Романтики
Шрифт:
Михаил. «Все разумное действительно, все действительное разумно».
Митенька. Вот-вот, оно самое. Па-а-звольте, однако, спросить, почему же на свете все благородное страждет, а одни скоты блаженствуют? Эх-ма! Собрать бы всех честных людей, да такую шутку удрать, чтоб небо с овчинку показалось мерзавцам!
Михаил. В вас, Митенька, хаотическое брожение элементов, хорошая субстанция, но скверное определение.
Митенька. А вам-то самим будто не хочется?
Михаил. Чего?
Митенька. Да вот этого самого — взять все за хвост и стряхнуть к черту! [7]
7
Cлова
Из сада через балкон вбегают в комнату Ксандра и Душенька, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, растрепанная, хохочущая.
Михаил, Митенька, Ксандра и Душенька.
Ксандра. Поймала! Поймала! Пятнашка!
Душенька. Миша, беги!
Михаил вскакивает и роняет книгу на пол.
Ксандра. Ну, раз-два-три! Лови!
Михаил, Ксандра и Душенька убегают в сад.
Митенька. Вот тебе и Шеллинг. Ишь, мальчик маленький!
Митенька прячет графин с водкой под стол и уходит в сад. Дьяков идет из сада, зубря на ходу по книжке. Входит в комнату. Шагает взад и вперед; потом ложится на канапе, уткнувшись лицом в подушку. Из столовой идет Паренька, не замечая Дьякова.
Дьяков и Варенька.
Дьяков (вскакивая). Варенька!
Варенька. А, Коля! Ты что это, спал?
Дьяков. Нет, так, прилег.
Варенька. А маменька где?
Дьяков. Не знаю. Кажется, в диванной. Ты к ней?
Варенька. Да, Сашку надо купать.
Дьяков. Можно к тебе, Варя? На минутку, только на минутку?
Варенька. Нет, лучше потом… А ты сегодня опять сторожил?
Дьяков. Я? Нет, и не думал. Кто тебе сказал? Варенька, Феня. Прошу тебя, Николай, не сторожи у моих дверей по ночам. Нехорошо. Люди смеются. Бог знает, что говорят.
Дьяков. Прости, Варя. Мне все казалось, что ты меня зовешь… А разве ты ко мне не приходила ночью?
Варенька. Что ты, Коля? Приснилось тебе?
Дьяков. Нет, я не спал.
Варенька. И видел меня?
Дьяков. Ну, да. Вот как сейчас. Пришла, наклонилась, поцеловала и говоришь: «·Пойдем, Коля, ко мне». Я встал и пошел. А потом вдруг тебя нет. И дверь заперта. Я долго стоял — все ждал, что ты отопрешь.
Варенька. Ты нездоров, Коля. Лечиться надо. Ведь ты и сейчас, как в бреду. Смотришь на меня и как будто не видишь, не узнаешь.
Дьяков. Не узнаю, да. Ночью одна, а днем другая… Ты вот говоришь: лечиться. А для меня одно лекарство. Если бы ты только позволила… Ну, что тебе стоит, Варя, милая. Не запирай к себе на ночь дверей. Не могу я спать, когда двери заперты. Я же не войду без спросу. Мне бы только слышать, как ты спишь, как дышишь. Усну и буду здоров… Знаешь, Варя, я раз долго смотрел, — у тебя лицо во сне такое доброе…
Варенька. А наяву злое?
Дьяков. Нет, не злое, а не то. Мне все кажется, что ты во сне любишь меня…
Варенька. Колька, бедный
Дьяков. Милые, милые ноги!
Варвара. Не надо, Коля, не надо!
Дьяков. Платье, дай только платье!
Варвара. Оставь! оставь!
Дьяков. Следы твоих ног! Следы твоих ног!
Варенька (закрывает руками лицо). Как тебе не стыдно!
Из столовой шаги и голоса. Дьяков убегает в сад. Варенька идет к шкафу и делает вид, что ищет книгу. Входят: Александр Михайлович, Полина Марковна и Климыч.
Варенька, Александр Михайлович, Полина Марковна и Климыч. Полина Марковна подходит к Вареньке и говорит с нею в стороне тихо.
Александр Михайлович. Не могу, Климыч, и рад бы да не могу. Этак и сладу не будет с людишками, все разбегутся.
Климыч (становится на колени). Батюшка, барин, заставь век Бога молить, смилуйся!
Александр Михайлович. Встань, встань! Знаешь, не люблю. Я тебе не икона. И что ты за Федьку хлопочешь? Кажись, не сват, не брат.
Климыч. Да малый-то больно хороший. Прямо сказать, душа человек! Сынка моего из воды вытащил. Кабы не он, не Федор, быть бы мальцу ракам на ужин.
Александр Михайлович. А зачем бегал?.. И чего он розги боится? Не стеклянный, чай. Побьют — не разобьется.
Климыч. Ништо ему розга! Спина, слава Богу, не купленная. Да невеста у него, богатеева дочь, девка баловница, с придурью. «Не пойду, мол, за сеченого! Срам!» Вот он и кручинится.
Александр Михайлович. Ну, ладно. Сколько розог положено.
Климыч. Пятьдесят.
Александр Михайлович. Пусть будет тридцать… ну, двадцать пять. Только никому не говори, слышишь?
Климыч (кланяясь). Спасибо, кормилец, пошли тебе Господь здоровья.
Климыч уходит через балкон в сад.
Варенька, Александр Михайлович и Полина Марковна.
Варенька. Маменька, голубчик, посмотрите Сашку, не знаю, купать ли? Десночка слева как будто припухла. Уж не зубки ли?
Полина Марковна (положив ей руку на лоб). Сама-то здорова ли?
Варенька. Ничего. Пойдемте же, маменька!
Александр Михайлович. Постой, Варя. Все-то ты с Сашкой, да с Сашкой, а я тебя и не вижу. Вот ужо ослепну и совсем не увижу.
Варенька (присев на ручку кресла, в которых сидит Александр Михайлович, наклоняется к нему, обнимает голову его и целует в глаза). Ох, глазки мои, глазки ясненькие! Как звездочки! Не хуже Сашкиных. Ну, для чего бы им слепнуть? Не бойтесь, родненький, — все хорошо будет!
Александр Михайлович. Спасибо, детка. Только бы тебе хорошо.
Варенька. Мне всегда хорошо с Вами и с маменькой.
Александр Михайлович. А с Николаем?
Полина Марковна. Полно, Alexandre! Ну, зачем ты опять?
Варенька молча встает, идет к Полине Марковне, садится рядом с нею на канапе и кладет ей голову на плечо. Полина Марковна так же молча, тихим, однообразным движением руки гладит ее по волосам и по щеке.
Александр Михайлович. Ну, ладно, не буду. Только скажи, как решили.