Роль грешницы на бис
Шрифт:
– Мы заслужили! – снова вскинулась Света.
Но Кис остановил ее жестом:
– Все, это мы уже слышали, довольно! Короче, у меня сложилась гипотеза о наследстве, и мне следовало понять, как мог наследовать Антон имущество своей матери юридически: то есть имелась ли у него возможность доказать, что он приходится сыном и наследником знаменитой актрисы?.. И тут я вспомнил, что в свое время мальчику было сделано свидетельство о рождении. Все окончательно встало на свои места, когда я узнал, что оно украдено: именно наследство являлось вашей целью.
– А при чем тут тогда мужики эти, которых Антоша пострелял? – с вызовом спросила Света.
– То-то и оно, что ни при чем. Что-нибудь одно: либо месть – тогда за ними стоит Антон, либо наследство – это уже игра сообщницы. Из-за чего мне и пришлось разделить дело
– Мамка сказала. Она всегда знала, только нам не говорила. А потом, когда увидела, что мы с Тошей… Ну, типа, вместе жить хотим, тогда и сказала.
– Угу, – кивнул Кис. – Всех нюансов я, конечно, знать не мог, но примерно так и предполагал, что ваша мать сама догадалась. Тем более что Антон очень похож на свою родную мать, Аллу Владимировну. Узнав эту правду, вы нашли возможность приблизиться к Измайловой, а уже на месте потихоньку сориентировались. В ее сейф вы залезли, улучив момент, когда в гостиной никого не было, чтобы, скорей всего, просто покопаться в документах. И нашли завещание на Антона. Тут ваши смутные мысли приняли четкую форму, но вам еще требовалось официальное подтверждение, что Антон – сын именно Измайловой: то есть юридическое основание для получения наследства. Благодаря беспечному доверию Аллы Владимировны доступ в сейф был крайне прост, а все важные бумаги находились именно в нем. Включая юридическое основание в виде свидетельства о рождении Антона. Но заодно вы полюбопытствовали, что за толстые тетради в сейфе лежат. И прихватили их. И вот тогда, когда вы прочитали все, в вашей голове созрел план, как восстановить справедливость в вашем разумении. И сыграли на чувствах Антона к той матери, в любви которой он так нуждался. Вы сказали ему, что она его бросила из-за этих мужчин… Верно, Света?
– А что, не так?! – выкрикнула прачка.
– Не так, но у меня нет ни малейшей охоты вам объяснять. Важно то, что у людей с умственным отставанием часто встречается очень высокая потребность любить и быть любимыми. И направлена она обычно на одного человека, максимум двух – остальные им глубоко безразличны… Антон нуждался в материнской любви, но, как следует из ваших слов, так и не сумел ее добиться от приемной матери, отчего сильно страдал… Вы, Света, считаете, что заменили ему всех, но, скорей всего, неудовлетворенная потребность в материнской любви у него осталась, и она ныла, болела, как рана… Поэтому вам было столь легко направить руку Антона на випов. Стоило лишь сказать, что именно они виновны в том, что он остался без матери… Эти убийства бессмысленны, они вызваны больной логикой больного ума, но вам они были нужны, так как стали частью вашего плана, по которому Измайлова должна умереть и оставить наследство сыну. Вы собирались приписать убийства Измайловой, а затем инсценировать ее самоубийство. Держу пари, что Антон об этом нисколько не догадывается! Он, бедолага, думает, что мстит за мать и делает доброе дело для нее же… В его сознании «добрые дела» выглядят своеобразно, но он, он верит своей больной логике и вашему указующему персту… И… и что дальше, Света? Как вы ему описали дальнейшее развитие событий, после того, как он отомстит всем «плохим»?
– Как-как… – буркнула Света. – Он маменьке собирался подарок принести, дурачок. Все мечтал, что она порадуется и спасибо ему скажет, что всех негодяев переубивал… И с распростертыми объятиями сыночка примет… Все приставал ко мне: «Как ты думаешь, она теперь будет меня любить?» А я чего? Я отвечала: «Будет, конечно, будет». Чего с него взять, с несмышленыша? Ему эта мысль была как конфетка в конце обеда. Он бы ради нее и полгорода переубивал! Ну, а в конце я бы только руками развела: вишь как оно обернулось, мамка твоя родная на себя руки наложила, извини уж…
– Вот оно что… – проговорил Кис и замолк, потрясенный. Права Вера, права: кто может с точностью сказать, где пролегает грань между умственными отклонениями и примитивным умом?
– Чего еще? – напряглась Света.
Алла посмотрела
– Да вы же просто ревновали, Света! – заявил Алексей. – Страшно, дико, безумно ревновали! Вы боялись, что он и впрямь понесет свою любовь, которой вы привыкли владеть и распоряжаться безраздельно, своей матери!.. Нет, Света, вы не заменили ему всех тех, в чьей любви он нуждался! «Нуждался» – не то слово, любовь ему жизненно необходима, он без нее просто не способен нормально функционировать. И отдача его была столь же неистовой. Столь неистовой, что его любовь может оказаться ловушкой: такие люди не делят любимых ни с кем другим. Поэтому, подозреваю я, вы не замужем, верно? Антон бы вас не отпустил! Но, как я уже сказал, для людей с такими умственными отклонениями способность неистово любить избранных соседствует с полнейшим равнодушием, граничащим с бесчувственностью к остальным. И вы знали это, Света, – вы ведь хорошо знаете Антона… И потому боялись, что новая любовь к матери может полностью вычеркнутьвасиз его жизни … А Антон стал для вас всем, как вы сами и выразились… Да, разумеется, наследство наследством, вы сами придумали этот план и начали ему следовать, но однажды поняли, что можете потерять Антона… И этот страх, ваша ревность к его матери сыграли здесь далеко не последнюю роль! Именно потому вы категорически отмели любое альтернативное решение вопроса: вы не могли открыть правду Измайловой, даже если и предполагали, что вам в этом случае щедро перепадет при ее жизни и отойдет все целиком после ее естественной смерти. Вам нужно было завладеть состоянием Измайловой, но без нее самой – иначе Антон понес бы своей матери ту любовь, которая до сих пор безраздельно принадлежала вам одной…
– Ерунду говорите! – дернулась Света, всем своим видом показывая, что сыщик несет полнейшую чушь.
– О, нет, совсем не ерунду, и вы прекрасно это знаете! Антон патологически равнодушен к тем, кого не любит… А любить одновременно многих он не умеет. Именно поэтому он убил Юлю, мою секретаршу.
– Я велела ему девчонку не трогать!
– Он вас не послушался, потому что ему все равно: убить или просто подвинуть в сторону. У Антона нет никаких, вообще никаких чувств к посторонним. Они для него не более чем неодушевленные предметы. Он не пожалел ее жизни, но странным образом пожалел ее внешность… И выбрал такой способ убийства, который эту внешность не портил. Знаете почему, Света? Вы ведь никогда Юлю не видели, верно?
– А мне без разницы! – дернула плечом прачка.
– Уж надо думать… Недалеко вы ушли от Антона, скажу я вам… – сухо заметил Алексей. – Юля была немного похожа на вас… Он действительно вас свято любит, ваш сводный брат или кем он там вам… Именно поэтому он предпочел Юлю утопить.
– Значит, если бы секретарша не была на меня похожа, вы никогда бы меня не вычислили? – неожиданно обрадовалась Света.
– Ну почему же? – оскалился Кис то ли в неприязненной улыбке, то ли в гримасе отвращения. – После нашего вчерашнего спектакля, который прослушали поочередно все женщины, одна из них непременно бы явилась этой ночью. Не вы, так другая. Но я был уверен, что придете именно вы… Кто придумал стрелять отравленными иглами? Антон?
– Тоша что хочешь придумает! Он все умеет!
– Неудивительно. Люди с такими отклонениями часто бывают необыкновенно рукасты и изобретательны во всем, что касается материальных вещей… Вы были головой в вашем союзе, а он – вашими руками… В Александру он стрелял?
– Куда я велю, туда он и стреляет!
– Иголки в моей двери – тоже вы распорядились? Или он сам додумался?
Света довольно улыбнулась:
– А что, хорошая мысль была, а? Такой приветик от нас! Вам понравилось?
Кис покачал головой. Еще немножко, и Света начнет умилять его своими непосредственными реакциями!
– Понравилось, Света, понравилось. А вам нравится тут сидеть в наручниках? – улыбнулся он почти дружелюбно, разве только самую малость хищно. И, с удовлетворением отметив, что Света насупилась, сменил тему: – Откуда у вас яд?
– Не скажу!
– Да мне и не надо. Этим уж пусть следователь занимается… Где Антон?
– А вот не узнаете! Не найдете вы его, понятно? Не скажу я вам, хоть убейте, не скажу!