Роковая любовь
Шрифт:
Марк недоуменно взглянул на Курта и ничего не ответил, а тот продолжал:
— Верьте мне, у меня не было никакого желания приезжать к вам сюда. Я считаю вас подлецом и глупцом за то, как вы обращаетесь с Энэлайз. Любой мужчина сочтет за счастье жениться на такой женщине. А вас я не пойму. Впрочем, я пришел сюда не за тем, чтобы учить вас. Я пришел сюда ради Энэлайз. Джо Гримсхау постоянно беспокоит ее. Он заходит к ней домой, хотя она его никогда не приглашает и дала приказ своим слугам не впускать его в дом. Но вчера вечером он ворвался туда. Он был пьян, груб, вульгарен в обращении с дамой. Он кричал на Энэлайз и сказал ей, что у вас с миссис Фурье любовная связь. И это все происходило на глазах у нас, двух ее гостей, и на глазах у слуг. Я очень беспокоюсь о безопасности Энэлайз и о ее репутации, но у меня нет никакого права защитить ее. Это — право и обязанность мужа. Поэтому я приехал сюда, чтобы убедить вас поговорить с Гримсхау и дать ему понять, что леди находился под вашим покровительством. Даже если вас не интересует Энэлайз, вы должны защитить свое имя и честь.
— Что говорят о моем имени, меня абсолютно не интересует, — резко сказал Шэффер. — Но я разберусь с этим Гримсхау. Спасибо за то, что вы мне рассказали. Энэлайз не сообщила мне, что этот человек ведет себя нагло. Она, видимо, не считает меня своим мужем, впрочем, как и вас, мистер Миллер.
— Слепец, неужели вы не видите, что Энэлайз любит вас?! — спросил у Марка его соперник. Марк презрительно глянул на него,
— А теперь извините меня, мистер Миллер. Я больше не могу с вами обсуждать — любит или не любит меня моя жена. Вы сами сказали, что мне надо выполнить обязанности главы семьи. Я думаю, мне необходимо скорее нанести визит Гримсхау.
Сказав это, он пустил свою лошадь галопом, бросив изумленного Курта посередине дороги.
Марк скакал во весь опор и думал, что здорово он оставил этого немца. В дом им уже нечего было ехать — все, что было нужно они обсудили по дороге. Пистолет был у него всегда с собой, чтобы отстреливать на полях ядовитых змей, поэтому он направил свою лошадь через поля к ближайшей дороге, что вела в Новый Орлеан.
Он злился и злился на всех — и на Миллера, который упрекнул его в том, что не защищает честь жены; на себя — за то, что произошло, на этого дурака Гримсхау, который приставал к Энэлайз и, наконец, на саму Энэлайз, которая не обратилась к нему за помощью.
— Чертова женщина! Ей, видите, не нужна его помощь! Она всегда уверена, что справится сама. Но он исправит свою ошибку.
Когда Марк влетел в контору к Гримсхау, то на нем лица не было. В пыльной, рабочей одежде, с пистолетом на поясе, с перекошенным от злости лицом, он был похож на разбойника.
Гримсхау, сидевший за своим столом, приподнялся, задрожав от страха.
— Я — Марк Шэффер. Это мою жену вы постоянно беспокоите? — зарычал он.
У Гримсхау затряслись колени, и он жалобно забормотал:
— Я не знал, что… Я думал, что она… В общем она всегда занимается всем одна… Да и вас здесь нет. Я и подумал…
— Меня не интересует, что ты подумал, — гремел Марк. — Это — моя жена, и если ты только хоть раз ее побеспокоишь, то я убью тебя. Ты понял меня?
Глаза Марка бешено горели, он тяжело дышал, его голос гремел, и испуганный Гримсхау, казалось, проглотил язык.
Он смог только утвердительно кивнуть головой. Марк повернулся и вышел из конторы, напоследок хлопнув дверью с такой силой, что треснуло стекло в верхней части двери. Он вскочил на лошадь и направил ее к магазину Энэлайз.
«Дома, конечно, ее еще не будет, а только в этом чертовом магазине», решил он. Швейцары у дверей поглядели на него подозрительно, когда он вошел в магазин, но никто не остановил, и он пошел разыскивать кабинет Энэлайз. Служащие только молча указали, куда нужно было идти.
С силой толкнув дверь, он ворвался в кабинет.
Энэлайз, сидевшая за столом, вздрогнула от хлопанья двери и, подняв глаза, замерла. Перед ней стоял Марк. В рабочей одежде, с пистолетом на поясе, с почерневшим и усталым лицом, стянутым слева уродливым шрамом, он был похож на бандита с большой дороги. Энэлайз стало страшно.
— Какого черта ты не сказала мне о Гримсхау? — спросил он.
Энэлайз прищурилась:
— Гримсхау?
— Да, про Гримсхау. Твой немец-любовник дал мне знать, что он к тебе приставал и что его внимание было для тебя нежелательно. Или он соврал мне?
— Курт Миллер — не мой любовник! — ответила Энэлайз, и Марк почувствовал, как она стала закипать от гнева. — А что касается Гримсхау, то тебя это не касается.
Марк в изумлении посмотрел на нее.
— Как не касается? Ты не забыла, что я твой муж?!
— Нет! Это ты забыл, что ты мой муж, и я не вижу смысла обращаться к тебе за помощью. Ты бы только стал насмехаться, как ты это обычно делал. Ты давно не рассматриваешь меня как свою жену и не считаешься с нашим браком!
— Я не считаюсь с нашим браком? Это ты не считаешься с ним. Живешь отдельно, и все время проводишь в этом дурацком магазине. Это ты ведешь себя так, как будто у тебя нет ни сына, ни мужа! Это ты хочешь развестись. И можешь выходить замуж за этого Миллера. Это…
— Постой! — гневно перебила его Энэлайз. — Это ты бросил меня и уехал в «Белль Терр», так и не попросив меня поехать с тобой. Что мне оставалось делать? Бежать за тобой как верная собачка? Поверь мне! Я так не могу. Это у тебя есть любовница, а не у меня. Как ты смеешь упрекать меня в неверности, когда сам спишь с женой моего брата? А помнишь, когда ты привел в наш дом проститутку, чтобы она утешила тебя?
— К черту упреки! Я мужчина, а не статуя. Мне нужно расслабиться.
— Расслабиться? А обо мне ты подумал? Я месяцами ждала тебя, а ты оставил меня, поверив на слово Фрэнсис, поверив тому бреду, что она рассказала обо мне. Вот уже три года, как ты не соблаговолишь подойти к моей постели. А о моих желаниях ты не подумал? А мне не нужно расслабиться? Ты думаешь я не хочу, чтобы ты дотронулся до меня, не хочу, чтобы поцеловал?!
Ошеломленный ее словами Марк, стремглав бросился к ней, сжал в своих объятиях и стал страстно целовать ее. Энэлайз обхватила его руками за шею, и в этот момент Марк повалил ее навзничь на ее рабочий стол и придавил ее всем своим телом. Одной рукой он приподнял тяжелые юбки ее платья и стал нежно ласкать ее стройные ноги, стараясь изо всех сил стащить с нее чулки и нижнее белье. Стон вырвался из груди у Марка, когда он прикоснулся к ее стройным бедрам.
Сгорающий от страстного желания, Марк стал лихорадочно расстегивать свои брюки… и взял ее прямо тут же на столе.
У Энэлайз перехватило дыхание, и она начала быстро двигать своими бедрами под ним. Как прекрасно было снова ощущать его… Ее тело полыхало огнем. Она вся изогнулась под ним, и волна удовольствия прокатилась по всему ее телу. Ее движения довели его до экстаза, и, издав хриплый крик, он, обессилевший упал на нее. Как раз в этот момент Энэлайз пришла в себя, и ей стало ясно, в каком глупом положении она оказалась — взятая как проститутка быстро и наспех, наполовину раздетая, на столе и с незапертой дверью!!! А что, если кто-нибудь из сотрудников войдет? И тут же ей на память пришла Бекки Олдвэй.