Роковая блондинка
Шрифт:
Снова тишина. Наконец женщина сказала, чтобы я подождала внизу – она сейчас спустится.
Я ожидала увидеть перед собой еще одну начинающую актрису, но этой некрасивой и сердитой девочке, которая толчком открыла дверь, настолько недоставало сценического обаяния, что, видимо, единственный ее выход на сцену состоялся в пятом классе – в роли гадкого утенка. Растянутые джинсы, огромная бесформенная футболка горчичного цвета, синие глаза, практически неразличимые за стеклами очков, собранные в низкий хвостик рыжевато-каштановые волосы – такие бывают у лошадей, и бейсболка.
– Что за важное дело? – буркнула девица.
– Вы Т. Хардвик? – спросила я, любезно улыбаясь.
– Терри Хардвик. Что случилось?
– Меня зовут Бейли Уэггинс. Я ищу Блисс.
– А, вы оставляли сообщение.
– Мне очень нужно поговорить с ней.
– Она что, вам задолжала? Ну тогда удачи.
– Нет, я просто хочу с ней поговорить. Она что, съехала?
– По-моему, это называется «смылась», – презрительно отозвалась та. – Она удрала с парнем – сказала, что они вместе снимаются в кино. Она не только задолжала мне денег, но еще и сперла весь запас солнцезащитного крема и белый купальник, который, между прочим, обошелся мне в семьдесят пять баксов.
Вот она, разгадка тайны Тома Фейна!
– Это было полторы недели назад? – спросила я. – Она сбежала с парнем по имени Том?
– А вы его подружка? – прищурилась Терри.
– Нет, я знакомая его приятеля. Я хочу найти Тома. Он пропал.
Терри усмехнулась:
– Нет, не с Томом – хотя и он был тут пару раз. У того какое-то иностранное имя. Наверное, она познакомилась с ним в Уильямсбурге. Они смылись недели три назад – в самом начале августа.
Значит, она не с Томом. Очевидно, разок Блисс и впрямь с ним развлеклась, а потом нашла другого.
– А вы не знаете, куда они отправились и можно ли с ними связаться?
– Понятия не имею, – брезгливо скривилась Терри. – Она как-то звонила – спрашивала, нет ли ей сообщений, – и сказала, что сейчас они в Майами. Но она такая врушка, что верить ей нельзя. А ведь однажды я ей поверила!.. Она пришла вся в слезах и попросила, чтобы я, ради Бога, позволила ей пожить здесь еще одну неделю: она, видите ли, только что закончила сниматься в рекламе и вот-вот должна получить крупную сумму. Не говоря уже о том, что она задолжала мне за жилье, слопала огромное количество еды и износила уйму моей одежды, она еще и заняла у меня тысячу баксов!
– Какой ужас, – старательно выговорила я, тщетно пытаясь найти в себе хоть каплю сочувствия. Терри, видимо, была человеком без чувства юмора – таких обычно любят мучить окружающие. Может быть, Блисс украла ее солнцезащитный крем просто смеха ради? – Но как вы смогли ужиться вместе?
– Не знаю. Мать сказала, что я дура, если Пустила к себе актрису, и мне следовало ее послушаться. Может, я не вращаюсь в таких кругах, как Блисс, но зато мои знакомые по крайней мере не слопают целую коробку чужих конфет, оставив все обертки внутри, – как будто я не заметила бы, что больше ни одной конфеты не осталось!
– А чем вы занимаетесь? – спросила я.
– Работаю в страховой фирме. Так, значит, вы хотите найти этого парня, Тома?
– Я хочу отследить кое-какие зацепки. Как вы думаете, Блисс вам еще позвонит?
– Она оставила здесь кое-какое барахло, так что, может, вернется за ним. А если нет – я вызову полицию.
Я протянула свою визитку – Терри взяла ее с таким видом, точно ей предложили мертвую змею, – и попросила перезвонить, если Блисс появится на горизонте. Хотя было непохоже, чтобы Блисс знала о местонахождении Тома. Видимо, она нашла кого-то более восприимчивого к ее чарам, – человека, который неограниченное время был готов кормить ее шоколадными конфетами. Теперь моей единственной целью оставался Скидмор – пора было подниматься и ехать туда.
Основной поток транспорта уже схлынул, но на Мэйджер-Диган машины по-прежнему теснились одна к другой; к тому времени, когда я выехала на скоростное шоссе, прошел почти час. Миновав шлагбаум, я ощутила что-то вроде сомнения: зачем, во имя всего святого, мне тратить целый день, разыскивая парня, которого я даже никогда не видела? Потому что я обещала Крису помочь. Потому что история Тома меня тронула. Если профессор ничего мне не скажет – не знаю, что и делать.
Вторая половина поездки прошла относительно спокойно. Я включила диск с ариями Марии Каллас и, поскольку дорога была нетрудной, наслаждалась ее чарующим голосом и большую часть пути ехала со скоростью семьдесят две мили в час. Мимо мелькали пригородные районы, и вскоре слева поднялись, играя оттенками голубого и розового, утесы Кэтскиллс. Я проезжала мимо рощ и болот, перемежаемых время от времени длинными уродливыми постройками, которые как будто тянулись на целые мили. Миновав указатель на Олбани, я почувствовала странный прилив ностальгии. Первые два года после колледжа я проработала репортером в «Олбани тайме юнион».
Перевалило за полдень, когда я добралась до Саратоги. В животе у меня уже начинало урчать, но я решила, что сначала надо найти Кэра, а еда подождет. Несколько раз я посещала Саратогу, когда работала в газете, чтобы посмотреть скачки или послушать концерт в местном центре искусств, так что дорогу я знала. Прямо с шоссе можно было свернуть на главную улицу, которая, насколько я знала, проходила через центр города, а затем превращалась в Бродвей. Проезжая деловые кварталы, я смотрела по сторонам. Хотя сезон скачек уже окончился, Саратога кишела людьми. Они прогуливались по улицам в шортах и футболках и кучками собирались перед магазинчиками и кафе, расположенными в пятиэтажных кирпичных зданиях постройки девятнадцатого века. На некоторых домах развевались и хлопали на легком осеннем ветерке флаги. Я решила, что сначала загляну к Кэру домой, а если его там нет – поеду в Скидмор. Местный Бродвей представлял собой очаровательную маленькую улочку, застроенную старыми роскошными домами, в которых некогда жили богатые семейства вроде Вандербильтов. Нынешние владельцы в августе приезжали на скачки и уезжали сразу же после закрытия сезона, наказав прислуге закрыть мебель чехлами от пыли. Жилище профессора Кэра не принадлежало к числу особняков, но все равно это был большой красивый дом, выкрашенный в желтый цвет, с круговой верандой. Можно было поспорить, что он купил его в полуразрушенном состоянии и теперь пытался восстановить былую красоту.
Как выяснилось, мне повезло. На подъездной дорожке стоял старый «вольво», входная дверь была широко открыта. Я выскочила из машины и бросилась к крыльцу. Где-то в глубине дома играла классическая музыка – насколько я поняла, Моцарт.
Я заглянула за дверь и, не увидев никого, постучала по косяку. Тишина. Но кто-то там был. Звучала музыка – и потом, в доме пахло едой. Я снова постучала, еще громче. – Открыто! – крикнул мужчина, перекрывая музыку. – Я на кухне!
Я вошла и остановилась в коридоре, куда с обеих сторон выходили комнаты – та, что была справа, служила кабинетом или библиотекой. Старинная мебель темного дерева, картины на стенах – по большей части, музейные репродукции в рамочках. Ориентируясь на запах еды и звуки музыки, я прошла в заднюю часть дома, на кухню – судя по всему, ее не перестраивали по меньшей мере с семидесятых годов. Высокий худощавый человек с каштановой бородкой – на вид ему можно было дать от тридцати восьми до пятидесяти – стоял перед столиком, на котором лежала деревянная доска для разделки мяса, и резал красный перец. Еще с десяток стручков ожидали своей очереди. Он поднял глаза, когда я вошла, и на его лице отразилось удивление. Судя по всему, ждал он не меня.
– Чем могу помочь? – спросил он, откладывая нож.
– Простите, что побеспокоила. Я несколько раз пыталась вам дозвониться. Меня зовут Бейли Уэггинс. Вы Алан Кэр?
Он скривил рот и мысленно прокрутил то, что я ему сказала.
– А, так это вы хотели что-то выяснить насчет Тома. Простите, что не перезвонил, сегодня у меня ужин на двадцать персон, я готовлю цыплят по-чилийски и уже запоздал на час. Вы не студентка?
– Нет, я из Нью-Йорка, приехала сегодня утром. Можно без предисловий? Дело в том, что Том пропал. Как сквозь землю провалился. Его друг попросил помочь ему с поисками; я узнала, что вы дружны с Томом, и подумала, что, может быть, вы мне поможете.