Роковая ошибка
Шрифт:
– И не должно привести.
Гидеон спустил ногу на землю и, оттолкнувшись, резко качнул гамак. Волосы Прунеллы упали ему на губы.
– Не надо, – сказала она и захихикала. – Мы перевернемся. Прекрати.
– Нет.
– Я выпаду из гамака. Меня укачает.
– Скажи, что ты подумаешь.
– Гидеон, пожалуйста.
– Скажи.
– Я подумаю, черт тебя побери…
Он придержал гамак, но не отпустил Пру.
– …но приду к тому же выводу, – закончила Прунелла. – Нет, дорогой. Не раскачивай его снова. Не надо. Я серьезно. Меня укачает. Я не шучу, мне будет
– Ты поступаешь со мной жестоко, – пробормотал Гидеон. – Несносная девчонка.
– Хочу еще раз поплавать, пока солнце не ушло.
– Прунелла, я тебе действительно нравлюсь? Ты вспоминаешь обо мне, когда мы не вместе?
– Очень часто.
– Отлично. Тогда не возражаешь ли ты… ну, можешь ли ты хотя бы поразмыслить о том, чтобы мы проверили, подходим ли мы друг другу?
– Каким образом?
– Ну… у меня в квартире. Вместе. Тебе ведь нравится моя квартира? Ну, скажем, с месяц поживем, а потом решим.
Она покачала головой.
– Ну как горох об стену, – вздохнул Гидеон. – Прунелла, ради бога, ответь прямо на мой прямой вопрос. Ты меня любишь?
– Сам знаешь. Ты потрясающий. Но, как я уже сказала, ты мне слишком нравишься, чтобы затевать легкую интрижку. Я не готова очутиться перед фактом полного провала, не готова к тому, чтобы мы оказались снова в исходной точке и пожалели о том, что сделали попытку. Мы ведь видели, как это случалось с нашими друзьями, ведь так? В начале все кажется превосходно. А потом отношения становятся все прохладней и прохладней.
– Согласен. Бывает и так, но при этом «все кости целы», и это гораздо, черт возьми, лучше, чем проходить через бракоразводный процесс. Разве нет?
– Да, это логично, цивилизованно и лишено предрассудков, но это не для меня. Должно быть, я отсталая или просто курица, но это так. Прости, милый Гидеон. – Прунелла неожиданно поцеловала его. – Как поется в песне: «О да, о да, о да…»
– Что?
– Люблю тебя, – быстро пробормотала она. – Ну вот, я и сказала это.
– Господи! – яростно воскликнул Гидеон. – Это нечестно. Послушай, Пру. Ну, давай устроим помолвку. Милую, целомудренную помолвку, и ты сможешь расторгнуть ее, когда пожелаешь. А я поклянусь, если хочешь, что не буду донимать тебя своим неджентльменским вниманием. Нет. Не отвечай. Подумай, а пока, как сказал Донн: «Молчи, не смей чернить мою любовь!» [16]
16
Начальные строки стихотворения Джона Донна «Канонизация» (Перевод Г. Кружкова.)
– Он сказал это не благородной даме, а какой-то действовавшей ему на нервы приятельнице.
– Иди сюда.
Палимый солнцем пейзаж сменился закатным. В Квинтерн-плейсе Брюс, прокопав дальше и глубже борозду для посадки спаржи, велел своему «парнишке», которого в деревне звали Чокнутым Арти, выложить ее компостом, минеральными удобрениями и грунтом, между тем как сам продолжил работать лопатой с длинной ручкой. Полноценный дренаж и полив были необходимы, если они с его нанимательницей хотели осуществить свои планы.
А в двадцати милях оттуда, в «Ренклоде», в кентском Уилде, доктор Бейзил Шрамм закончил очередной осмотр Сибил Фостер. Та в изобилии добавила к убранству своей комнаты женственности, как она ее понимала, –
17
Жесткий золотистый материал из шелка-сырца, производимый из туго скрученных нитей.
18
Сухое печенье с марципаном (фр.)
– Восхитительно, – сказал доктор Шрамм, убирая стетоскоп. С профессиональным тактом он отвернулся к окну, пока она приводила себя в порядок.
– Я готова, – произнесла она наконец.
Он отошел от окна и с высоты своего роста по-хозяйски окинул ее властным взглядом, который она находила весьма волнующим.
– Вы начинаете мне нравиться, – сказал он.
– Правда?
– Правда. Нам, конечно, предстоит еще долгий путь, но в целом ваше состояние улучшилось. Лечение приносит плоды.
– Я и чувствую себя лучше.
– Потому что здесь вам не позволяют хандрить. Вы чрезвычайно чувствительный инструмент, знаете ли, и не должны идти на поводу у тех, кто вам себя навязывает.
Сибил издала глубокий вздох скрытого удовлетворения.
– Вы так хорошо все понимаете, – сказала она.
– Разумеется. Именно для этого я здесь и нахожусь, не так ли?
– Да. Да, конечно, – ответила Сибил, испытывая блаженство.
Он сдвинул повыше браслет на ее руке и стал считать пульс. Сибил не сомневалась, что он стучит, как колеса поезда на стыках рельсов. Когда доктор отнял руку, она, постаравшись, насколько могла, придать голосу беззаботность, сказала:
– Я только что написала открытку вашей старой подруге. Верити Престон.
– В самом деле?
– Пригласила ее пообедать здесь со мной в субботу.
– Да?
– Вам, наверное, приятно встретиться снова после долгого перерыва.
– Ну да. Это было очень давно, – сказал доктор Шрамм. – Мы сталкивались в мои студенческие годы. – Он взглянул на часы. – Вам пора отдыхать.
– Вы должны тоже прийти в субботу, сможете поговорить с ней.
– Было бы замечательно.
Но оказалось, что как раз в субботу он должен быть в Лондоне, чтобы повидаться с другом и коллегой, который неожиданно прилетел из Нью-Йорка.
Верити тоже никак не могла приехать в «Ренклод», поскольку уже была приглашена на обед в другое место. Позвонив Сибил, она сообщила, что не виделась с Пру: миссис Джим доложила, будто та находится с друзьями в Лондоне.
– Значит ли это, что она с Гидеоном Маркосом?
– Понятия не имею.
– Наверняка с ним. А что насчет этого мерзкого Пэ Ка?