Романы Круглого Стола. Бретонский цикл
Шрифт:
Немного конкретнее скажем о тех романах, которые входят в первый том публикуемого сборника.
Том открывается прозаической версией романа Робера де Борона «Иосиф Аримафейский» (XIII в.). Роман в стихотворной форме публиковался в России, но его переложение в прозе у нас неизвестно. Здесь еще нет ни слова о короле Артуре, но закладываются многие сюжетные линии и ходы, которые получат продолжение в дальнейшей Артуриане.
Далее идет уникальный текст VIII века «Обретение Книги Грааль», где Грааль – еще даже не чаша, но книга! Несмотря на очень небольшой объем, эта новелла задает идеологическую направленность всему циклу. Ее сюжет – приключения монаха, будущего переписчика Артурианы, отправившегося на поиски оригинала романа о Святом Граале, написанного «собственноручно Иисусом Христом».
Следом опубликован и сам «Святой Грааль», роман неизвестного
«Мерлин» – это снова сюжет Робера де Борона, основательно переработанный позднейшими авторами. В этом романе Парис впервые представляет не только пересказы и компиляции старинных текстов, но и обширные фрагменты подлинных старофранцузских рукописей. Уникален сюжет о зачатии и рождении Мерлина и о его деяниях во младенчестве.
Завершает книгу роман «Король Артур» неизвестного автора. Об этом, казалось бы, знакомом персонаже мы здесь узнаем много нового: в основном роман посвящен молодости героя, истории его сватовства к Гвиневре, первым управленческим ошибкам на королевской стезе и, конечно, войне с саксонцами.
Поскольку жизни Артура и Мерлина тесно связаны между собой, то в романе о короле Артуре чародей Мерлин является одним из полноправных действующих лиц, и наоборот. Тексты сохранили множество утраченных в позднейших переработках «языческих» и «еретических» деталей и легенд.
В т. 2 войдет впервые публикуемый на русском языке «Ланселот Озерный». Этот роман по объему в полтора раза превосходит все предыдущие вместе взятые и охватывает всю жизнь легендарного рыцаря. Характер этого рыцаря обрисован яркими и подчас неожиданными красками, делающими его скорее романтическим, чем эпическим героем, совершенно удивительным для рубежа XII–XIII века. В толщу этого романа вплетаются сюжеты «Рыцаря Телеги» (у нас известна стихотворная версия Кретьена да Труа) и заключительной книги «Смерти Артура».
Надеемся, что мы достигнем нашей скромной цели – познакомить российских читателей с этим сокровищем кельтской, французской и общеевропейской культуры. Мы будем рады, если эта книга привлечет внимание не только широкой публики, но и исследователей, которые, несомненно, смогут найти здесь благодатный материал.
Все замечания и пожелания будут приняты с интересом и благодарностью.
Введение
Перевод Т. К. Горышиной, Е. Н. Мальской
Название Романы Круглого Стола относится к серии книг, написанных на французском языке, отчасти стихами, а отчасти прозой, и посвященных либо сказочной истории Утер-Пендрагона и его сына Артура, либо приключениям других принцев и доблестных рыцарей, бывших якобы современниками этих королей. Через четыре литературных столетия Средневековья эти книги пронесли идеал рыцарского совершенства: во множестве знатных семей детям, даже при крещении, охотно давали имена этих вымышленных героев, которым присваивали гербы, дабы иметь удовольствие их позаимствовать. Дело заходило еще дальше: их покровительству вверяли состязания, турниры, иногда даже судебные поединки. В сочинительстве этого рода несколько религиозных преданий, присущих галло-бретонской церкви, стали тем основным стволом, от которого, подобно ветвям и побегам, очевидно, и произросли во множестве первоначальные повести. Взаимосвязь и в самом деле весьма удачная, хотя, может быть, она должна была заявить о себе сама, чтобы придать вид подлинности самым невероятным измышлениям, далеким от всякого правдоподобия.
О происхождении этих прославленных сочинений все нынче единодушны во мнении. Это отблеск преданий, распространенных в двенадцатом веке среди бретонцев Англии и Франции. Сами же эти предания проистекали из трех различных источников:
– памяти о долгом сопротивлении островных бретонцев саксонскому господству;
– лэ, или поэтических песнопений, избежавших забвения – судьбы старинных летописей – и постоянно лелеемых народным воображением;
– легенд, связанных или с утверждением христианской веры в островной Бретани, или с обладанием некими реликвиями и их утратой.
Следует еще добавить к этим трем отечественным источникам ряд заимствований с Востока, распространяемых во Франции и особенно в Бретани, с начала двенадцатого века, паломниками из Святой земли, испанскими маврами и иудеями всех стран.
Таким образом, наши романы достаточно хорошо представляют собрание исторических, поэтических и религиозных сказаний древних бретонцев, хотя и измененных более или менее при их вхождении в иностранную литературу. Изучать Романы Круглого Стола значит, с одной стороны, прослеживать действие в старинных бретонских легендах; а с другой, – наблюдать превращения, которые претерпевали эти легенды при своем, так сказать, вторжении в литературу других стран. Одна и та же основа окрашивается в различные оттенки при переходе от исходного наречия к любому другому. Но я не намерен прослеживать истории Круглого Стола во всех видоизменениях, которым они могли подвергнуться: предоставляю другим писателям, более сведущим в германских языках, заняться их изучением в немецком, фламандском и даже английском варианте. Франция почерпнула их из бретонского свода и открыла другим нациям, подав пример, как извлечь из этого пользу: я же ограничил поле моих исследований различными формами, в которые бретонские сказания облеклись во французской литературе. Это дело еще довольно долгое, и если я счастливо достигну цели, то будет проторена дорога для тех, кто захочет постичь сочинения того же рода на других европейских языках.
I. Бретонские лэ
В первой половине двенадцатого века в аббатстве, расположенном на границе Уэльса, бенедиктинский монах Гальфрид переложил на латынь ряд сказочных повествований, украсив их заголовком Historia Britonum. Сейчас я расскажу, перевел ли он всего лишь – как он сам утверждал – некую книгу, в старину написанную на бретонском; вправду ли у него не было иного источника, кроме книги на чистой латыни; и не добавлял ли он более или менее к исходному тексту. Но даже если допустить, что Гальфрид Монмутский сверялся лишь с одним письменным источником, нельзя утверждать, что все сказания, добавленные к этому первоначальному документу, были плодом его воображения. Еще задолго до первой трети двенадцатого века бретонские арфисты пересказывали легенды, позже подхваченные французскими романистами. Поясним, кто же эти бретонские арфисты.
Чтобы доказать их существование и их популярность в старые времена, необязательно приводить знаменитые цитаты из Атенея, Цезаря, Страбона, Люциана, Тацита. Достаточно вспомнить, что в четвертом веке, при полном расцвете христианства, во Франции еще была школа друидов; Аузоний [1] дает тому неоспоримое свидетельство. Фортунат в седьмом веке дважды слагал воззвания к арфе и к роте [2] бретонцев. В начале одиннадцатого века Дудо Сен-Кантенский, норманнский историк, дабы разнести по миру славу герцога Ричарда I, призывал армориканских арфистов прийти на помощь писцам Нормандии. Таким образом, хорошо установлено, что французские бретонцы
1
Децимий Магнус Аузоний (310–395) – римский поэт, живший в г. Бурдигале (совр. Бордо), столице провинции Аквитания. (Прим. перев.).
2
Рота (ротта) – старинный музыкальный инструмент, по конструкции близкий к лире, распространенный в Западной Европе. (Прим. перев.).