Ромашка
Шрифт:
Этюд был сыгран мимически. Оксана не произнесла ни одного слова, даже смех ее был беззвучен. Но это усиливало впечатление от игры.
Девушка выпрямилась и посмотрела на Горяева. Лицо ее было розовым от прилившейся крови, но глаза уже потухли. По восхищенному взгляду Горяева она поняла: этюд удался. Это вызвало у нее беспокойство.
— Товарищ, если вы хотите направить меня в театральную школу или студию — я откажусь. Это решено твердо.
Горяев вышел из–за стола. Несколько секунд он молча смотрел на девушку, все еще не в состоянии скрыть своего восхищения. Опытный разведчик, он уже верил в Оксану Стожар и был несказанно рад своей находке. Именно такие люди ему были нужны.
— Я хочу предложить вам поступить в другую школу, — сказал он тихо и торжественно. — Окончив ее, вам придется играть, играть в полную силу своего таланта, но не на сцене… Вам придется изображать веселье и радость, когда ваше сердце будет разрываться от горя, беспечность — в минуту смертельной опасности, уныние и скорбь, когда вам хотелось бы танцевать от радости.
И Горяев объяснил Оксане, зачем он вызвал ее. Он говорил скупо: школа агентурных разведчиков, строжайшая тайна, полная изоляция от родных, друзей, знакомых. Возможно, придется расстаться со своим именем. После окончания школы работа в тылу у гитлеровцев. Разведчика ждут не романтика, а опасные, тяжелые будни. От романтики сразу же нужно отказаться. Суровая действительность, ни одного необдуманного шага, точный расчет. В случае провала — пытки, мучительная смерть. Принимают в школу только добровольцев. Решение должно быть твердым, ответ — определенным: «да» или «нет». Если она не уверена в своих силах — лучше сразу же отказаться. Что скажет товарищ Стожар? Возможно, ей нужно хорошенько обдумать? Можно предоставить сутки на размышление.
Оксана слушала Горяева спокойно, точно речь шла не о ней, а о каком–то другом, чужом и незнакомом ей человеке. Девушка сидела, наклонив слегка голову, неподвижно, и только загадочная, жестокая улыбка появилась у нее на губах.
— Хорошо, — сказала она едва слышно. — Если вы считаете мою кандидатуру подходящей, я согласна.
Такой быстрый и несколько пассивный ответ смутил Горяева. Ни один из тех, кого он зачислил в школу, не давал согласия так быстро и спокойно. Каждый из них пережил острую и мучительную душевную борьбу. Горяев видел на их лицах, в их глазах отражение этой борьбы, видел, как любовь к Родине, мужество и решимость побеждали страх перед необычным, неведомым. Разведчик воюет один. Один… Колебались даже те, кто записался добровольцем на фронт. Это не удивило Горяева, это было нормальным, в свое время и он пережил такую же тяжелую, мучительную борьбу. Оксана согласилась сразу, не раздумывая.
И Горяев снова, уже более подробно начал объяснять, как тяжела и опасна будет работа агентурного разведчика.
Оксана слушала, казалось, рассеянно и вдруг подняла глаза:
— Товарищ, зачем вы повторяете то, что было уже сказано? — спросила она с искренним недоумением и легким оттенком иронии. — По–моему, если человеку нужно дважды втолковывать одно и то же, он не годится для вашей школы. Что касается меня, то я помню и могу повторить каждое сказанное вами слово.
Да, она схватывала все на лету, хотя ее мысли и чувства были далеки отсюда.
Оставалось закончить некоторые формальности.
Когда их беседа подошла к концу, девушка спросила, может ли она потребовать, чтобы после окончания войны о се судьбе сообщили двум адресатам, если она не в состоянии будет сделать этого.
Оксана имела в виду возможность своей гибели. Она трезво оценила предложение Горяева. Ожидая ответа, она смотрела на Горяева, плотно сжав вздрагивающие сочные губы. И, получив ответ, быстро написала на листе бумаги два адреса: «Село Ракитное, Ольге Петровне Стожар», «гор. Полянск, Цветочная, 34, Савченко Андрею Васильевичу».
— Что же вы молчите? — не поднимая головы, спросил генерал, продолжая рассматривать документы в папке. — Рассказывайте, это мне не мешает. Я слушаю.
— Я буду краток, Павел Нестерович, — отозвался стоявший у стола Горяев. — Оксана оказалась самой способной ученицей в школе. Не скрою — она была моей любимицей, моей гордостью, я возлагал на нее большие, очень большие надежды. Любовь к Родине, твердая воля, выдержка, умение скрывать свои чувства, мгновенно перевоплощаться, презрение к риску, отличная, прямо–таки поразительная память — вот качества, которыми обладала эта девушка. Я полагал, что при соответствующей подготовке Оксане Стожар можно будет поручить особо ответственное задание. К сожалению, срок обучения в школе пришлось сократить наполовину. Таков был приказ. Этого требовало положение на фронте.
— Куда ее послали?
— Она была направлена в группу Передового, но оказалось, что гитлеровцы уже ликвидировали эту группу. Стожар явилась в родное село, поступила уборщицей к коменданту, самостоятельно связалась с партизанами отряда «Учитель» и через него — с группой Обходчика. За короткий срок она передала много важных сведений об имеющихся инструкциях по борьбе с партизанами, охране железных дорог и намечающихся карательных экспедициях. Более того, связавшись с одним немецким солдатом, она смогла при его помощи снабжать партизан боеприпасами.
— Насчет немца — факт? — оторвался от бумаг генерал и с интересом посмотрел на Горяева. — Ведь это очень–очень важно.
— Да, факт. Солдата уличили, расстреляли или повесили. Имеется второй факт: спасая попавшего к гитлеровцам подростка–партизана, Стожар переправила с ним в отряд еще одного солдата — немецкого коммуниста Курта Мюллера.
— Вот как! — генерал откинулся на спинку кресла, лицо его подобрело. — Действительно, талантливая разведчица. А как она попала в компанию этого Маураха?
— Ей угрожала опасность. По приказу Обходчика Стожар покинула село и должна была явиться в группу Грозы. Не имея документов, она села на поезд в офицерский вагон. Подробности мне не известны, я знаю только, что она, похитив у Маураха фотоаппарат, сумела скрыться, выпрыгнув в окно вагона.
— На грани фантастики… — произнес генерал, недоверчиво поглядывая на Горяева.
— На грани между жизнью и смертью, — уточнил Горяев, и глаза его влажно заблестели. — Вот какие случаи бывают, товарищ генерал, вот какие люди у нас. Я бы и сам усомнился в правдоподобности такого происшествия, но Оксану Стожар почти в бесчувственном состоянии подобрал человек Смелого на станции Узловая. Она целую неделю находилась в беспамятстве, металась в горячке. Думали, что помрет. Выжила. Поправляется, читает немецкие газеты и журналы, рвется в бой.
— Вы убедили меня, Владимир Георгиевич, — сказал генерал. — Лучшей кандидатуры для Тихого нам не найти. Как с документами? Ее следует обеспечить хорошими документами.
— Есть такие, как раз для нее. Помните, партизаны захватили по нашему заданию переводчицу, некую Анну Шеккер? Стожар появится в Полянске с документами Анны Шеккер. Я все продумал, учел каждую мелочь. Документы железные, биография настоящая. В этом смысле Оксана Стожар будет совершенно спокойна.
Генерал снял очки и захлопнул папку. Он уже хотел было передать ее Горяеву, но, вспомнив что–то, вдруг спохватился.