Романтические приключения Джона Кемпа

Конрад Джозеф

Видя своего противника неподвижно лежащим на земле, с лицом, запрокинутым к небу, лейтенант д’Юбер решил, что он заколол его насмерть. У него сохранилось ощущение удара, которым, как ему казалось, он мог разрубить его пополам, и оно еще усиливалось воспоминанием о том ожесточении, с которым он нанес ему этот удар. Когда он убедился, что даже не перерубил противнику руку, чувство некоторого облегчения смешалось с легким разочарованием: "Дешево еще отделался, следовало бы проучить его покрепче!" По правде сказать, д’Юбер вовсе не желал смерти этому греховоднику. Однако уже и сейчас эта отвратительная история приняла довольно-таки скверный оборот.

Не теряя времени, лейтенант д’Юбер попытался, как мог, унять

кровотечение. Но тут явилась неожиданной помехой хорошенькая девушка. С неистовыми воплями она набросилась на него сзади, и, вцепившись в волосы, оттаскивала его назад. Почему ей понадобилось мешать ему именно в этот момент, этого он не мог понять и не пытался. Все это было похоже на какой-то нелепый, мучительный кошмар. Дважды ему пришлось вставать и отталкивать ее, чтобы она его не опрокинула. Он делал это терпеливо, не произнося ни слова, и сейчас же снова опускался на колени и продолжал делать свое дело. Но на третий раз, когда ему наконец удалось наложить перевязку, он встал, крепко схватил девушку за руки и прижал их к ее же груди. Чепчик ее сполз, набок, лицо пылало, глаза исступленно горели. Он кротко смотрел на нее, в то время как она, захлебываясь, кричала, что он негодяй, предатель, убийца. Все это огорчало его значительно меньше, чем несомненная уверенность в том, что она ухитрилась здорово оцарапать ему лицо. Эта скандальная история сделает его еще и посмешищем. Он представил себе, как эта разукрашенная сплетня пойдет ходить по всему гарнизону, распространится в армии, по всему фронту, как чудовищно будут извращены все обстоятельства, побуждения, чувства, а его репутация человека с хорошим вкусом, способного взвешивать свои поступки, подвергнется сомнению, и все это наконец дойдет до ушей его почтенных родственников. Хорошо, конечно, этому молодчику Феро, не имеющему ни связей, ни родни, с которой приходится считаться, никаких достоинств, кроме храбрости. Ну, а это уж нечто само собой разумеющееся, это есть у каждого солдата французской кавалерии. Все еще продолжая крепко держать девушку за руки, лейтенант д’Юбер оглянулся через плечо. Лейтенант Феро открыл глаза. Он не шевелился. Словно еще не совсем проснувшись от глубокого сна, он без всякого выражения глядел в вечернее небо.

Поединок длился уже около двух минут

Лейтенант д’Юбер несколько раз громко окликнул старого садовника, но без всякого результата: тот так и продолжал стоять, разинув свой беззубый рот. Тут он вспомнил, что человек этот глух, как пень. Все это время девушка не переставала вырываться, при этом она не проявляла никакой девической застенчивости, а скорее напоминала хорошенькую немую фурию, которая старалась лягнуть его куда ни попадя.

Он продолжал держать ее, как в тисках, чувствуя, что если только он отпустит ее, она сейчас же вцепится ему в лицо. Все это было в высшей степени унизительно. Наконец она утихла, но не потому, что успокоилась, а, по-видимому, просто от изнеможения. Тогда он все-таки решил сделать попытку покончить с этим кошмаром и начал увещевать ее.

— Послушайте меня, — сказал он как только мог спокойнее, — если я вас отпущу, вы обещаете мне сбегать за доктором?

И с истинным огорчением он услышал ее вопль, что она ничего подобного не станет делать. Наоборот, всхлипывала она, она останется здесь, в саду, и будет зубами и когтями защищать несчастного поверженного. Это было что-то возмутительное.

— Милочка моя, — воскликнул д’Юбер в отчаянии, — неужели вы думаете, что я способен убить раненого противника? Ведь это… Да успокойтесь же! Вот бешеный, дикий котенок!

Они опять начали бороться. Хриплый, сонный голос позади него спросил:

— Чего вы пристаете к девчонке?

Лейтенант Феро чуть-чуть приподнялся на своей здоровой руке. Он смотрел осоловелым взором на другую свою руку, на пятна крови на мундире, на маленькую красную лужицу на земле, на саблю, валяющуюся на дорожке в нескольких шагах от него, затем опять тихонько улегся, чтобы поразмыслить над всем этим, если только мучительная головная боль не заставит его отказаться от этой непосильной задачи.

Лейтенант д’Юбер выпустил девушку, которая тотчас же бросилась к другому лейтенанту.

Вечерние сумерки спускались над мирным садиком, окутывая эту трогательную пару; тихий шепот соболезнования и участия раздавался в тишине вперемешку с другими неясными звуками, напоминавшими бессвязную брань. Лейтенант д’Юбер удалился.

Он вышел из затихшего дома, радуясь тому, что темнота скрывает его окровавленные руки и расцарапанное лицо. Однако эту историю не скроешь. Лейтенант д’Юбер больше всего на свете боялся запятнать свою репутацию и поставить себя в смешное положение, поэтому он испытывал сейчас чувство омерзения от того, что ему приходится прятаться от людей, как убийце, и сворачивать в темные переулки. Звуки флейты, долетавшие из открытого окошка освещенного мезонина, прервали его мрачные размышления. Музыкант старался достичь виртуозности, и иногда из-за его фиоритур слышно было мерное отбиванье такта ногой.

Лейтенант д’Юбер окликнул по имени полкового хирурга, с которым был хорошо знаком. Звуки флейты прекратились, музыкант появился у окна с инструментом в руке и выглянул на улицу.

— Кто это? Это вы, д’Юбер? Что это вас сюда занесло?

Он не любил, чтобы ему мешали в те часы, когда он играл на флейте. Это был человек, поседевший на неблагодарной службе, которая заключалась в том, что он перевязывал раненых на полях сражений, тогда как другие пожинали чины и славу.

— Мне надо, чтоб вы сейчас же пошли к Феро. Вы знаете лейтенанта Феро? Он живет тут, через два квартала. Это в двух шагах от вас.

— А что с ним такое?

— Ранен.

— Вы в этом уверены?

— Уверен! — воскликнул д’Юбер. — Я только что оттуда.

— Вот как? Забавно! — сказал пожилой хирург. "Забавно" было его излюбленное слово; но выражение его лица, когда он произносил его, нимало не соответствовало сказанному. Это был равнодушный человек. — Войдите, — сказал он, — я сейчас соберусь.

— Благодарю вас, я войду. Я хочу вымыть руки.

Когда лейтенант д’Юбер вошел в комнату, хирург разбирал свою флейту и методично укладывал ее по частям в футляр. Он повернул к нему голову:

— Вода там, в углу. Да, руки ваши нуждаются в мытье.

— Я кое-как унял кровь, — сказал лейтенант д’Юбер, — но вы все-таки поторопитесь. Прошло уже, знаете, минут десять.

Хирург продолжал собираться все так же не спеша.

— А что там такое случилось? Повязка, что ли, соскочила? Вот забавно! Я целый день работал в госпитале. А кто же это говорил нынче утром, что он отделался без единой царапины?

— Не от той дуэли, наверно, — мрачно пробормотал лейтенант д’Юбер, вытирая руки грубым полотенцем.

— Не от той… Как! Еще дуэль? Да меня бы сам черт не заставил лезть в драку второй раз в один и тот же день! — Хирург пристально посмотрел на лейтенанта д’Юбера. — Где это вы так лицо исцарапали? Да как симметрично — с обеих сторон! Вот забавно!

— Чрезвычайно! — рявкнул лейтенант д’Юбер. — И его разрубленная рука тоже покажется вам очень забавной. Надеюсь, вас обоих это позабавит на некоторое время.

Доктор был несколько заинтригован и даже чуточку потрясен этой грубой язвительностью лейтенанта д’Юбера. Они вместе вышли на улицу, и тут поведение лейтенанта еще больше заинтриговало его.