Роль жертвы
Шрифт:
— Я вообще-то Лилю знал еще при жизни, — вздохнул следователь. — Шустрая была девушка, очень общительная. И очень принципиальная. Правду-матку резала, никого не стеснялась. У меня вообще-то первая версия была — что-то она разнюхала там в гостинице, и за это ее убрали. Чтобы рот не раскрывала. Но там люди-то прозрачные, в «Ковчеге». Кому это надо было? Вроде у них все нормально в бизнесе.
— А вы не думали, что раз она так тесно общалась с актерами, то могла что-то узнать про них?
— Да думал я, — уныло признался следователь. Чувствовалось, что ему стыдно. — А что такого она могла узнать? Актеры приехали и уехали. А Лилька
— А что ж сам Буров-то? — спросила я — Ладно, вы там в гостинице не копали, но он-то наверняка из всех душу вынул...
— Эх, — махнул следователь рукой. — Его туда и на порог не пустили.
— Вот как?
— Ну да. Сначала Самохин поработал, оперативник наш, всем в гостинице рассказал, что Буров — главный подозреваемый. А потом, я думаю, им тоже намекнули, чтобы они держали рот на замке.
— Последний вопрос, — сказала я. — Место убийства. Берег речки или ее туда привезли?
Следователь как-то странно посмотрел на меня. Он явно колебался — сдавать ли мне все свои секреты или это для него плохо кончится? Потом решился. Открыл сейф и бросил передо мной фотографии.
— Что это? — я повертела снимки в руках, не сразу разобравшись, где верх, где низ.
— Я же не ишак. Как бы меня милиция наша ни поливала, я двадцать лет следователем работаю, кое-что понимаю. Вот это — следы волочения. Трусы валялись в трех метрах, туфли были сброшены — так это ее тащили. Никакие это не следы сексуального насилия. А тащили знаете откуда?
— Откуда? — послушно перепросила я. Следователь ткнул пальцем в фотографии.
— Там берег песчаный. А вечером влажно было. Следы там остались — любо-дорого.
— Следы? Чьи?
— Следы машины. Это снимки следов. А я сгоряча сделал слепки отпечатков протектора. Потом, когда дело чистил, убрал их к себе в сейф. А разбить рука не поднялась.
Он распахнул нижнее отделение допотопного сейфа и показал на газетный сверток. Из свертка торчали характерные края шершавой гипсовой заливки.
— А протокол осмотра вы что, переписали?
— Переписал, — кивнул он.
— А как же криминалист?
— Какой криминалист? У нас тут не столица. Я сам и фотографирую, и слепки делаю. Да и трупы, бывает, сам осматриваю.
— Где у вас почта? — спросила я, разглядывая снимки следов протектора.
На почте мне удалось отправить по фототелеграфу выцарапанные у следователя снимки в наш криминалистический отдел, Гене Федорчуку. Оттуда же я позвонила ему и предупредила, что он получит фотографии, которые надо сравнить с отпечатками шин, изъятыми при осмотре места обнаружения трупа Бурова. Косте Мигулько я тоже позвонила. Не вдаваясь в рассказы про ночное происшествие, я попросила его срочно переправить Федорчуку отпечатки протекторов от парадной, где нашли труп Бурова. Конечно, надежда призрачная, но я привыкла, что если есть два однотипных объекта, их надо сопоставить. Чем черт не шутит. И еще об одном я попросила Костю — на всякий случай. Он очень удивился, но обещал выполнить мою просьбу, и мы договорились созвониться завтра. После того как мы попрощались. Костя спохватился, что не сказал мне важной вещи: в квартиру Климановой тоже звонили из Коробицина, во всяком случае, в последний раз. С того же телефона.
— Вы там установили, чей телефон? — спросил Мигулько.
—
— Ну, пусть Петр поработает. Удачи.
Я тоже спохватилась и спросила, говорил ли он с постовыми, которые задержали окровавленного менеджера из «Бест-ойла».
— Говорил. Действительно, им наколку дал мужик на белой «десятке», номер они, конечно, не запомнили.
— Но мужика-то хоть запомнили?
— Смутно.
— Опознают?
— Не уверены.
— Черт!
К трем часам я вернулась к зданию прокуратуры. Петр Валентинович уже маячил там с озабоченным выражением лица. Увидев меня, он просветлел. Понятно было, что он за меня боялся. Мы присели на лавочку, и я рассказала ему про коллизии следствия.
— Я понял, что там что-то не то. Они явно не хотят говорить. Мы еще с вами посоветуемся, как из них что-то вытащить...
— Петя, мы же на «ты», — напомнила я ему.
Он опять заалелся, как маков цвет.
— Хорошо, — послушно сказал он, — я попробую. Мы с тобой обсудим, как их разговорить. Но я пока проверил другое.
— Петя, я говорила с Мигулько, он сказал, что Климановой тоже звонили из гостиницы «Ковчег».
— Да, вот я как раз это и проверял. Ночью, когда тебе звонили, коммутатор ведь был отключен.
— Да.
— Но звонки были.
— Да.
— Какой вывод?
— Вывод? — повторила я. — Значит, звонили не через коммутатор.
— А как?
— Петя, я не знаю. У меня технический кретинизм.
— Как-то напрямую подключились к кабелю.
— Интересно, кто это делает и зачем.
— Я пока нашел только одну кандидатуру. — Петя протянул мне какую-то бумагу. — Это список работников гостиницы и людей, которые так или иначе гостиницу обслуживают.
— Ага! — я сразу нашла в списке данные работника АТС, закрепленного за гостиницей. — Телефонный мастер вполне мог подключиться напрямую к кабелю. И звонить мне в номер, и даже в Петербург. Но фамилия его и имя, хоть и были достаточно необычными — Опорос Михей Николаевич, — ничего мне не сказали. Если это действительно он звонил, то зачем?
— Зачем ему это делать, Петя? — повторила я уже вслух.
— Пока не знаю, — вдумчиво ответил Петр Валентинович. — Надо изучить его личность. А пока мы, знаете, что сделаем?
— Что?
— Пойдем пообедаем. А из ресторана позвоним Михею Николаевичу. Я тут присмотрел чудный ресторанчик, называется «Белый шиповник». Я тебя приглашаю.
Ресторанчик действительно был чудный. Он находился прямо на берегу реки, стилизован был под охотничий домик, увитый белым шиповником. В обеденном зале на стенах висели картины, изображающие псовую охоту, а над камином располагались два портрета — мужской и женский, изображающие, надо думать, беглую графиню и ее любовника. Тем более что мужчина, запечатленный на портрете, был одет в гвардейскую форму. И внешне кого-то мне напоминал. А может, мне это казалось.
Народу в ресторане не было вообще. Заглянув в меню, я подумала, что вряд ли отсутствие наплыва посетителей объясняется дневным временем. Скорее всего, тем, что цены здесь были обозначены в у. е., что для области вообще не характерно. Все знают, что в области уровень цен сильно отличается от питерского, и вчетвером там можно наесться до отвала на сумму, которой в городе едва хватит одному погрызть что-нибудь в скромном бистро.
Тем не менее я была приглашена и решила, что могу абстрагироваться от столбика цен в меню.