Роман строгого режима
Шрифт:
— Прости…
— Да ладно. Я же сама тебе помогала… Останешься?
— Нет, Татьяна, пойду… Что я, вертолетов никогда не видел?
– Отпадно смотритесь, – сообщил с верхотуры Коптелый, выплевывая «попку» от колбасы и вздымая вверх большой палец. – Серьезно, ребята. Ведьму с коленей убери, и будет полный класс. Эх, Леха, не на ту ты всю жизнь таращился, не на ту…
Эпилог
Замшелому
Что-то черное мелькало за охапками хвои. В зоне видимости возник внушительный внедорожник — он переползал канавы и бугры, перепахавшие дорогу. Напротив зимовья машина остановилась. Вышла стройная женщина в фасонистом плаще и берете. Машина тронулась, поехала дальше, женщина помахала водителю рукой. Потом глубоко вздохнула. Она, похоже, волновалась. Мужчина в доме тоже почувствовал волнение. Женщина двинулась к крыльцу, а он отложил обрез, глянул в огрызок зеркала над рукомойником, задумался мимоходом о странных зигзагах человеческой судьбы.
— Где моя пропавшая тень? — робко улыбнувшись, спросила женщина, подходя к крыльцу. — Тень, а, тень, ты здесь?
Он вышел из дома, глупо улыбаясь. Она прерывисто вздохнула и утонула в его объятиях. Зажмурилась от блаженства. И он в этот час неплохо себя чувствовал. Она его целовала — долго, с чувством, везде, вдыхала его запах, смотрела на него с любовью, наслаждаясь каждой черточкой его лица. Он привлек ее к себе, нежно поцеловал за ухом.
— Привет. Думал, не дождусь…
— Я тоже думала, что не доеду… Хорошо-то как, ну что еще бабе-дуре надо?
Они стояли, обнявшись, посреди глухой тайги. Жужжали комары, с подозрением принюхиваясь к запаху дорогих французских духов.
— Пустишь пожить на недельку? Начальство вроде отпустило…
— Пущу и на две. Здесь отличный санаторий, озеро рядом, грибы. Неудобства во дворе, но тебе не привыкать…
— Уживешься
— А у тебя есть вредные привычки?
— Привычек нет. Но я сама — такая вредная… Перепады настроения, временами чувствую себя настоящим мужчиной…
— Попробуем обои вместе поклеить. Если не разругаемся, значит, созданы друг для друга… Ты добилась своего, Татьяна.
— Не может быть, — она шутливо изумилась, отстранилась от него. — Ты испытываешь ко мне что-то вроде симпатии?
— Ну, можно и так сказать, — он засмеялся. — Что в мире?
— С переменным успехом, Алексей. Дмитрий Иванович в порядке, летнюю кухню собирается перестраивать, но пока не решил зачем. Побывала на могилке Василия — жалко мужика до слез… Хотела к Лиде заглянуть, но как-то не отважилась, боюсь злобных привидений. Твой адвокат связался с родителями Аллы Шевцовой, сейчас идет упорная тяжба по поводу выписки ее из больницы и переезда в Горно-Алтайск. Коптелый пьет — но как-то меньше и лирично. Антон Вертковский собрался куда-то переезжать, пытается дом продать. Вовку перевели из Аргабаша в психиатрическую больницу номер два Горно-Алтайска… Рудницкий лежит в палате под конвоем, претерпел несколько челюстно-лицевых операций, но на вопросы следователей отвечать пока не может. Ты не хочешь выбраться из этого злачного места и явиться под добрые очи сочувствующих тебе правоохранительных органов?
— Перебьются, — фыркнул он. — Из этих органов я согласен терпеть только тебя.
— Странно, дорогой. Ты ни в чем не виноват. Доказать, что бесчинствовал в Аргабаше именно ты, трудновато, не найдут свидетелей. Мои коллеги это понимают. Ты хочешь быть свободным, но разрулить проблему не желаешь. Возникает замкнутый круг…
— Но мы же перетерпим, верно? Твою неделю никто не отберет?
— Странно, — она обнюхала его одежду. — Ты живешь один в лесу и совсем не пахнешь. У тебя имеется секрет?
— Вчера был дождь, — скупо объяснил он, — Помылся.
Женщина засмеялась.
— Пойдем в дом. — Он обнял ее за плечи и повлек к двери. — Угощу тебя чаем. У меня отменный фирменный чай — из подорожника и одуванчиков, настоян на муравьях и коньяке.
— На коньяке… это на клопах?
— Да.
— Отлично, — она обрадовалась. — Это именно то, зачем я сюда приехала.
Он потянул за рукоятку. Заскрипели несмазанные врата рая…