Роман о Тристане и Изольде (с илл.)

Бедье Жозеф

— Вспомни, Тристан, об отшельнике Огрине, что живет в своей рощице. Вернемся к нему, дорогой, и да смилуется над нами всемогущий царь небесный!

Они разбудили Горвенала. Изольда села на коня, которого Тристан повел под уздцы. И всю ночь они шли в последний раз по любимым лесам, не говоря ни слова.

Утром они отдохнули, затем снова пустились в путь, пока не достигли хижины отшельника. На пороге часовни Огрин читал книгу. Он их заметил издали и ласково приветствовал их:

— Друзья, любовь

гонит вас из одного горя в другое. Долго ли будет продолжаться ваше безумие? Соберитесь с духом, раскайтесь наконец!

— Послушай, сеньор Огрин, — промолвил Тристан, — помоги нам примириться с королем. Я отдам ему королеву. Сам я уйду далеко, в Бретань или к фризам, и если когда-нибудь король согласится принять меня к себе, я возвращусь и стану служить ему как должно.

Склонясь к ногам отшельника, Изольда сказала, полная такой же печали:

— Я не буду более так жить. Я вовсе не говорю, будто раскаиваюсь в том, что любила Тристана; я люблю его и теперь и всегда буду его любить. Но по крайней мере телесно мы навсегда будем разлучены.

Отшельник пролил слезы и восславил Господа:

— Боже великий, всемогущий! Благодарю тебя, что ты продлил мне жизнь настолько, чтобы прийти им на помощь.

Он дал им мудрые советы, потом взял чернила и пергамент и написал послание, в котором Тристан предлагал королю примирение. Когда он написал все слова, которые Тристан говорил ему, Тристан запечатал пергамент своим перстнем.

— Кто отнесет это послание? — спросил отшельник.

— Я отнесу его сам.

— Нет, сеньор Тристан, ты не пойдешь в этот опасный путь; я пойду за тебя. Я хорошо всех знаю в замке.

— Полно, сеньор Огрин. Королева останется в твоей хижине; когда смеркнется, я сам поеду с моим конюшим, который посторожит моего коня. Когда темная ночь сошла на лес, Тристан пустился в путь с Горвеналом. У ворот Тинтажеля он оставил его. На стенах дозорщики перекликались звуками рожков. Тристан перебрался через ров, прошел по городу с опасностью для жизни, перескочил, как бывало, через острую изгородь сада, снова увидал мраморный водоем, ручей, большую сосну и приблизился к окну, за которым спал король. Он его тихо окликнул. Марк проснулся.

— Кто зовет меня ночью в такой час?

— Это я, Тристан. Государь, приношу вам послание; я оставлю его на решетке окна. Велите прикрепить ваш ответ к перекладине Красного Креста.

— Ради Бога, милый племянник, подожди меня! Король бросился к порогу и трижды прокричал в ночь:

— Тристан! Тристан! Тристан, сын мой!

Но Тристан был уже далеко. Он нашел своего конюшего и легко вскочил в седло.

— Безумец! — сказал Горвенал. — Торопись, поспешим по этой дороге.

Они доехали, наконец, до хижины, где нашли поджидавших их — отшельника за молитвой и Изольду в слезах.

Глава XI

Опасный брод

Марк велел разбудить своего капеллана [18] и подал ему письмо. Капеллан взломал печать и сначала приветствовал короля от имени Тристана, затем, искусно разобрав написанные слова, сообщил ему, что писал ему Тристан.

Марк слушал, не говоря ни слова и радуясь в своем сердце, ибо он еще любил королеву.

18

Священник при домашней церкви.

Он созвал нарочно самых знатных баронов, и когда все собрались и умолкли, король сказал:

— Я получил это послание, сеньоры! Я ваш король, вы мои ленники. Послушайте, что мне пишут, потом посоветуйте мне, — я этого требую от вас, ибо вы обязаны мне советом.

Капеллан встал, обеими руками развернул послание и, стоя перед королем, заговорил:

— Сеньоры! Тристан шлет вначале

привет и любовь королю и всем его баронам. «Король, — прибавляет он, — когда я убил дракона и добыл дочь ирландского короля, она была выдана мне; в моей власти было ее оставить для себя, но я этого не пожелал, а привез ее в твою страну и тебе ее отдал. Но лишь только ты взял ее себе в жены, клеветники заставили тебя поверить своим наветам. В своем гневе ты хотел, славный дядя и государь, сжечь нас без суда, но Господь сжалился над нами: мы умолили его. Он спас королеву, и это было праведно; и я также спасся помощью всемогущего Бога, бросившись с высокой скалы. Что же такое свершил я с тех пор, за что меня можно было бы укорить? Королева была отдана недужным; я явился, чтобы отбить ее, и ее увез: мог ли я не помочь в такой нужде той, которая, будучи невинной, едва не погибла из-за меня? Я бежал с ней в леса. Имел ли я возможность выйти из леса и спуститься в равнину, чтобы отдать вам королеву? Не был ли дан вами приказ взять нас живыми или мертвыми? Но и теперь, как прежде, я готов вызвать на поединок любого бойца, чтобы доказать, что ни королева ко мне, ни я к королеве не питали любви, которая была бы вам оскорблением. Назначьте поединок: я не отказываюсь ни от какого противника. И если я не смогу доказать, что я прав, сожгите меня перед лицом ваших подданных. Если я одержу победу и вы захотите снова взять к себе светлоликую Изольду, ни один из ваших баронов не послужит вам лучше меня. Если же, напротив, вам моя служба не по сердцу, я уеду за море и предложу свои услуги королю Гавуа или королю фризов, и вы никогда более не услышите обо мне. Обдумайте это, государь. И если вы не придете со мной ни к какому соглашению, я отвезу Изольду в Ирландию, где ее добыл: она будет царствовать в своей стране».

Все бароны Корнуэльса, услышав, что Тристан предлагает им поединок, заявили королю:

— Прими королеву, государь! Безумны те, которые оклеветали ее перед тобой. Что до Тристана, то пусть уйдет, как он предлагает, воевать в Гавуа или к королю фризов. Вели привести Изольду в назначенный день, да поскорее.

Трижды спросил король:

— Не встанет ли кто, чтобы обвинить Тристана?

Все молчали. Тогда он сказал капеллану:

— Напиши письмо как можно скорее: ты слышал, о чем в нем нужно говорить. Скорее пиши его: уж слишком много выстрадала Изольда в свои юные годы! И пусть мое послание еще до вечера прикрепят к перекладине Красного Креста. Скорее!

И он прибавил:

— Прибавь еще, что я шлю им обоим привет и любовь.

Около полуночи Тристан прошел через Белую Поляну, нашел письмо и принес его, запечатанное, отшельнику Огрину. Отшельник прочел ему послание. Марк соглашался, по совету своих баронов, принять Изольду, но не желал оставить Тристана на своей службе: придется ему уехать за море через три дня после того, как он передаст королеву в руки Марку у Опасного Брода.

— Боже! — сказал Тристан. — Какое горе потерять тебя, дорогая! Но это необходимо, ибо теперь я могу избавить тебя от мук, которые ты выносила ради меня. Когда настанет час разлуки, я тебе дам подарок — залог моей любви; из безвестной страны, куда я направлюсь, я пошлю тебе посланца. Он мне передаст твое желание, дорогая, и при первом зове я примчусь издалека.

Изольда вздохнула и сказала:

— Оставь мне Хюсдена, твою собаку, Тристан. Никогда никакая самая дорогая ищейка не будет холена с большей почестью. Глядя на нее, я буду вспоминать тебя, и это облегчит мою печаль. Есть у меня перстень из зеленой яшмы — возьми его из любви ко мне, носи его на пальце. А если когда-нибудь посланец станет утверждать, что он явился от твоего имени, я ему не поверю, что бы он ни делал и ни говорил, пока не покажет мне этот перстень; но лишь только я его увижу, никакая сила, никакой королевский запрет не помешают мне сделать то, о чем ты меня попросишь, будет ли то мудро или безумно.