Шрифт:
Ромашки для Наташки
Никогда раньше Гурова не нравилась Илье. Что в ней хорошего? Отличница, торопыга, болтушка и ябеда. То ли дело Олеська, она и секреты хранить умеет, и на дерево залезет проворней любого мальчишки, и когда свалится – не плачет. Леська – друг! А Гурова… ходит, командует, а как что – сразу в слёзы или к учительнице жаловаться. И всё ей с рук сходит. Одним словом, староста! Никогда её раньше
А то ведь совсем зазнается. Несколько дней Илья пребывал в несвойственном для него задумчивом состоянии, и вдруг на уроке рисования ему представилась возможность.
В кабинете изо все сидели по одному за маленькими светло-коричневыми столиками. Илья сидел отдельно от Гуровой. Она за первым столом, а он за последним.
Ребята уже приготовились к уроку и от нечего делать брызгались друг в друга, смачивая кисточки в банке с водой, как вдруг в класс ворвался учитель, длинноволосый Сергей Иванович, и буквально с порога с пафосом объявил:
– Сегодня рисуем цветы!
– Почему цветы? – сразу же выкрикнул со своего места недовольный Растеряев. – Лучше б машину нарисовали, никогда ведь не рисуем!
– Потому что, Арсений, – восторженно сказал Сергей Иванович, – цветы – это символ весны и красоты! Их очень любят ваши бабушки, мамы, сёстры. Если хорошо нарисуете, можете подарить, им будет очень приятно.
«А ведь это идея!» – обрадовался Илья.
Ребята приступили к выполнению задания. Илье, как назло, ничего не приходило в голову. Он ведь не знал, какие цветы Гурова любит. А хотелось нарисовать что-нибудь необычное, чтобы ей действительно приятно было. Попробовал изобразить гвоздику, но гвоздика не желала получаться. Потом принялся за розы, вспомнив, что папа иногда дарит их маме, но намучился и с ними… В конце концов, махнув на всё рукой, решил соорудить чего попроще. Нарисовал круглую серединку, затем пять лепестков, раскрасил и понял, что получилась ромашка. И вдруг, просияв, быстро вывел внизу листа печатными буквами: «Ромашки для Наташки».
Теперь предстояло самое сложное: незаметно передать рисунок на первую парту старосте. Илья осторожно повертел головой: ребята выполняли задание, учитель увлёкся чтением журнала. Он аккуратно толкнул сидящего впереди друга:
– Колян, передай Гуровой, только тихо, – и приложил палец к губам.
Колька растерянно посмотрел на товарища, но ничего не спросил, лишь мельком взглянул на рисунок и похлопал по плечу Петьку Ермакова.
– Чего тебе? – недовольно обернулся тот.
– Гуровой передать просили, – деловым тоном сказал Коля.
– Хм, – усмехнулся Петька, с любопытством разглядывая рисунок. – Ромашки, а лепестки – как у тюльпана! А кто просил?
– Не знаю, – оскорбившись за друга, сердито проговорил Коля. – Передавай дальше.
Ермаков ещё раз усмехнулся и отдал рисунок Ваське Моисеенко.
Всё это время Илья сидел как на иголках, он очень боялся, что кто-нибудь из ребят откажется передавать рисунок и начнёт выяснять, кто послал. Делая вид, что занят работой, он внимательно следил за передвижением листка по классу.
Вот он у кудрявого Моисеенко, но, на счастье Ильи, увлечённый рисованием Васька, даже не взглянув на ромашки, передал их дальше. Осталось ещё две парты, и рисунок дойдёт до своего адресата. Но какие парты! Вовка Крюков и Растеряев! Вовка, конечно, парень неплохой, но… Мысленно представив, что может произойти, если клоуну Крюкову захочется пошутить, Илья внутренне сжался…
И вот Вовка увидел листок. Повертев его в руках и изучив надпись, он вполголоса, так чтобы слышало несколько парт, весело произнёс:
– Кажется, у нас в классе появился влюблённый художник!
Ребята зашевелились. Петька Ермаков захихикал, Растеряев с интересом развернулся к Крюкову. Воодушевлённый вниманием, Вовка поднял вверх рисунок и продолжил:
– Смотрите, смотрите, а муза, наверное, Гурова! Да, Гурова! Влюблённый художник тут так и написал: «Ромашки для Наташки».
Ребята засмеялись и принялись тянуть шеи к рисунку, чтобы получше разглядеть надпись.
Услышав свою фамилию, Гурова недовольно повела плечами и оглянулась. Илья склонился над чистым альбомным листом, делая вид, что занимается творчеством, на самом же деле в этот момент ему хотелось растерзать Крюкова. «Вечно он нос не в свои дела суёт! Лишь бы поиздеваться над кем-нибудь! Клоун! Если всё раскроется, – сердито думал Илья, – он у меня на перемене получит! Ох как получит!» – Смех в классе звучал всё громче. – «Пусть только всё раскроется!»
Но пока ситуация складывалась удачно для Ильи. Сергей Иванович, потревоженный шумом, отвлёкся от чтения и стал искать зачинщика беспорядка. Увидев весёлого Крюкова, радостно размахивающего руками, учитель вдруг грозно и громко закричал на него и пообещал поставить двойку за работу на уроке. Вовка, не ожидавший столь бурной реакции от всегда мирного Сергея Ивановича, перестал улыбаться, расстроился и собрался отдать рисунок Гуровой, но Сенька Растеряев вдруг проворно выхватил листок у него из рук.
Сергей Иванович сел и снова уткнулся в журнал. Сенька выждал минуту, а затем ехидно обратился к старосте:
– Смотри, Гурова, какой тебе шедевр прислали.
Наташка сердито взглянула на Растеряева, покачала головой и отвернулась.
– Что, не веришь? Смотри, тут так и написано: «Ромашки для Наташки».
Сенька засмеялся… Ребята опять зашевелились, Илья, до которого долетали лишь обрывки фраз, занервничал. Наташка снова покачала головой.
– Что, правда не веришь? – на смену Сенькиному веселью пришло возмущение. – На, смотри! – И Растеряев приблизил лист к старосте.
И вдруг Гурова, наверное, сама от себя не ожидая такого, ловко выхватила его у Сеньки.
Растеряев опешил от Наташкиного поступка и хотел было забрать рисунок обратно, но девочка стала поднимать руку, делая вид, что собирается пожаловаться, и Сенька отстал.
Ромашки наконец дошли до адресата. Илья увидел это, но расслабляться было рано – ведь он не знал, как будет реагировать староста… Наташка посмотрела на рисунок, покрутила головой в поисках пославшего его, а затем улыбнулась и покраснела – ромашки ей понравились! И, украдкой глядя на Гурову, Илья вдруг сам улыбнулся и покраснел.