Роман-воспоминание
Шрифт:
Русский ПЕН-центр был принят в Международный ПЕН-клуб единогласно.
В Москве я был избран его президентом. Много сил и времени было отдано организационным делам. По истечении положенного по уставу двухлетнего срока я передал сформированный и действующий ПЕН-центр своему преемнику – Андрею Битову. А сам остался его почетным председателем, в коем звании ныне и пребываю.
40
Когда океанский пароход идет ко дну, пассажиры спасаются в маленьких лодках. Советский Союз начал тонуть, и его пятнадцать республик бросились выплывать, кто как сумеет. Причина гибели государства – вырождение правящей элиты, заведшей страну в тупик.
Под сталинским кнутом система кое-как двигалась, при Брежневе окостенела. Горбачев объявил реформы, но шесть лет произносил речи и упивался властью. Его соперник, чтобы власть отобрать, распустил Советский Союз. В одной лодке с Россией оказались автономные республики, области, округа, им был предложен суверенитет «сколько сумеют проглотить». Чечня проглотила и не подавилась. Российские области и края перестали надеяться на Москву. Не захотят ли и они плыть в одиночку?
Дореволюционная Россия и Советский Союз были единым географическим и экономическим пространством, сложившимся исторически и исторически себя оправдавшим. Но новой элите власть требовалась любой ценой. Порвались экономические связи, рухнет народное хозяйство? Управимся, ребята уверяют – Запад поможет, а ребята грамотные,
На самом же деле СНГ оказался фиговым листком. Советский Союз пошел ко дну, и не только Советский Союз. В геополитике, как и в природе, есть свои законы равновесия – их нарушение кончается катастрофой. Беловежская пуща положила начало новому витку человеческой истории, изменила карту мира, уже слышны подземные толчки новых катаклизмов.
Расчленение государства, приход к власти безжалостных честолюбцев, авантюристический «большой скачок» в капитализм, циничное разграбление собственности, созданной многолетним трудом миллионов людей – мгновенно привели к глубокому, всестороннему кризису. Перед людьми стала проблема выживания. До серьезной ли им литературы?
К 1991 году я опубликовал первые две книги Арбатской трилогии («Дети Арбата» и «Страх»). Пресса была обширной. Разгорелись споры. Вышла книга: «"Дети Арбата" с разных точек зрения». В ней отзывы виднейших писателей, критиков, письма читателей, книга не исчерпывает всей реакции на роман, но дает некоторое представление о раскладе общественного мнения. Коснусь лишь тех, кто обвиняет меня в том, что я «не договорил до конца», разоблачил Сталина, но не тронул Ленина, Октябрьскую революцию, социализм.
О художественном произведении следует судить по тому, что в нем есть, а не по тому, чего в нем нет. Ленин, Маркс, Энгельс – это сюжеты других романов, пишите, господа! Мой герой – Сталин. О нем и писал. Сталин – продукт советской системы? Тогда пусть социологи и историки объяснят, почему в демократической Германии путем свободного народного волеизъявления к власти пришел Гитлер.
Никакой политической, идеологической задачи я перед собой не ставил. Стремился изображать людей живыми, их судьбы достоверными. Выводы должен сделать читатель. Он их сделал – не в пользу Сталина, мне этого достаточно.
Я считал и считаю, что общество должно демонтировать сталинизм, сохранив социальные завоевания революции. Защитники Сталина пытались спасти его систему и поставили страну на край пропасти. Неистовые «демократы» ее туда и столкнули» И те и другие «договорили до конца».
Теперь, через десять лет после выхода «Детей Арбата», стоя на развалинах великой когда-то страны, можно судить: кто же оказался прав.
Как заканчивать трилогию? Многочисленные публикации о Сталине наводнили книжный рынок. Но своей актуальности сталинская тема не потеряла. Гайдаровско-чубайсовский опыт скомпрометировал понятие демократии. Идейный вакуум в обществе заполняется, как правило, национализмом. В своем прошлом народ ищет «крепкую руку» в национальном исполнении. И находит ее в Сталине. Ленин – тоже крепкая рука, но это модель интернациональная. А русскому человеку внушают, что все его беды от инородцев. И правящей олигархии Ленин не нужен, ей нужны деньги и власть. Наши доморощенные мыслители объявили Ленина «истоком сталинизма», списывают на Ленина сталинские преступления, обеляют, очищают Сталина, выводят его из-под удара, оставляя ему только достижения и триумфы. Задача несложная – никто Ленина не помнит, его сподвижников Сталин истребил, уцелевшие вымерли, и современники вымерли. А Сталина многие помнят: время их детства, юности, их надежды, песни, марши, их самоотверженный труд, их война и победа.
В журнале «Огонек» (1991, № 29) покойный писатель Солоухин объявил Бухарина «теоретиком террора»: якобы в своей книге «Экономика переходного периода» Бухарин назвал более сорока социальных групп (помещики, агрономы, адвокаты и т.д.), «подлежащих ликвидации». На самом же деле Бухарин писал: «…их нужно превратить в общественных работников».
Эта ложь сошла тогда Солоухину, никто его за руку не схватил, и в своей последней книге «При свете дня» он объявил Ленина виновником «террора, уничтожившего более одной трети населения», «проведенной в 1929-1930 годах насильственной коллективизации», «строительства гигантских плотин, гигантских водохранилищ, отравления Байкала, погубления Аральского моря», «депортации целых народов (немцы Поволжья, чечены, ингуши, карачаевцы, крымские татары и т.д.) в пустыни, тайгу, где эти народы на 3/4 погибли»…
Во всем этом оказался виноват Ленин, умерший в январе 1924 года, потому что последующие руководители партии объявляли себя ленинцами. Сжигавшие на кострах людей инквизиторы тоже объявляли себя христианами. Но Христос не виновен в их преступлениях.
Для чего же нужен был Солоухину этот поклеп? Чтобы выгородить Сталина, в кремлевской охране которого Солоухин прослужил всю войну, в отличие от своих сверстников – «детей Арбата» (так он именует детей репрессированных родителей, которые воевали и умирали за родину).
Война завершила историю моего поколения. Те, кто не пропал в тюрьмах, лагерях, ссылках, погибли на полях сражений. Этим я должен был заключить трилогию.Зимой 1992 года мы с Таней приехали в Нью-Йорк. Дожидаясь презентации «Страха», я продолжал набрасывать главы последней книги. У меня возникла мысль расширить повествование, показать нашу войну частью второй мировой.
Сняли квартиру в доме для профессоров, приезжающих в Колумбийский университет, в тамошней библиотеке материалов достаточно, я продолжал работать, но вскоре от своего замысла отказался: моей войной была та, наша, Отечественная. Об этом и должен писать. Из событий, происходивших за границей, оставил только связанные с моим сюжетом (Шарок, Вика, убийство Троцкого). Однако, верный своему правилу не двигаться с места, не закончив очередную работу, я за два года завершил в Колумбийском университете последний роман трилогии, назвав его «Прах и пепел», – мое поколение превратилось в прах, все им содеянное – в пепел.
Жили мы уединенно, Таня еще как-то объяснялась на английском, я ни слова, изучать поздно. Работа с утра до ночи, библиотека, прогулки по кампусу – зрелище праздничное, студенты со всех концов света, всех цветов кожи, молодые, веселые, приветливые, на широких каменных ступенях лестницы, ведущей к главному корпусу, самодеятельные оркестры, чуть поодаль – спортивный комплекс, с бассейном, разнообразным спортивным оборудованием, хожу туда каждый день, кручу педали на велосипеде. Хорошее упражнение!
На улице разноплеменная толпа – черные, именующие себя афро-американцами, испаноязычные из Латинской Америки, итальянцы, евреи, поляки, русские; корейцы торгуют овощами и фруктами, индийцы – газетами, китайцы и японцы держат рестораны.
Почему люди стремятся в Америку? По количеству миллионеров и миллиардеров Америка на первом месте в мире, но и по преступности на первом (разделяя его, кстати сказать, с Россией), по разводам тоже на первом, а по количеству детей, регулярно посещающих школу, – на восемнадцатом, по продолжительности жизни – на двадцать втором: частная медицина превратила врачей в бизнесменов, по количеству адвокатов – на первом (их больше, чем во всем остальном мире), сутяжничество разъедает страну, жены судятся с мужьями за изнасилование, масскультура вытесняет серьезную литературу и искусство. И все же люди стремятся туда любым путем, легальным, нелегальным, лишь бы в Соединенные Штаты.
Первые переселенцы ехали в Америку в поисках Свободы, религиозной, национальной, социальной, политической. И обрели ее. Идея свободы стала сутью этой страны, помогала преодолеть то бесчеловечное и негативное, что сопровождало ее историю: изгнание индейцев, рабство негров, экономические депрессии. Свобода оказалась для человека важнее всего.
Высокие идеалы, провозглашенные Россией в 1917 году, продержались едва десять лет. Американцы идею свободы хранят столетия, чтут свою страну, ее историю, обычаи, традиции, ее флаг и гимн. В Вашингтоне на Арлингтонском кладбище я видел школьников, наблюдавших смену караула у могилы Неизвестного солдата, убитого в первую мировую войну. Я смотрел на лица мальчиков и девочек в ту минуту, когда часовой произносил слова: «Принимаю караул у могилы солдата, погибшего за Америку». Те мальчики и девочки никогда не забудут солдата, погибшего за Америку. А мы, потерявшие в последней войне 27 миллионов человек, мы, где в каждой семье есть погибшие? Как мы чтим память наших солдат? Один литератор объявил их «красными» фашистами, воевавшими с фашистами «коричневыми». Что было бы с человечеством, если бы победили не «красные», а «коричневые»? Почему демократии всего мира воевали рядом с нами, а не с Гитлером? Наши солдаты ценой своих жизней спасли мир, а их упрекают: не за правое дело вы воевали, после победы у власти остался Сталин!
В войне 1812 года участвовали многие будущие декабристы, впоследствии повешенные или отправленные на каторгу. Они ненавидели самодержавие и крепостничество, но ни один русский офицер не перешел на сторону врага, не изменил родине, хотя после победы над Наполеоном в России осталась монархия, крепостное право, царила злейшая реакция. А у нас Власова и власовцев пытаются объявить героями. С какой легкостью отказываемся мы от нашего прошлого, топчем свою историю.
В июне 1994 года, завершив роман, мы с Таней вернулись в Москву. Она меня поразила. Вывески на английском языке – разве Москва английский или американский город? Рекламы курортов на Багамских островах – для кого, для нашего нищего народа? Бесконечные ларьки с водкой и коньяком, гуляй, ребята! Супермаркеты с залежалыми заграничными продуктами. Ничего своего – Россия перестала производить. И всюду доллар, доллар, доллар. Перешли на иностранную валюту…
В начале двадцатых годов после страшнейшей разрухи наш народ за два года восстановил страну. Среди частных предприятий появились и иностранные концессии. Но, в отличие от нынешней, та власть контролировала ситуацию в стране, не накинула на Россию долларовую удавку. Народный комиссар финансов Сокольников ввел твердую валюту – червонец. Свой, российский червонец, а не американский доллар. Бедные были, но с протянутой рукой по миру не пошли. Развивали прежде всего производство, вместе с ним укреплялись финансы. Нынешние высокомерные недоучки преклоняются перед Америкой, но, видимо, плохо знают ее историю. Американские поселенцы начинали не с супермаркетов, а с обработки земли, мы свое земледелие забросили. Они строили заводы и фабрики, мы свою промышленность разрушили и разворовали. Они развивали науку, мы свою загубили, они создали цивилизованное общество, мы – хищническое, коррумпированное, выгодное сильным и бессовестным, беспощадное к слабым и честным.
Одинаковых путей в истории человечества не бывает. Демократических стран в мире много, каждая из них шла к свободе своей дорогой. Свой путь должна найти и Россия. Русский человек никогда не испытывал почтения к «купчине толстопузому», к Тит Титычам, Колупаевым и Разуваевым, к мироедам, конокрадам и казнокрадам, стремился не к роскоши, а к спокойной, достойной, духовной жизни, к равенству и социальной справедливости. Капиталистическое общество в его нынешнем исполнении никогда не станет русской идеей . Коммунисты хотели построить социализм без демократии – не удалось. «Реформаторы» задумали демократию без социализма – тоже провалились. Истинный путь России – демократический социализм. Его отвергли и Сталин, и нынешние руководители. Ничего, кроме несчастья, ни тот, ни эти России не принесли.
«Прах и пепел» был опубликован в журнале «Дружба народов», вышел отдельным изданием, переведен в ряде стран. Не все читатели довольны финалом трилогии, гибелью ее героев. Что делать? История моей страны в XX веке не располагает к счастливым окончаниям. Я писал своих героев такими, каковыми они были. Им казалось, что они «штурмуют небо», создают новый мир, верили в братство народов – романтическое, трагическое, обманутое, выбитое и погибшее поколение.
Многие читатели просят продолжить повествование, довести его до нынешних дней. И мне этого хотелось. И есть сюжет нового романа. Но…
Я бродил по дорожкам Переделкина, где прожил более сорока лет рядом с другими писателями. Из них я остался один – самый долголетний здесь житель. Того, моего Переделкина уже нет. Не потому, что живут тут молодые – это естественно. А потому, что вторглись сюда нувориши, наглые, нахрапистые, с мордастыми охранниками – завели и они своих преторианцев.
И все равно Переделкино навсегда сохранится в памяти России – здесь жили ее писатели, их ломали, угнетали, высылали, расстреливали, и все равно они были. Они ничего не могли изменить. И может ли что-то изменить литература? В стране Пушкина и Толстого появился Сталин, в стране Гете и Шиллера возник Гитлер. Однако, не будь Пушкина и Толстого, Гете и Шиллера, человечество бы совсем одичало. И без писателей, живших и творивших в невыносимых условиях, одичала бы и наша страна. И то, что знаю я об этой литературе, о людях, ее творивших, я должен рассказать, рассказать, как жил и работал писатель в моем времени, в XX веке, самом кровавом в истории человечества, веке двух мировых войн, революций, гитлеровской и сталинской тираний.
Когда-то мы, юноши и девушки, были убеждены: после страшных уроков мировой войны человечество больше этого не допустит. Порукой тому – международная солидарность трудящихся. Прошло двадцать лет, и разразилась новая война, еще более кровавая. И после нее, с 1945 года и по сей день, в мире произошло еще 46 войн. В них погибло 6,5 миллионов человек, 42 миллиона оказались беженцами. Прекратится ли это безумие?
«Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся…», «Пройдет вражда племен, исчезнут ложь и грусть»… Сбудется ли это когда-нибудь?
В восьмидесятых годах как-то летом мы с Таней поехали в совхоз «Игнатьевское» под Малоярославцем, наш друг снял нам дом, там я делал последние поправки к «Детям Арбата». Пришел мужичок, невзрачный, неказистый, с жидкой бороденкой, кивнул на нашу стоявшую возле дома машину:
– Слетай на станцию, там буфет до пяти работает, привези бутылку, тебе полстакана. – И протягивает деньги.
– Некогда, работать надо.
– Работать? Писать, что ли?
– Ага, писать.
– А чего писать-то? Все уже написано.
Мы посмеялись. Может быть, прав мужичок – все уже написано?
Был у меня японский корреспондент, брал интервью, узнав, что я работаю над новой книгой, удивился:
– У нас писатели вашего возраста уже не пишут, ходят на приемы.
Возможно, не пишут, возможно, ходят на приемы.
И все же надо писать.
И вот написан этот роман-воспоминание.
Трудно сказать, что остается в памяти от нашего прошлого. В тяжелое время жили, тяжелую жизнь прожили, но это была твоя жизнь, жизнь твоих близких, твоего народа. Я не праведник, были ошибки, заблуждения, были люди, которых я заставлял страдать, собственные страдания не оправдывают. Ничего не вернешь, не вычеркнешь, не изменишь. Но были и просветления, был порыв к правде, к искуплению.
Теперь начал новый роман. Трудно. 86 лет как-никак.
Хватит ли времени?Примечания
1
Институт Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК КПСС.