Росомаха
Шрифт:
Барс двинулся дальше, жонглируя четырьмя голышами, поднятыми у реки.
В пять часов он сходил на ужин, а потом вновь вернулся к кустам со странным женским именем и поднял у корней, из травы несколько засохших листочков. Осторожно чтобы не сломать, положил находку в левый карман куртки. Вернувшись в свою палатку, лег на спальник и мгновенно уснул.
Он приказал себе проснуться в семь, так как не хотел затягивать с началом представления, которое ожидалось и не могло пройти без его участия.
Проснувшись, умылся, пригладил волосы. Проверил наличие в нагрудном
Когда он вошел в помещение кабачка гомон за столиками несколько стих и пока Барс двигался к барной стойке, посетители провожали его молчаливыми взглядами.
Конечно, это можно было расценить как признание его заслуг в утреннем побоище с квирами, но он был уверен, что это не так.
Наверняка, большая часть присутствующих, знала о предстоящем представлении, а кое-кто изъявил желание в нем поучаствовать. Появление главного действующего лица давало возможность не затягивать с его началом.
Барс успел передать бармену талон и получить две кружки пива, когда сосед слева довольно сильно толкнул его в плечо. Бывший диверсант не отреагировал, на грубость. Незаметно раскрошив несколько листьев Гледис в кармане куртки, высыпал по одной щепотке в каждую из своих кружек.
– Кажется, рядом со мной сидит сегодняшний герой дня, – прозвучало слева, и тяжелая рука легла ему на плечо.
Барс чуть-чуть повернул голову. На соседнем табурете сидел огромный мужчина, заросший густой бородой. Его рука размерами с хорошую лопату, надежно припечатала диверсанта к табурету.
– Дайте мне хорошенько рассмотреть этого специалиста по хвостам. Он кажется еще не распределен на работы. Напишу ему рекомендацию, чтобы его взяли на ферму, там хвостов много, вот пусть ими и занимается, – с этими словами он развернул Юрия к себе лицом.
– Вы мне мешаете отдыхать любезнейший, – вежливо ответил Саблин. – Если у вас есть ко мне вопросы, может, обсудим их завтра и в другом месте?
Мужчина громко расхохотался и победно оглядел зал.
– Я обсуждаю свои вопросы тогда, где и с кем хочу, – ответил он. – И ты сын осла и черепахи ответишь на них сейчас.
– Зал взорвался громким хохотом.
– Тупым, я не объясняю дважды, – проговорил Юрий.
В ответ ему в лицо полетел огромный кулак размером с голову человека, но левая рука диверсанта была быстрее. Ее палец ударил в нервный узел, расположенный под мышкой у громилы. Бородач рухнул со стула и стал корчиться на полу от непереносимой боли. Нанесенного удара никто не заметил и так весело начавшийся праздник неожиданно для всех закончился.
Зал умолк. Летевшие из глубины оскорбительные шутки мгновенно прекратились.
Победитель, как ни в чем не бывало, отвернулся к стойке и взял в руки кружку пива, но выпить ему опять не дали.
– Что ты сделал с моим другом, поганый хвост квира, прогремел за спиной диверсанта могучий бас.
– Это научит его быть вежливым, – повернувшись с кружкой в руке на голос и не мало не смущаясь, ответил Юрий.
В двух метрах от него стояло
– Остыньте ребята.
Неуловимым движением он выплеснул веером содержимое кружки в разгневанные лица появившихся друзей потерпевшего.
Дикий вой огласил небольшой зал кабачка. Четверка защитников каталась по полу, прижимая руки к своим лицам.
«Похоже, разговоры закончились», – подумал диверсант, перехватывая летевший в него табурет и отправляя его обратно в толпу. Следующий табурет, он ловить не стал, а легким ударом слегка изменил траекторию его полета, отправив тяжелый предмет на левый фланг.
Толпа накатила разом.
Юрий сделал прыжок и оказался стоящим на барной стойке. Нанеся пяткой удар назад и попав ею в голову бармена, пытавшегося ударить его по ногам палкой, диверсант прыгнул в зал. Пролетев над головами беснующейся толпы, он кончиками пальцев оттолкнулся от поддерживающей потолок балки. Послушное тело исполнило сальто и приземлилось в пустующей части зала, за спиной толпы. Теперь у него было место для маневра, и диверсант перешел к бесконтактному бою.
Набегающие с разных сторон мужчины пролетали мимо, то, ударяясь головами в опорные столбы зала, поддерживающие потолок, то о тяжелые грубые столы, то путались в своих ногах и их топтали наступающие следом. Изредка Саблин, непрерывно перемещаясь, выдергивал из толпы, то одного, то другого нападавшего и использовал его, в качестве щита. Получив несколько увесистых ударов, живой щит терял сознание, тяжелел в руках, и тогда приходилось выбирать другой. Удары он наносил только по болевым точкам, в пол силы, боясь убить или покалечить, кого ни будь из нападавших.
«А вот это уже серьезно. Так мы не договаривались», – подумал он, когда увидел, что трое колонистов устроились на стойке бара и целятся в него из пистолетов. Рука нырнула в карман и три камня голыша, пролетев метров десять, врезались в головы нарушителей правил кабацкой драки. Стойка мгновенно очистилась. Нарушители порядка, как сбитые кегли рухнули вниз.
«Пора заканчивать», – решил диверсант, – и так уже в этой толпе многих помяли.
Круговым движением обеих рук он сбил четверых ближних к нему нападавших и разрывая дистанцию отпрыгнул назад, почти к самой входной двери. Толпа угрюмо двигалась на него.
Набрав в грудь побольше воздуха, и демонстративно заложив руки за спину, Саблин свистнул. Это не было коротким разбойничьим свистом, сигналом к нападению или к отходу. Звук был долгим и пронизывающим, будто оперный тенор взял верхнее «ля» и никак не может остановиться, а пораженные длительности звучания зрители уже с нетерпением ждут его окончания. Это был боевой свист аборигенов с Ундары, где побывали в ходе одной из операций Росомахи. Электролампочки в зале стали лопаться одна за другой. Зазвенели и брызнули осколками стекла бутылки на витрине за барной стойкой. Несколько человек пытались закрыть руками уши. Вся толпа присела. Когда же издаваемый звук стих, на ногах в зале не осталось ни одного человека.