Романов. Том 15

Кощеев Владимир

Вполне возможно, я и не найду, так как оборудование было создано после моего изгнания. Не просто же так сингуляры ввели магию именно в семнадцатом веке, а не в современном мне мире. Вероятно, это были два отдельных вторжения в здешнюю реальность.

В любом случае запуск моей спутниковой системы должен дать зацепки. Как минимум позволит взглянуть со стороны на комочек космической пыли, сложившийся в планету Земля.

Наша машина заехала на территорию космодрома, и, повинуясь указательным

знакам, закатилась на подземную парковку.

Константин Евгеньевич меня не ждал — мы предварительно все обсудили. Так что князь Амурский сейчас занимается своими людьми, а мне нужно поговорить со своими.

Хоть я и провел разъяснительную беседу с учеными, а повторить процедуру теперь уже при всех, а не с каждым по отдельности, будет не лишним.

Так что, выбравшись из машины, я кивнул приставленному к нам сотруднику космодрома и направился в комнаты, отведенные ученым.

До запуска оставалось совсем немного времени. И нужно все успеть — когда на горизонте появятся машины с Игорем I, возможности исправить что-либо уже не будет.

* * *

В зале управления собралось все руководство космодрома, сам царь сидел в мягком кресле, специально доставленном слугами из Москвы, за спиной государя сосредоточились какие-то безликие чиновники. То и дело Игорь I жестом заставлял кого-то из них наклониться и отдавал свои распоряжения.

Мне было неинтересно, какими именно делами занят монарх, я и так прекрасно видел, что он возится с «Оракулом», используя линзы и дополненную реальность. У меня стояли свои задачи.

— Государь, все готово, — сообщил Константин Евгеньевич, подходя ближе к моему биологическому брату. — Если изволите приказать…

Царь величаво кивнул.

— Поехали, господа! — распорядился он, поведя рукой. — С Богом!

Молитвы никто читать не стал — церковников рядом не было, только светские люди. Так что князь Ефремов дал отмашку своим подчиненным, и работа закипела.

С нашей точки была прекрасно видна устремленная в небо ракета, пока что еще с отключенными двигателями. Сотрудники космодрома деловито заработали, негромко переговариваясь.

И, наконец, момент настал.

Первое, что мы все увидели, это огромное облако дыма, пошедшее в сторону от вертикальной ракеты. Я уловил, как напряглись люди, стоящие за спиной Игоря I, ожидая взрыва. Но вот показалось красное пламя, и космический аппарат плавно, без единого рывка пошел вверх.

Медленно, словно нехотя, пышущие пламенем двигатели поднимали ракету все выше. В зале продолжалась работа — сотрудники отчитывались каждые несколько секунд, фиксируя нормальное состояние ракеты и всех ее систем.

Все выше взбиралась ракета, выведенные

на огромный экран показатели высоты и скорости стремительно накручивали новые цифры. И, наконец, менее чем через минуту от взлета на голубом небе остался лишь реактивный белый след.

На экране появилось изображение с камер, установленных на саму ракету. И почти сразу же, как только произошло отделение первой ступени, через объективы на аппарате уже можно было видеть Землю из космоса.

— Великолепно, — выдохнул Игорь I, который, оказывается, все это время держался пальцами за подлокотники своего кресла так сильно, будто это он, а не ракета, отделялся от Земли.

— Есть сброс створок головного обтекателя, — донеслось из динамиков.

И на высоте в сто девятнадцать километров мимо камер пронеслись куски белой конструкции, распавшейся на части. Я же бросил взгляд в сторону своих ученых, стоящих поодаль от остальных присутствующих в зале управления.

Люди взрослые, уже пожившие, сейчас казались сущими мальчишками. Это они запустили свое детище в космос, это их звездный час. Я не сдержался от улыбки, ведь это действительно было огромное достижение.

Да, проект был моим, но исполняли его вот эти самые люди. И они достигли успеха.

— Прошел гарантийный надув баков третьей ступени, — доложил спокойный голос из динамиков.

Я почувствовал, как напряжение скапливается в зале. Судя по цифрам на табло, до конца полета оставалось всего ничего.

— Есть запуск двигателя третьей ступени. Есть выключение двигателя второй ступени. Есть отделение второй ступени. Есть сброс панелей хвостового отсека, — выдал все тот же голос уверенным тоном диктора.

Высота уже дошла до ста пятидесяти километров, а скорость ракеты превысила четырнадцать тысяч километров в час. Вокруг меня люди, кажется, даже дышали через раз, готовясь к финалу полета, когда станет ясно — удалось добиться цели или все оказалось напрасно.

— Триста десять секунд. Стабилизация изделия устойчивая, — вновь прозвучал голос.

А вскоре изображение с камер на ракете застыло. Видеосигнал не проходил. И среди группы моих ученых началось сдавленное сипение. Как бы тут никто от сердечного приступа не упал.

— Есть выключение двигателя третьей ступени. Есть отделение головного блока. Головной блок в составе разгонного блока «Гепард» номер 113–02 космического аппарата «Глаз-А 01» выведен на опорную орбиту, — быстро, но при этом четко выговорил голос из динамиков.

В зале раздались одинокие аплодисменты. Это так отличалось от напряженной тишины во время взлета ракеты, что люди глядели на Игоря I с нескрываемым удивлением. А царь поднялся со своего кресла и, оглядев всех присутствующих, произнес: