Романтика. Вампиры (антология 2012)
Шрифт:
Желая его прервать, я сделала нетерпеливый жест рукой:
— Непременно возьму рекламный буклет на обратном пути.
— Вы можете уйти. Пожалуйста, не бойтесь. Все мы находимся здесь по доброй воле. Вам не нужно возвращаться домой, но если таково ваше желание — что поделаешь.
Возвращаться мне не хотелось. Вероятно, он не хуже меня знал, что мне незачем туда рваться. Поэтому я сказала:
— Я всегда мечтала о путешествиях.
— Можно устроить. Я прошу побыть здесь лишь некоторое время. Нам бы хотелось всесторонне обследовать всех зараженных, чтобы знать, нет ли мутации
— Что-то такое, что может послужить созданию лекарства?
— Именно так.
На мгновение я задумалась и сказала:
— А если кто-то отказывается лечиться?
— Исцелиться хотят все. — Он смотрел на меня скептически, широко открытыми глазами. — Пусть не сразу, но все к этому приходят. В конце концов.
— В конце концов, — эхом повторила я.
Я понятия не имела, как воспринимать то, кто я теперь, в кого превратилась. Как я могла понять, что хочу исцелиться, пока не осознала, что значит желание?
— Так вы останетесь? На месяц или два?
Мне все равно было некуда идти: ни работы, ни денег, ни удостоверения личности.
— Я останусь. До тех пор, пока не разузнаю о предлагаемых вакансиях и работодателях.
Он взял мою руку, его глаза светились нежностью и теплом.
— Мне очень жаль, Миранда. Теперь вы не сможете преподавать. У вас больше нет документов.
От ужаса у меня даже легкие сжались — перевести дух невозможно.
— А как же все годы в университете?
— Ушли безвозвратно. — Его губы плотно сжались. — Придется забыть прошлое и все начать заново. С чистого листа. Скоро вы узнаете о себе такое, о чем раньше и не помышляли.
Словно желая показать, как это здорово, губы Люка изогнулись в улыбке, которая не затронула глаз. Но меня это заставило усомниться в радужности происходящего…
Я посмотрела в окно, на песок, океан и бесконечную линию горизонта. И подумала о маме, на носу которой красуются старомодные очки; представила себе, как она обращается к отчиму со словами: «Я всегда ей говорила, что это до добра не доведет». Подумала о сестрах, которым, может, станет горько, что я ушла первой, оставив им разборки с матерью. Подумала о своих студентах, смакующих громкий скандал и личность Коннора Блэка, который напал на их неказистую староватую профессоршу, вместо того чтобы выбрать жертву среди них, юных и соблазнительных. Поставят ли им всем автоматом пятерки по ее предмету? Или декан факультета Бет Хинкл примет на себя обязанности и все вернется в привычную колею?
От всех этих мыслей у меня голова пошла кругом. И даже почудилось, что нервы, напряженные до предела, стали издавать похожий на гудение звук. Или мне все показалось — от голода?
Я повернулась к Люку со словами:
— А чем тут у вас кормят? Есть хочется.
За обедом, состоявшим из куска мяса (недожаренного) и картошки (приправленной чесноком), который Люк сам принес в мою комнату, я узнала много нового о нас, вампирах. Что чеснок вполне можно употреблять — это доказывало вкуснейшее блюдо из картофеля. Что солнечный свет не сжигает нас дотла. Что у нас нет иммунитета к смерти и что мы все-таки уязвимы. Мы не стареем, и наши клетки обладают удивительной жизнестойкостью, но мы можем истечь кровью и умереть от повреждений. А что касается душ, кто знает? Кто может сказать, что случается с человеческой душой? В этом плане у вампиров и людей много общего.
— Справедливо. — Я вытерла рот, доев последний кусочек мяса, и откинулась на спинку стула. — Значит, мы совсем как обычные люди, только…
— Не стареем. И нам позарез нужна кровь. — Кусочком хлеба Люк собрал остатки мясного сока, отправил его в рот и улыбнулся, смакуя еду, словно подтверждая свои слова. — Эту тягу мы контролируем с помощью специальной диеты.
— Недожаренное мясо? — Я подняла бровь.
Он покачал головой:
— На завтрак у нас овсянка. С кровью.
— Фу! — с омерзением поежилась я.
— Привыкнете, уж поверьте. — Когда он улыбался, в уголках его глаз собирались морщинки. Намек на возраст?
— Верю. Так скажите мне… — Я подалась вперед, устроив подбородок на руке, внезапно заинтересовавшись всем, что касается Люка. Утолив голод, мне захотелось чего-то еще. — Сколько вам лет, доктор Джеймсон?
— Достаточно для того, чтобы распознавать сигналы.
— Сигналы? Какие сигналы?
— Тело подает сигналы. Несмотря на прогресс, мы столь примитивны под кожей.
Я ничего не имела против того, чтобы пообщаться с Люком на первобытном уровне. И отметила:
— Ага, вот! У вас глаза загорелись. Значит, даже вы подвержены примитивным сигналам.
Он встал и подошел к журнальному столику, взял открытую бутылку вина и наполнил сначала мой бокал, потом свой.
— Вы слишком молоды, чтобы себя контролировать. Но скоро это чувство овладеет вами.
— Едва ли. — Говоря это, я почувствовала, как мои губы сами собой сложились в коварную и притворно-наивную улыбку. — Просто я пытаюсь узнать вас получше, Люк.
— Вижу. — Его взгляд проследовал за рукой, которой я теребила вырез свитера. — Уверен, мы могли бы узнать друг друга весьма неплохо к тому времени, как сядет солнце.
Засунув руки в карманы брюк цвета хаки, он самоуверенно стоял передо мной, выпрямившись во весь рост, позволяя мне оценить его поджарую, мускулистую фигуру. Белый халат он снял перед обедом. Светлые кудри касались воротничка голубой рубашки-оксфорд, под которой скрывались широкие плечи. Мощная грудь сужалась в тонкую талию, пресс наверняка кубиками, а то, как на нем сидели штаны, не оставляло сомнений в том, что бедра у него были мускулистые. А что между всем этим? С бокалом в одной руке я встала и подошла к нему, чтобы указательным пальцем свободной руки прикоснуться к коже между воротничком и линией волос. Его пульс выстукивал неистовую барабанную дробь. Люк отпрянул.
— Вот почему мы изолируем новичков. — Он обошел вокруг меня и взял свой бокал, одним махом выпил половину и снова поставил на стол. — Вам так хочется испробовать свое мастерство.
— Мастерство? Так, значит, я наделена сверхъестественными возможностями?
Он расхохотался низким роскошным смехом, эхом пронесшимся по моим жилам:
— Сверхъестественным напором — это уж точно.
— И нам отказывают в удовольствии развлекаться? — Я надула губы, как непослушный ребенок.