Ромм. Четвертый
Шрифт:
– Пошел вон! – «с трудом заставив себя оторваться» от восхитительно красивой и упругой груди, рявкнул я. – Закончим прощаться – тебя позовут!
– Ари, у тебя процедура!!! – взвыл он. – Слышишь?!
– Эй, концерт, или как тебя там, ты начинаешь меня злить! Если я сейчас встану, то ты навсегда разучишься говорить! – пригрозил я. А королева, застонав, чертовски страстно и чувственно прогнулась в пояснице и сжала мою ладонь, ласкающую ягодицу. А когда я стиснул аппетитную округлость и начал целовать шею, вдруг махнула предплечьем так, словно отгоняла надоедливую муху, и на миг «вынырнула» из дурмана страсти:
– Тебе же сказали: закончим прощаться –
Мужчина, злой до невозможности, вылетел из спальни быстрее, чем пробка из бутылки шампанского. И с грохотом закрыл за собой дверь. Ари «разозлившись», тут же заблокировала доступ в спальню для всех, кроме нас, слезла с меня, обессилено упала рядом и криво усмехнулась:
– Ты себе не представляешь, сколько труда мне потребовалось, чтобы не повернуться и не посмотреть ему в глаза!
– Представляю… - вздохнул я и последовал ее примеру. – В твоем взгляде до сих пор плещется ненависть!
– Неправда, в нем есть еще и восхищение! – уточнила она и нервно хихикнула: - Ты был одновременно невероятно нежен и невероятно груб. Поэтому меня трясет от удовольствия, а Ти’Тонга – от всепоглощающего бешенства!
– Я бы выразился не так: тебя трясет от удовольствия из-за того, что его трясет от бешенства! – хохотнул я, прошелся по комнате, подобрал с пола трусы, штаны и рубашку, оделся и вернулся на кровать.
– Нет в тебе никакой романтики! – проворчала она, накинула на плечи легкий халатик, завязала на талии поясок, легла, подкатилась ко мне и повернула голову в сторону одной из замаскированных потолочных камер: - Ани, дай картинку!
В центре комнаты тут же развернулось окно ДАС, и мы увидели гостиную, по которой, как тигр в клетке, метался Торевер Нолас Ти’Тонг. Смотреть на «шаг вперед к поборникам традиций» мне было откровенно неприятно – уж очень многое рассказала о нем Ари во время своей ночной «исповеди». Однако я все-таки задавил желание свернуть этому гаденышу шею, и постепенно оценил и его внешность, и длину квалификационной полоски.
Ну, что я могу сказать? «Вживую» он выглядел не менее внушительно, чем в записях – сантиметров на семь-восемь ниже меня, с пропорциональной, как у всех тэххерцев, фигурой и настолько аристократичными и «ярким» лицом, что в любом из государств ГС смог бы претендовать на роль очень высокооплачиваемой модели. А еще он мог бы с успехом заниматься политикой, ибо со своим волевым, мужественным, но чертовски смазливым лицом с легкостью завоевал бы сердца всей женской половины электората. Да и лгать с высоких трибун с такой внешностью получалось бы убедительнее.
Квалификационная полоска тоже внушала уважение – к своим семидесяти шести годам он умудрился пройти невероятное количество всевозможных обучающих курсов, добиться известности в науке, отметиться на поэтическом поприще и послужить в ВКС. Поэтому его полоска была раза в три «плотнее», чем у Лани, а значение индекса социальной значимости вообще зашкалило за пятьсот единиц. Впрочем, боевых заслуг у этой личности не было никаких – даже звание адмирала и должность командующего Серебряным Флотом он получил не за искусство управления эскадрами и кораблями, участие в реальных сражениях или выслугу лет, а «автоматом», как консорт правящей королевы.
Пока я разглядывал «соперника» и пытался не думать о его человеческих качествах, Ари занималась приблизительно тем же. Только с другим «оттенком» интереса: она тоже давила в себе ненависть, но отвлекалась, отслеживая знакомые реакции, и дожидаясь появления известных лишь ей нюансов его поведения.
Первый «звонок» прозвенел через сорок одну минуту после нашего «расставания», когда Ти’Тонг в сердцах пнул кресло, а на следующем круге еще раз врезал по нему ногой. Еще через восемь он сорвал тяжелую штору «под древность» и заставил королеву напрячься. А на пятьдесят шестой, начав замедлять свои метания, вызвал злой смешок:
– Все, пора – если не усилить его бешенство в течение пяти-семи минут, он остынет и начнет соображать, причем очень четко и очень быстро. А этого нам сейчас не требуется!
Я встал с кровати, быстренько натянул обувь и подошел к двери. Королева рванула следом. Только сначала обрызгала себя «духами» «от Аннеке», чтобы пахнуть неутоленным желанием. А когда остановилась перед створкой, тихо попросила:
– Сыграй, как следует, ладно? Иначе он не взбесится…
– Сыграю! – пообещал я, изобразил расстроенное лицо, выпростал из брюк уголок рубашки, взял Альери за запястье и кивнул, показывая, что готов. Дверь тут же уехала в стену, я нехотя сделал шаг в гостиную, «оставляя и душу, и сердце» в спальне. Морально «умер», когда из моих пальцев выскользнула рука «любимой женщины». И… «не смог уйти» – метнулся обратно и впился губами в ее губы. Без дураков, от души. Мало того, дотянувшись до ягодиц и почувствовав под ладонью халат, задрал его к чертовой матери, подхватил «любимую женщину» на руки и прижал к себе!
Целовал и ласкал, не соврать, минуты три-четыре и так добросовестно, что оторвавшись, мысленно хмыкнул: вот теперь губы Ари припухли именно так, как требовалось! Потом все-таки опустил королеву на пол, на прощание с чувством впился губами в каждую грудь, нехотя сделал шаг назад и хрипло пообещал:
– Я вернусь всего через три месяца… Надолго… И подарю тебе звезды…
При этом консорта, естественно, не заметил, так как пребывал в жутко расстроенных чувствах. Видимо, поэтому сбил его с ног пути к дверям и, ориентируясь по схеме в «Поводыре», зашагал к ангару с лимузином. Однако презрительный смешок Ари все-таки услышал:
– Жди здесь! Можешь – лежа: сейчас наброшу на себя что-нибудь более закрытое и пойдем.
То, что должно происходить там, сзади, я знал во всех подробностях, но все равно переживал. Соответственно, после первого же поворота маршрута не выдержал и влез «под руку» Ани, скинув сообщение в ДС – «Дай, пожалуйста, изображение!»
Через несколько секунд получил сообщение «Все, она пошла…», тут же увидел в «Тени» новое окно и, чуть увеличив его в размерах, прикипел взглядом к картинке с одной из потолочных камер. Вернее, к королеве, наряженной в красивое сиреневое платье и величественно шествующей по незнакомому коридору с гордо поднятой головой и развернутыми плечами. А еще к ее консорту, следующему за ней шагах в трех, его багровому, как кусок свежей печени, лицу, вздувшимся венами на шее и судорожно сжатым кулакам.
Картинка была не та, однако дергать Ани еще раз я себе не позволил – проводил взглядом венценосную чету до момента ее исчезновения из поля зрения, подошел к лифтам и страшно обрадовался, увидев новое изображение. На этот раз – с камеры лифта, в которую как раз входили королева и ее консорт.
Я тоже вошел в свою кабинку, поднялся на три этажа, вломился в ангар, добрался до лимузина, и лишь в этот момент двери в лифте Ти’Шарли и Ти’Тонга начали открываться. Мысленно застонав, я влетел в салон, включил автопилот, отправил флаер домой, упал на ближайшее сидение и сжал зубы.