Романы
Шрифт:
Цимисхий сошел с коня, Святослав сидел на скамье ладьи. Это было свидание благородного белого лебедя с напыщенным павлином. Но великолепие померкло перед величием; кичливость и гордыня преклонились перед достоинством; тщеславие поникло перед славой.
Греки дивились дебелому мужеству Святослава, стройному его стану и благообразию. Под густыми бровями взор голубых глаз был сурово-спокоен; нос не походил на клюв римский; на голове хохол, признак великого рода русского, и в ухе серьга, украшенная жемчужинами и рубином, как у благорожденных предков раджей.
Мир был заключен.
– Королевна, избирай теперь по воле твоей, – сказал Святослав. – Хочешь ли остаться в Болгарии и положиться на покровительство царя греческого до возвращения брата твоего в Преслав или поручишь себя гостеприимству земли Русской, покуда исполнится миром родной край твой?
– Враги комитопулы еще живы, и коварство их не измерло еще, – сказал Воян. – Где ж верное ей прибежище в Болгарии? Волку ли Цимисхию поручить охранять агницу? Здесь один я сродник Райне, не оставлю ее; вместе с нею прошу твоего гостеприимства, князь великий.
– Просьбу дяди повторяю и я, сирота беспокровная, – сказала Райна.
– Не сирота ты, Берислава, – сказал Святослав. – В какой семье ты не будешь родною, в чьем сердце любимою?
Между тем как писцы писали на хартии совещания, дружина Святославова садилась на корабли. Когда приложились золотые печати и Святослав с Цимисхием разменялись грамотами, поднялся златотканый парус и на великокняжеском корабле.
Воян поручил Мавреню сказать собратьям, что, погостив на Руси, к ним приедет умирать.
Стая русских кораблей плыла по Дунаю ключами; громкие бубны и гулкие трубы вторили песни. Греки стояли на горе и смотрели на отъезд замиренных врагов своих.
Вот выплыли корабли Святослава в широкое море; тихо плескало оно перекатными волнами, крутило кудри, ласково осыпало ребра насадов крупным жемчугом, горделиво вздувалось.
И, утробу смиря, Чем-то чванилося.Сидит Святослав рядом с Райной, на чертоге мамонтовом, под навесом с золотой бахромой; говорит умильные речи.
А она, как заря, Разрумянилася.Не посмотрит печально на исчезающие берега родной Болгарии; склонила очи.
И от сладкого сна Не пробудится.Позабыла, что было, и не думает,
Не гадает она, Что с ней сбудется!Пробежали корабли Святославовы по Черному морю, вступили в Днепр. Здесь на родных водах вышли Руссы на остров в самом устье, под вековым навесистым дубом, обставив его стрелами, принесли они в жертву Перуну и богам-покровителям домашних птиц, поклонились в землю, облобызали ее, испили Днепра, потом, навязав на голубей алые ленты, пустили их на волю, и все молча смотрели, куда они полетят.
– Ты хочешь знать, Райна, для чего это мы делаем? – сказал Святослав. – Эти голуби вывезены из наших городов. Быстро полетят они к дому и принесут на родину радостную весть о нашем счастливом возврате.
Высоко вспорхнули освобожденные голуби; долго кружились по воздуху в какой-то нерешительности: куда лететь? вились, вились и вдруг дружно стали опускаться на мачты.
– Не к добру! – закричали воины. – Что-то путь застлало! Не понесли доброй вести!
Невольно побледнела Райна; вздохнул Воян; Святослав посмотрел на Райну и задумался; невесело села дружина на корабли. Поплыли вверх по Днепру. Тяжелы что-то насады, дружная песня не ладится, не придает силы веслам.
Белобережье, русское место и замок при переправе через Днепр, по пути из Руси в Корсунь, разорены Печенегами. Прошли мимо; подъезжают к порогам, стражи приблизились к лесистому острову близ малого порога… Вдруг зашипели стрелы по воздуху, из лощин по берегам Днепра с криком и гамом нагрянули несметные силы Печенегов, заступили берега, сыплют стрелы.
– Возьмите окуп и идите прочь, – так велит им сказать Святослав.
– Возьмем и с головами вашими! – отвечают они. Только за Райну трепещет Святослав. Велит отступать.
Великокняжеский корабль, как и прочие насады, не крытый, чертог под золоченой кровлей и златоткаными завесами не ущитит от стрел. Воины оградили его своими щитами.
Святослав на корме, Воян уговаривает Райну не страшиться.
– Не за себя боюсь я! – отвечает она.
Под тучами стрел отчаливают ладьи. Печенеги следят берегом. Но кони их утомляются; насады быстро мчатся по течению Днепра.
В Белобережье решается Святослав выйти на берег и ждать помощи из Киева.
Но едва успели занять разоренный замок Белобережья, возвышавшийся на крутизне над Днепром, и завалить ворота, Печенеги обложили его со всех сторон.
– Здесь не страшны они нам, – говорит Святослав, – недалек отсюда Киев.
Отчаянных посылает он тайно пробраться мимо Печенегов и дать знать Ярополку, чтоб торопился со всей дружиной киевской к Белобережью.
Проходят дни, а помощи нет. Припасы выходят.
– Возьмите какой хотите окуп, – велит сказать Святослав Печенегам, – возьмите все сокровища мои и идите прочь.
– Ты наше сокровище! – отвечает Куря. – Отдавайся, возьмем тебя и пойдем.
Святослав в нетерпеливом ожидании помощи грозно произносит уже имя Ярополка, сына своего.
Проходит месяц; припасы на исходе; воины едят уже конину, изнемогают, но не ропщут: Святослав терпит одну с ними участь. Только гостей своих угощает он остатками хлеба и припасов.
Воян как будто не горюет; а Райна молчит и качает головою.
Вдруг является гонец из орды, облегающей город.
– Заключим мир, белый царь, – говорит он.
– Что требуете в окуп, все дам, – отвечает Святослав.
– Окуп невелик, пустой окуп, да на том стоим теперь. Золота не надо: за золото продали мы твою добычу.