Роркх. Потрошитель
Шрифт:
Теперь те двое Апостолов, что сидели возле меня. Один явно притворялся и переигрывал, стараясь подменить настоящее чувство другим. Он делал вид, что ему страшно, на самом деле радуясь своему везению. Ведь петлю накинули не на его шею. А второй похоже был близок к безумию. Видимо к такому повороту событий жизнь его не готовила. Ну да кто ж им виноват теперь.
Что касалось меня, то это были смешанные ощущения. Ко мне отнеслись не как к пустому месту и по справедливости выслушали, и даже услышали мое мнение. Но при этом сейчас мои новообретенные товарищи собирались повесить парня, который с огромной вероятностью ни малейшего отношения к дехантам не имел.
И наконец, очередь безумного капитана Руди. Да, да, именно что безумного. У меня дар речи пропал, когда оказалось, что в тыльной части лафета был небольшой отсек для хранения всякого барахла, которое могло пригодиться. В частности, запасная веревка для лафета и веревка для сооружения виселицы. И… и пенек для висельника. Да, импов пенёк, он возил с собой пень, чтобы вешать людей.
Итого семеро присутствующих, никого не забыл? Как бы не так, а как же Восьмой? Конечно я про импов Город, имя которому Роркх. Этот кровожадный ублюдок всегда рядом. Самый искушенный зритель по части людских страданий.
Сколько он уже повидал смертей? Далеко не каждый демон преисподней мог похвастать такой цифрой. Но если вы наконец прекратите паниковать, и поймете, что никто не позволит вам сбежать, то все станет проще некуда.
Город жаждал крови, и мы собирались принести ему подношение. Сейчас Руди приведёт приговор в исполнение. Со словами «твой выход, сухопутная крыса» он заставит Апостола станцевать для хозяина ночи. Развлечь его последним танцем — пеньковой джигой.
Меня стошнило в тот раз, когда я в прямом смысле увидел глубокий внутренний мир, вывернутой наизнанку Гончей. А заодно содержимое её бездонного и вместительного желудка.
А именно не успевший полностью раствориться в желудочной кислоте скелет кошки и человеческая рука, оттяпанная по самый локоть. Но я понадеялся, что ничего хуже в этой партии не будет и похоже ошибся.
Оказалось, что танцевать пеньковую джигу не самое приятное не только для того, кто в петле. Но и для окружающих, у которых все в порядке с головой, вроде меня. Можно конечно возразить, что я и сам недавно из заведения для душевнобольных. Но уверяю, это мелочи, ведь ни у одного из присутствующих тут, кроме меня, это зрелище не вызывало отвращения.
Меня вновь начало мутить, и я отвернулся. Не было ни малейшего желания наблюдать за казнью.
А подельники повешенного сидели с улыбками на лицах. И если первый просто находился на грани и потихоньку отъезжал в мир безумия, то второй — вполне осознанно радовался мучениям товарища, больше не пытаясь скрывать этого. Появилось желание выбить ублюдку все зубы, но я сдержался.
Когда всё было кончено, Фин спросил, что я собираюсь делать со своими. И не дождавшись от меня ответа он пнул одного из Апостолов, велев поскорее убираться отсюда.
— Эй, друга забери, — пришлось окликнуть одного из пленников, которых я пощадил. А то он на радостях поспешил свалить, пока мы не передумали, напрочь позабыв о своем согильдийце.
— Пора закругляться, Фин, заканчивай со списком, — Пика собирала и прятала под плащ трофейное оружие.
Руди тащил свой ненаглядный пень к лафету. А я пошел к Фину, интересно было хоть через плечо заглянуть в список и увидеть кого ещё Тёмная Богородица ждала к себе на «чай с печеньками».
И к слову о печенье, Фин опять достал из своего кармана хомяка и угостил зверюшку крекером. Хомяк захомячил его за щеку, немного подумал, пошевелил усиками, пискнул и достал обратно. Посмотрел на крекер, будто прощался с ним и быстренько съел.
— Ну что, пора, малой, — Фин опустил хомяка прямо перед зловонной изуродованной тушей Гончей.
Зверёныш, перебирая своими крохотными лапками подбежал немного поближе и начал принюхиваться. Он хотел подойти ближе, но не очень спешил лезть в лужу слизи и крови, в которой лежал труп.
Навернув несколько кругов вокруг тела и не найдя лазейки хомяк замер. Клянусь, показалось что он даже немного увеличился в размере. Словно сделал насколько только мог глубокий вздох, и выдохнув посеменил прямо по слизи.
А я сделал шаг в сторону и встал за спиной Фина. Если живность с сюрпризом и вдруг рванет, то не хотелось, чтобы меня заляпало этим дерьмом.
— Фин, что…
— Просто смотри, Люц.
Пи-пи-пи… хомяк принюхивался к мертвой гончей. И внезапно случилась импова хренотень. Знаете, как белка летяга расставляет лапки и становится похожа на мини ковер-самолет, видели такое? Тоже самое, только другое, сделал и хомяк.
Показалось, что на дохлого монстра резким движением накинули простынь, полностью укрыв его. На самом деле, вовсе не кусок материи, а пасть маленького зверька многократно увеличилась в размерах, и он полностью поглотил Гончую.
Все произошло в мгновение ока и так же стремительно хомяк вновь стал привычного размера. Если бы не последовавшая отрыжка, как у слона, то подумал бы, что мне померещилось.
Но нет, всё произошло взаправду. Туша исчезла, на ее месте, в отвратительной вонючей луже, сидел лишь маленький писклявый хомяк. Малыш громко отрыгнул и выплюнул пушечное ядро, видать не по вкусу пришлось. Следом выпал небольшой кристалл — трофей. Вот уж действительно фокус с исчезновением. Если бы помимо проверок ужасом существовали проверки удивлением, то я несомненно сейчас бы провалил такую.
— Ах ты ж, засранец, перепачкался весь, — Фин поднял и удерживал своего питомца за холку двумя пальцами, и недовольно кривился.
— Не хочешь ничего сказать? — я не настаивал, но вроде как при подобных странностях, принято было обрисовать картину хоть парой слов. Ну там: «сам в шоке, это не мой хомяк, меня присмотреть попросили» или что получше — «не бойся, он не кусается».
— Это и есть список, Люц, такие вот превратности судьбы. Если Богиня взяла тебя на карандаш, то скорее всего тебя сначала грохнут, не факт, что быстро и безболезненно, а потом сожрёт плотоядный хомячело. Прикол, да?