Роковой шаг
Шрифт:
Я надела кольцо на средний палец правой руки. Оно было очень велико.
— Ты должна немного подрасти, — сказал он с улыбкой. — Но на один палец он все-таки подойдет. Такой палец нашелся. Это был указательный палец.
— Вот, — сказал он. — Оно твое. Ты передашь его твоей старшей дочери. Старшие дочери в семье всегда носят его.
Я внимательно посмотрела на него и сказала:
— Но Эмма…
Он опять нахмурился.
— Да, полагается дать его ей. Но у меня есть сомнения. Твой отец хотел жениться на твоей матери, и он сделал бы это, если бы она не была уже замужем. Он относился
— Я никогда раньше не видела такого камня…
— Сейчас он довольно редко встречается, но в свое время его очень любили монархи. Они носили такие кольца, потому что им постоянно грозила опасность быть отравленными. Говорят, эти камни поглощают мышьяк из любой жидкости, и обычно их носили люди, которые боялись, что кто-нибудь может попытаться убить их.
— Все это очень интересно, но я не думаю, что кто-нибудь захочет положить мышьяк в мой бокал. Дядя улыбнулся.
— Кольцо — это что-то вроде талисмана… такими становятся вещи, передаваемые из поколения в поколение.
— Весьма необычный камень, — сказала я.
— Да. Он образуется в органах пищеварения персидского горного козла.
Я невольно выдала возникшее у меня отвращение.
— Все нормально! — засмеялся дядя. — Камень очищен, но что есть, то есть! Он образуется из переваренной шерсти животного, и это делает его хорошим противоядием. На персидском языке слово «безоар» означает «против яда». Таково название камня.
— Очень интересно.
Я вытянула руку и внимательно посмотрела на кольцо. Дядя взял мою руку и крепко сжал ее.
— Теперь ты выглядишь как истинный Хессенфилд. Я горячо поблагодарила его, и так как я стояла перед ним на коленях, он взял в руки мое лицо и поцеловал меня.
— Удачи тебе, маленькая Кларисса. Возвращайся к нам скорее.
Когда мы уже собирались ложиться спать, я сказала Эмме, что хочу поговорить с ней. Она предложила:
— Пойдем в мою комнату. И я пошла к ней.
Она легла на кровать, красивые темные волосы обрамляли ее лицо, в глазах застыл настороженный интерес. Я села на стул возле кровати, глядя на нее и думая, какая она все-таки привлекательная, не будучи по-настоящему красивой.
— Я пришла попрощаться, — сказала я. — Рано утром я уезжаю.
Эмма недоверчиво смотрела на меня.
— Дядя Пол считает, что так лучше, — продолжала я, — Скоро начнутся волнения.
— О, эти несчастные! Якобиты и ганноверцы, кажется?
— Да.
— Дядя, наверно, огорчен, что ты не маленькая якобитка.
— Дядя слишком умен для этого. Он не станет пытаться убедить кого-нибудь быть тем, кем они не хотят быть.
— А ты против якобитов? Я пожала плечами:
— У нас есть король, которого мы короновали. Будут только неприятности, если попытаться силой посадить на трон другого.
— Здесь, в Хессенфилде, думают, что для народа будет лучше, если вернется Яков.
— Неразумно решать, что хорошо для других, и пытаться навязать это им только потому, что это хорошо для нас. В любом случае, народ сам решит, чего он хочет.
— Я вижу, ты маленький политик.
— Если ты под этим подразумеваешь, что у меня есть немного здравого смысла, я согласна с тобой.
— Но все-таки почему ты уезжаешь?
— Наш дядя думает, что лучше мне уехать сейчас, до начала серьезных волнений. Он считает, что я должна вернуться домой в Эверсли.
Эмма медленно кивнула.
— Они поддерживают другую сторону, да? Значит, ты с нами прощаешься?
— Только на время. Я снова увижусь с тобой, Эмма. Ты должна приехать к нам в Эверсли. Я знаю, что моя тетя Дамарис будет рада видеть тебя…
Я замолчала. Будет ли? А Джереми, а Присцилла и Арабелла? Им не понравится, что у Хессенфилда была любовница, когда он был почти женат на их дорогой Карлотте. Но Эмма — моя сестра. У них сильно развито чувство семьи, и они будут помнить об этом.
Эмма заметила мои колебания и улыбнулась. Иногда мне казалось, что она читает мои самые сокровенные мысли. Эмма была умна и проницательна, но, может быть, я была чуть похитрее, чем она думала. Она выразила сожаление по поводу моего отъезда, но мне почудилась в ее интонациях затаенная радость. Очевидно, она немного ревниво относилась к моей дружбе с дядей Полом и была рада, что я оставляю ей поле деятельности.
Я попрощалась, заверив ее, что мы с ней встретимся, как только представится случай. Потом я пошла в свою комнату и завершила последние приготовления к отъезду. Когда все было готово, я легла, но заснуть не могла, боясь проспать, хотя дядя сказал, что меня разбудят за полчаса до рассвета и принесут холодный бекон, хлеб и эль.
Продукты на первую часть пути были уложены в седельные сумки, чтобы нам не нужно было останавливаться в трактирах, пока мы не отъедем подальше.
Все шло по плану, и когда забрезжил рассвет, я попрощалась с моим вновь обретенным дядей. Меня тронуло, что Эмма спустилась вниз, чтобы проводить меня.
Итак, в рассветный час я отъехала от замка Хессенфилд и в сопровождении моих грумов направилась на юг.
В ПЛЕНУ
Направив лошадь на юг, я не могла не почувствовать радости, предвкушая встречу с семьей. Они, конечно, знали, что происходит на севере, и беспокоились обо мне.
Сельская природа в это утро была красива. На болотах, над которыми повис густой туман, цвел дрок; тут и там деревья поднимали к небу свои оголенные ветви. Мы оставили позади открытую местность и поехали по тропинкам мимо леса, где переплетающиеся ветви деревьев образовывали красивое кружево на фоне неба. Зима здесь наступала раньше, чем на юге, но мы должны были успеть в Эверсли до того, как придут снежные бураны.
Мы остановились перекусить под прикрытием кустарника, отдав должное всем вкусным вещам, которыми нас снабдили в Хессенфилде. Там были свежий хлеб, каплун и эль, чтобы запить все это. Грумы сказали, что пища превосходная и что самое лучшее в северянах — это их умение поесть.