Роковая женщина
Шрифт:
— Очень удобно, благодарю вас, леди Кредитон.
— Эдвард простудился. Мне передали, что на днях он в одежде искупался в фонтане.
Интересно, кто был ее доносчик, подумала я. Верней всего, Бейнс. Я представила, как Эдит сообщает новость Бейнсу, а тот спешит передать леди Кредитон. Похоже, за всеми нашими проступками следят и доносят хозяйке.
— Он крепкий мальчик и скоро поправится. День в комнате, и будет здоров.
— Я сделаю внушение мисс Беддоус. Надо быть ответственней. Как думаете, сестра, не следует ли его показать доктору Элджину?
Я ответила, что это не помешало бы, но специально
— У миссис Стреттон больше не было приступов?
— Нет. С тех пор, как пришла весть, что ее супруг находится на пути домой, ее здоровье улучшилось.
Губы леди Кредитон скривились. Интересно, как она относится к Редверсу. Надо бы мне узнать к его возвращению.
— Капитан не успевает к нашему приему. Попрошу вас, сестра, уделить особое внимание своей пациентке. Было бы очень некстати, если бы к этому времени наступило ухудшение.
— Сделаю все, что смогу, чтобы была здорова.
На этом аудиенция закончилась. Мне было немного не по себе. Напугать меня не так просто, но в глазах этой женщины есть что-то змеиное. Я представила, как она разбивает о борт корабля бутылку шампанского, наполненную ядом, и произносит недрогнувшим голосом: «Называю корабль „Роковой женщиной“!» Как должна была ненавидеть женщину, с которой все эти годы жила в одном доме! И какой властью над ней должен был обладать сэр Эдвард! Неудивительно, что Замок такое захватывающее место. Какие страсти должны были кипеть в его стенах! Удивляюсь, что леди Кредитон не столкнула соперницу с парапета, а Валерия Стреттон не подсыпала мышьяку в еду ее светлости. У обеих были для этого причины. Однако и сейчас продолжают жить под одной крышей, хоть Валерия Стреттон лишилась покровительства любовника и, подозреваю, израсходовала весь пыл. Теперь они просто две старухи, достигшие возраста, когда прошлое представляется незначительным. Только бывает ли так с людьми?
Мне во всяком случае не хотелось прогневать леди Кредитон. Пока что мне нечего было опасаться в этом смысле. Видно было, что она мной довольна. Куда больше, чем довольна мисс Беддоус, вызвавшей ее явный гнев.
Я спустилась в сад. Рекс был уже там.
— Похоже, сад доставляет вам удовольствие, сестра Ломан, — сказал он. — По-моему, вам он очень нравится.
— Да, нахожу его подходящим. — Он недоуменно поднял брови, и я уточнила: — Достойным своего Замка.
— Сестра Ломан, вам не кажутся смешными мы и наши нравы?
— Возможно, — в тон ему ответила я. — Впрочем, меня нетрудно рассмешить.
— Это большой дар. Жизнь оказывается куда терпимей, когда находишь ее забавной.
— До сих пор я всегда находила ее сносной.
— Если мы забавляем вас, то и вы занимаете меня, — усмехнулся он.
— Рада слышать. Это много лучше, чем заставлять грустить или наводить скуку.
— Не могу представить, чтобы вы были на такое способны.
— Здесь я должна сделать реверанс и вымолвить: «Спасибо, добрый господин»?
— Вы так не похожи на молодых дам, с которыми я встречаюсь.
— Еще бы! Я зарабатываю себе на жизнь.
— Вы действительно самый полезный член нашего сообщества. Как, должно быть, приятно быть одновременно полезной и красивой.
— Определенно приятно слышать, когда тебя описывают такими словами.
— Сестра Ломан звучит немного сурово. Вам не подходит. Мне
— Насколько я поняла, вы интересуетесь моим именем. Меня зовут Шантель.
— Шантель. Как необыкновенно и… замечательно.
— Больше мне к лицу, чем «сестра»?
— Несравненно больше.
— Шантель Спринг Ломан, — назвалась я.
Он спросил, откуда мне досталось такое имя. Я рассказала, как моя мама увидела его на надгробии. Кажется, его увлек мой рассказ. Он провел меня в оранжерею, где давал садовникам указания по поводу цветов, которыми предполагается украшать дом в дни большого приема. Он спрашивал моих советов, и я щедро раздавала их. Как, однако, лестно, когда твои пожелания тотчас передают садовникам в форме приказов, выраженных словами: «Так и сделаем».
8
21 мая.Уже два дня в доме идет драма. По-моему, она началась раньше, чем я сообразила. Заметив, что Джейн Гудвин, служанка Валерии Стреттон, чем-то обеспокоена, я справилась, здорова ли она.
— Я вполне здорова, сестра, — ответила она.
— Мне показалось, вы чем-то озабочены.
— О нет-нет, — заторопилась возразить она и поспешно удалилась.
Так я догадалась, что что-то происходит. Я задумалась над тем, что могло случиться в западной башне и каково отношение Валерии к возвращению сына. Не терпелось его увидеть? Наверное. Судя по отзывам, он такой необыкновенный. Жена просто без ума от него, даже милая моя ледышка Анна чуть было не влюбилась — у матери тем более есть причины праздновать его возвращение. Я давно раскусила характер Джейн Гудвин: она из тех, кто создан для служения другим. Едва ли у нее когда-либо была собственная жизнь: центром ее существования должна быть хозяйка и наперсница, в данном случае Виктория Стреттон. Коль Джейн была взволнована, значит, с Валерией что-то неладно.
Было около девяти вечера. Накормив Моник, я читала, когда в мою дверь постучала Джейн.
— О сестра, — обратилась она ко мне, — прошу вас, пойдемте быстрее. Миссис Стреттон…
Я поспешила в западную башню и нашла Валерию Стреттон на кровати с искаженным от боли лицом. Я тотчас распознала причину: ту, которую подозревала и раньше. Я повернулась к Джейн и распорядилась:
— Мне сейчас же нужен доктор Элджин.
Джейн убежала. Лично я ничем не могла ей помочь. С первого взгляда на больную я подумала о сердце: симптомы напоминали приступ грудной жабы. Я склонилась над ней.
— Скоро пройдет. По-моему, уже слабеет.
Она не отвечала, но, кажется, испытывала облегчение от того, что рядом была я. Меня насторожил ее вид. На ногах у нее были высокие сапожки, испачкавшие грязью стеганое покрывало. С головы съехала примятая шляпка. Особенно бросалась в глаза плотная вуаль, под которой она, должно быть, прятала лицо. Она куда-то выходила. Ни за что бы не поверила, если бы сама не видела сапожек и шляпки. Зачем она выходила в таком наряде под ночь?
Боль утихала. Такие атаки обыкновенно длятся до получаса, к тому же с ней случилась не самая сильная. Однако сигнал тревожный. Я осторожно сняла с нее сапожки: они были все в грязи. Потом сняла шляпку, но не стала трогать пальто, так как не хотела шевелить ее до прихода доктора.