Роман-трилогия «Остров Русь»
Шрифт:
— Ну что ж, я могу сказать о владельце этой сабли следующее: это крепкий мужчина средних лет, служивший где-то в Индии, никогда не ездивший на коне, абсолютно лысый, любящий колбасу с чесноком и старающийся прочитать все попадающиеся на глаза книги и газеты. Сабля подарена ему другом.
Меня эти бездоказательные построения несколько рассердили.
— Холмс, — мягко сказал я, — сегодня вы не в лучшей форме.
Шерлок Холмс вздохнул и протянул мне саблю.
— Глядите, доктор. Сабля очень тяжелая, старик не сумел бы ее долго носить. А ножны изрядно потерты — но только не с правой стороны, как было
— Но почему с кавалерийской саблей? — завопил я.
— Подарок, память о друге, — спокойно ответил Холмс. — Клинок сабли выкован из дамасской стали, вывод: ее владелец служил в Индии. На клинке остались крошечные кусочки колбасы с чесноком, похоже, саблю использовали вместо столового прибора.
— Боевое оружие? Позор... — прошептал я.
— Это еще не все, — соболезнующе сказал Холмс. — На жирном лезвии остались буквально микроскопические частички волос. Цвета их разглядеть не могу, но вывод напрашивается сам собой: владелец сабли регулярно брил ей голову.
Я схватил со стола бокал с шампанским и осушил его одним глотком.
— Ну и о книгах-газетах, — невозмутимо продолжил Холмс. — На тех же жирных пятнах остались частицы бумаги — как газетной, так и книжной.
— Ужасно, — пробормотал я. — Неслыханно... К чему идет Англия?
— Самое интересное, что владелец сабли — не англичанин, — задумчиво сказал Холмс, закуривая. — Но доказать это дедуктивно я не могу. Пока.
Некоторое время мы молча курили, глядя в камин. Потом я спросил у миссис Хадсон:
— Холмс не прав, ведь верно?
— Прав, — кротко ответила старушка. — Лысый мужчина средних лет, от него пахло чесноком, он читал «Таймс», разрезая страницы саблей. Очень загорелый, вот как вы, когда только приехали из Афганистана. С ним еще были...
— Молчать, Хадсон, молчать! — закричал Холмс. — Дедукция подсказывает мне, что мы найдем в прихожей еще что-нибудь! И сделаем вывод о спутниках офицера самостоятельно!
Через минуту мы уже были в прихожей. Зоркие глаза Холмса обежали комнату, потом он вскрикнул и поднял стоящий у дверей ботинок.
— Это ваш? — с благоговейным ужасом спросил он.
— Нет, — с сожалением признался я. Ботинок был хороший, кожаный, но без пары и слишком большого размера, чтобы стоило на него претендовать.
— Удивительно, — прошептал Холмс. — Потрясающе... Забыть трость — естественно. Забыть саблю — возможно. Но забыть ботинок... Что вы о нем скажете?
Наученный горьким опытом я изучал ботинок минут пять. Потом рискнул сделать предположение:
— Его владелец — мужчина с ногами.
Несколько мгновений Холмс озадаченно смотрел на меня. Затем робко спросил:
— Все?
— Все! — ехидно сказал я.
— Да, не поспоришь, — согласился Холмс. — Можно только добавить. Владелец ботинка — молодой парень, худощавый, с большими руками и ногами. А еще он притворяется шотландцем, солнечно-рыжий, в хороших отношениях со своим слугой-негром, таскает с собой волынку, на которой не умеет играть, регулярно бреет ноги и носит толстые шерстяные носки.
Я присел на тумбочку для зонтиков и спросил:
— Бог мой, но как? Как вы сумели понять это?
— Если бы вы читали мой трактат об обуви и характере ее владельцев, то никогда бы не задали такого вопроса. — Холмс похлопал меня по плечу. — Такие ботинки может носить лишь молодой и худощавый парень. Что касается остального... На ботинке мелкие рыжие волосы — ботинконоситель брил ноги уже после того, как обулся. Но как он мог это сделать в брюках? Вывод — он носит шотландскую юбочку, кильт. Раз он ушел, забыв ботинок, в такую прохладную погоду, значит на нем были толстые шерстяные носки. Но шотландцы не носят носков!
— Да? — поразился я.
— Да, — подумав, сказал Холмс. — Мне так кажется. Если же владелец ботинка носит шотландскую юбку, но при этом одет в носки — значит он лишь притворяется шотландцем! А любой, выдающий себя за шотландца, будет повсюду таскать волынку. Но играть на ней не сможет — это чисто шотландский порок... Что там я еще говорил?
— Слуга-негр, — напомнил я, — в дружеских отношениях с лже-шотландцем.
— Самое слабое звено моих предположений, — признал Шерлок. — Я делаю этот вывод лишь на основании того, что ботинки хорошо начищены. Значит — у слуги с якобы-шотландцем хорошие отношения. А что слуга — негр, нам сказала миссис Хадсон. Придется поверить ей.
— Честное слово! — возмутилась миссис Хадсон.
— Ладно, поверим в вашу наблюдательность, — решил Холмс.
На несколько минут мы погрузились в раздумья. Потом Шерлок опустился на колени и стал ползать по полу.
— Вы что-то нашли? — спросил я.
— Нет, но давайте поищем! — предложил Холмс. Я послушно опустился рядом и мы принялись ползать по полу вместе.
— Вы уж извините, я тут давно не прибиралась, — созналась миссис Хадсон.
— Да, я вижу, с прошлого вторника, — рассеянно ответил Холмс, заползая под диванчик, на котором обычно сидели наши посетители. И тут же оттуда донесся его вопль.
— Что случилось? — я попытался прийти к Холмсу на помощь, но вдвоем мы под диваном не помещались.
— Дорогу, Ватсон! — кричал Холмс. — Шампанского, Хадсон! Это самая удивительная находка в моей жизни! Мышь! Мышь!
— А!!! — завопила Хадсон, с неожиданной ловкостью запрыгивая на тумбочку для зонтиков.
— Не бойтесь, она в клетке! — сообщил Холмс, выныривая из-под дивана.
— Тогда я пошла за шампанским, — успокоилась миссис Хадсон. — Снимите меня, Ватсон!
— Для вас, Хадсон, все что угодно! — сказал я, галантно снял старушку с тумбочки, отнес на кухню и вернулся к Холмсу. Мой гениальный друг сидел на диванчике, поставив на колени небольшую металлическую клетку, вроде тех, в каких обычно держат канареек. Он внимательно смотрел на маленькую черную мышь, которая в свою очередь сердито смотрела на Холмса.
— Ничего не понимаю, — горестно признался Холмс. — Мышь! В клетке! Если я не ошибаюсь — самочка, из вида Мус Минутус, мышь-малютка... Кто посадил ее в клетку? Зачем? И почему носил с собой? Ничего не понимаю.
Миссис Хадсон принесла нам шампанское и строго напомнила:
— Мистер Холмс, уже девять часов. Вы пропускаете время вечерней инъекции!
— Мне не до кокаина, — грустно сказал Холмс. — Я чувствую, что столкнулся с совершенно удивительной загадкой. Сабля, башмак и мышь! Ватсон, если вам еще не надоели ваши литературные опыты, можете назвать это дело «Делом плененной мыши». Или «Делом шотландского ботинка».