Роли леди Рейвен
Шрифт:
Почти всегда.
Тогда, пятнадцать-шестнадцать лет назад, я очень долго не могла понять, за что папу наказали?
Ведь он же ничего не сделал! Он просто «дал пару финансовых рекомендаций приятелям из клуба» — эта фраза, которую я случайно услышала из разговоров взрослых, казалась мне все объясняющей. Все извиняющей.
Ведь это те самые загадочные «приятели», которые пили с папой бренди, курили сигары, обсуждали скачки и охотничьих собак — это они, они злоумышляли против короны, это они заговорщики, а папа здесь ни при чем!
Разве можно так страшно, так жестоко наказывать за… за совет?
Вырванная
Отец помолчал, подбирая слова. А потом взял меня за руку и повел гулять по поместью. Тогда, в первый год, по приказу короля у нас еще квартировал небольшой отряд гвардейцев. Отец подвел меня туда, где на хозяйственном дворе, у конюшен, чистил коня один из них, остановился поодаль и спросил:
— Эрилин, как ты думаешь, за что служит этот человек?
— Служить королю — это честь! — уверенно озвучила я очевидное, недоумевая, с чего бы вдруг папе, виконту Рейвену, вздумалось задавать такие пустые вопросы? Даже Грей, глупый мальчишка, это знает и рассказывает всем, как однажды он будет ездить с блестящей шпагой в красном мундире на белом коне.
Отец улыбнулся и начал рассказывать. О том, что люди, простые люди, служат в большинстве своем не за одну лишь честь. И о том, что деньги — это не только платья, ленты и куклы от мадам Брауль. О том, что «финансовые советы», раздаваемые небрежно и бездумно, превращаются в золото. А золото — в наемников и оружие в их руках, в лояльность нужных людей и важную информацию, в благосклонность газетных служб и нужным образом подготовленное общественное мнение.
Да, для того, чтобы организовать заговор и совершить переворот, нужно обладать подходящим происхождением, преступным умом и влиятельными союзниками, сказал мне отец. Но без денег — всего перечисленного будет недостаточно.
Я тогда поняла две вещи. Во-первых, что деньги — это не только блестящие кругляшки и долговые расписки. А во-вторых, что надо с особой тщательностью следить за тем, что и кому ты говоришь.
Слова — то же золото. За них можно купить, за них можно продать. Их можно разменять на другие слова. И уж точно не стоит пускать их на ветер…
Роль 8
КОРОЛЕВА БАЛА
В доме царил хаос. Виконтесса в неглиже, босая, со смешно подпрыгивающими колечками волос, перевязанными белыми лоскутками, металась между тремя комнатами, преследуемая по пятам замученной Марианной, у которой, наверное, уже голова шла кругом от всех указаний с пометкой «немедленно».
Сборы на герцогский бал шли полным ходом, и маменька искренне верила, что без ее неусыпного надзора ни один из нас не сможет предстать в высшем свете так, как положено. В конце концов я не выдержала — захлопнула дверь и заперла ее на ключ, оставив себе в заложницы Марианну, чтобы та помогла с длинным рядом пуговиц на спине и сделала мне прическу.
Когда дорогая родительница не нарезала круги по комнате, ее причитания за дверью звучали привычным фоновым шумом этого дома и слух уже не раздражали. Иногда мне
«Она желает нам всем добра», — напомнила я себе традиционное утешение и расслабленно прикрыла глаза, пока ловкие пальцы горничной перебирали пряди моих волос.
В конце концов, точно такой же концерт в доме стоял почти месяц назад, когда маменька собирала нас с Греем на департаментское торжество.
Мысли об этом приеме окончательно отодвинули на второй план царящую в доме суету и погрузили в приятные воспоминания.
Получив приглашение на департаментский прием, я была более чем удивлена. Он устраивался раз в год для высших чинов с супругами, ближайшими друзьями и коллегами из других департаментов. К высшим чинам я не относилась и уж тем более не была ничьей супругой. Но приглашение — вот оно, в руках.
Одно объяснение у меня было, но оно казалось слишком невероятным.
После совместного визита к архивариусу и обеда в очаровательном провинциальном ресторанчике мы с герцогом Тайринским один на один больше не беседовали. Да мы и в принципе больше не беседовали — несколько раз пересекались в холле, обменивались приветствиями и расходились каждый по своим делам. Правда, меня упорно терзало какое-то ощущение недосказанности, висящее в воздухе. К «Добрый день, ваша светлость» упорно хотелось добавить «Хорошая сегодня погода, не правда ли?», но всякий раз я себя одергивала. Мало того что он несравнимо выше меня по статусу, он еще и мой начальник! Что за панибратские замашки с намеком на светскую беседу?
И я ограничивалась вежливой улыбкой.
Но однажды после очередного такого столкновения черт меня дернул обернуться, когда я сделала уже несколько шагов прочь. Герцог смотрел мне вслед. И вместо того, чтобы отвести взгляд, торопливо отвернуться, я так и застыла, глядя в черные магнетические глаза, пока мужчина первым не разорвал контакт, сдержанно склонив голову.
А на следующий день я получила приглашение. И теперь кусала губы, трясясь в карете вместе с сопровождавшим меня Греем, и откровенно нервничала. Пусть я и не дебютантка осьмнадцати лет от роду, но это мой первый прием в столице. А еще — это первый столичный выход в свет семейства Рейвен после опалы, пусть и не в полном составе.
Грей, в отличие от меня, излучал восторг и энтузиазм. Его не пугала, наверное, даже смерть, при условии, конечно, если он погибнет в бою с именем его величества на устах. Куда уж там высшему обществу…
Сияющий огнями герцогский особняк встретил нас плывущими по воздуху голосами, искрами смеха и переливами музыки, доносящимися из распахнутых окон второго этажа.
Лакей на входе принял мой плащ, и я зябко повела непривычно открытыми плечами, которые вкупе с глубоким декольте оставляли легкое ощущение, будто на мне вообще ничего нет.