Ролевик: Рыцарь. Книга 2. Выбор
Шрифт:
— Ну, если ты на него ответил, — улыбнулся я. — Значит, вопрос. А жареное мясо ты ешь?
— Я любое мясо ем, — чуть понизив голос, ответил Родя. — Только, мамка, больше кашами меня пичкает. Говорит, от мяса, особенно в сыром виде, может живот заболеть. А я, сколько не съем, еще ни разу не жаловался.
— Мамке твоей мы не скажем, только ты и в самом деле не увлекайся. Договорились?
— Да.
— Тогда садись мне на плечо. Удобно будет?
— Я же не девчонка, не привередничаю. А на какое?
— Да хоть на левое.
Змийчик ловко облетел меня сзади и ловко уселся на плече. Весу в малыше было чуть больше, чем казалось на вид. 'Голубок' тянул на откормленного каплуна.
— Вернемся к костру, там я тебя и накормлю, только веди себя тихо — моему товарищу Змия не впервые видеть, но к разговорам с ними он еще не приучен.
— А давайте, я вам отвечать прямо в ухо буду.
— Огнем не пыхнешь, увлекшись разговором? — пошутил я, но Родя ответил совершенно серьезно.
— Нет. Я еще маленький. Не умею…
— Это радует.
Но отведать любимого лакомства Роде не удалось. Я и пары шагов пройти не успел, как он беспокойно завозился и расправил крылья.
— Что такое? Неудобно?
— Меня ищут…
— И что?
— Надо возвращаться.
— А как же ужин? — я вспомнил те случаи, когда торопящиеся куда-то родители уводили меня от праздничного стола и искренне посочувствовал малышу. — Может, успеешь? Запах чувствуешь? Наверняка уже все готово.
— Нельзя. Я же по чужому зову явился. Отец и так заругается… — в голосе Роди прозвучала неожиданная твердость. Видимо, клюнув на размеры змийчика, я недооценил его возраст. — А ты даже не объяснил: зачем звал?
— Просто хотел проверить услышите ли вы меня из-за Барьера. А заодно, спросить, почему Барьер задерживает все живое, а вы свободно летаете туда и обратно?
— Ну, на первый вопрос можно уже и не отвечать, — явно наследуя интонациями кого-то из старших, пробормотал Родя. — А второй ответ в том, что Барьер проложен гораздо больше в мире духовном, чем в реальном.
— Это как понять?
— Извини, Игорь. В двух словах не объяснить, а мне и в самом деле пора.
— Жаль… Ты мне понравился.
— А ты, в следующий раз, когда к Зову прибегнешь, именно обо мне подумай. Тогда меня обязательно отпустят. Наставлений кучу дадут, но задерживать не станут.
Родя оттолкнулся от моего плеча и взмыл в воздух. Какое-то время я провожал задумчивым взглядом, удаляющееся красное пятнышко, отчетливо понимая, что о главном я все-таки будущего Змия так не спросил.
Глава семнадцатая
Седые волны столь откровенно выказывали свою неприязнь к людям, что, несмотря на середину лета, ни у кого не возникало желания окунуться в негостеприимные воды Пролива. Ни у матросов 'Бобра', ни у жителей городка, в гавани которого пришвартовался бриг.
Это же надо додуматься до такого — порт Южный! Будто насмешка. Хотя, с точки зрения островитян — название, как нельзя лучше соответствует географическому положению гавани.
Сидя на свернутом в бухту канате и раздраженно сплевывая за борт, Мирослав так глубоко задумался над проблемой взаимопонимания двух народов, — если даже в такой мелочи нет единого мнения, — что не заметил подошедшего Маковея.
— Я бы не стал этого делать, — проворчал неодобрительно капитан. — Море обидчиво, как ребенок. И так же жестоко.
— Ты о чем? — удивился сотник.
— Плевать в море нельзя… Примета плохая. А нам утром выходить… Чего не спишь?
— Да вот, думаю…
— О чем?
— Обо всем увиденном… Туда меня, — он смущенно замялся, но Маковей и так был в курсе. — В общем, как кота в мешке везли, зато обратную дорогу я уже в оба глядел. Ох, и богатейший край!.. Представляешь, — воскликнул восторженно, — бордюры вдоль дороги из тесаного камня. И даже посреди поля — выбелены! Люди одеты опрятно. А дома — как с картинки.
— И что в этом плохого?
— Не знаю, — дернул плечом сотник. — Все, будто понарошку. Какое-то неживое, ненастоящее. Ну, не может крестьянин входить в хлев в чистой рубахе и совершенно не испачкаться. Или пекарь, или кузнец… Я вот вспоминаю нашу замковую прислугу. Для них хуже нет места, чем за столом прислуживать. Чашник за небрежный вид, за каждое пятнышко на ливрее шкуру спустит, а весь день оставаться чистым и аккуратно причесанным еще никому не удавалось. А здесь целую страну, тысячи людей, кто-то в подобной строгости держит. Не по-людски…
— Это их проблемы, — легкомысленно отмахнулся Маковей. — Нашел чем печалиться.
— Не скажи… — не согласился с ним Мирослав. — Уж если правители смогли от людей добиться повиновения даже в этом, то попытайся представить степень их послушания? И с какой готовностью они возьмутся за оружие, если Орден все же решит объявить нам войну?
— Но ведь ты говорил, что Магистр…
— Какой-то мудрец сказал как-то: все меняется, и сегодняшние незыблемые истины, завтра могут стать своей противоположностью. Меня ведь не зря приняли, как частное лицо, друг мой Бобер. Возможно, не все иерархи Ордена придерживаются одинакового с Магистром мнения. И Его святейшество решил, что если он примет посла королевы Зелен-Лога официально, то тем самым даст возможность своим недругам, что-то предпринять против его власти…
— Очень дипломатично сформулировано, но, к сожалению, именно так и обстоят дела… — донесся из пристани тихий голос, совершенно невидимого во тьме ночи человека. — Разрешите подняться на борт?
— Кто здесь? — встревожился Маковей. — Вахтенный! Почему посторонние шатаются возле судна?
— У трапа никого нет, капитан! — отозвался вместо вахтенного боцман. — А запретить жителям прогуливаться по пирсу я не имею прав… Они же нечем предосудительным не заняты. Глазеют на бриг, да и только…