который снимался в Нью-Йорке, еще через две Шарлин прошла прослушивание на Бродвее и попала в хор. А Бобби продал первую песню.

– Милый, – сказала Шарлин Бобби. Глаза ее были полны восторга. – Когда ты загадываешь, то по-настоящему. Мы начали путь к Славе.

Рафаэлла, 1972

Рафаэлла страшно не любила дни рождения. Каждый год она чувствовала боль своей потери еще сильнее. А когда ей исполнилось двенадцать, то дела обстояли совсем плохо, потому что мать Рафаэллы, Анна, опять собралась замуж. Девочка была в ярости.

Мать с дочерью бесконечно спорили.

– Это нечестно по отношению к папе! – орала Рафаэлла.

– Твоего отца нет в живых уже пять лет, – пыталась объяснить Анна. – Он не хотел бы, чтобы я оставалась одна.

– Неправда, – кричала Рафаэлла. – Неправда!

Она ненавидела мужчину, с которым встречалась мать. Это был английский лорд, который по-глупому заикался, имел дурацкие рыжие волосы, идиота-сына и отвратительное поместье в английской провинции. Звали его лорд Сирус Эгертон. Он был ненавистен Рафаэлле.

– Ну, милая, – наконец-то сказала Анна, и довольно резко, – решать мне. Слава Богу, я не нуждаюсь в твоем разрешении, хотя мне, конечно, хотелось бы, чтобы ты одобрила мой брак.

– Никогда, – завопила Рафаэлла. – Я лучше умру! И она отдавала отчет своим словам.

Няня Макди пыталась успокоить ее, но все было бесполезно. Рафаэлла не сомневалась, что свадьба матери унижает память умершего отца. Никто не мог изменить ее мнение.

«Папа Люсьен». Она часто вспоминала его. Кошмарная гибель отца стояла у девочки перед глазами.

Как это можно забыть? Рафаэлла была там, когда случилась трагедия. Она стояла на пороге дома в Париже, махала рукой, а в этот момент отца разорвала на куски бомба, подложенная террористами в машину Генри Роне. Они намеревались убить именно его. То, что Люсьен Ле Серре очутился в машине, можно считать неудачной шуткой судьбы.

Взрыв разрушил мир Рафаэллы. Осколки стекла, попавшие в ногу, вызвали временный паралич и уничтожили мечты о карьере балерины. Она провела в больнице несколько месяцев и перенесла две операции. Когда девочка наконец-то поправилась, мать уже собрала вещи, продала особняк в Париже и была готова к переезду в Англию.

– Нужно оставить все воспоминания здесь, – сказала Анна дочери. – Это необходимо. Иначе мы не выживем.

Пусть мать думает так, но Рафаэлла ничего не забыла. Она помнила очаровательного отца и то, как он любил ее.