Росомаха
Шрифт:
Он вернулся в спальню. Там ничего не изменилось. Оля по-прежнему поглаживала сына. Илья присел рядом, поправил жене волосы.
— Как ты, Оля?
Она не сразу ответила. Илья уже думал, что не дождется ни слова, но она прошептала:
— Она ушла.
— Что? Да, да, не волнуйся. Она ушла и больше не вернется.
Показалось ли ему, что Оля слабо качнула головой? Он не решился уточнять, только прикрыл глаза.
Выждав какое-то время, он тихо спросил:
— Оля, почему ты так испугалась? Ведь это всего лишь какая-то
Оля молчала, и он добавил:
— Тебе нельзя так нервничать — ты же в положении. Мало ли что, — он поцеловал ее в плечо.
— Это не побирушка, — прошептала Оля.
— Что? — он опешил. — И кто же это? Ты знаешь эту старуху?
— Нет.
Молчание.
— Так почему ты говоришь, что она не побирушка?
— Она смотрела мне в живот.
Он вздрогнул. Будто пытаясь защититься от тревоги, с новой силой хлынувшей в душу, он заметил про себя, что Оля не могла видеть, куда смотрит старуха. Темнота, расстояние и… старуха — в капюшоне, ее лица не было видно.
Оля, догадавшись о его сомнениях, сказала:
— Я чувствовала, как она смотрит именно на мой живот.
— Но зачем, Оля?
— Не знаю. Она… она хотела… — Оля всхлипнула. — Я ничего не знаю… Не помню…
Она заплакала. Заплакала, пытаясь сдерживаться, чтобы не разбудить Данилу.
Илья прижал ее к себе, успокаивая, поглаживая по спине и следя за сыном. Значит, сегодня больше никаких вопросов. Смысла в них нет — он все равно не узнает ничего нового. Но от напоминаний Оле будет вред. Нужно, чтобы она заснула. Нужно дождаться завтрашнего дня.
Теперь он намерен найти Назарова, чего бы это ни стоило. Пусть сержант делает, что хочет, пусть звонит десяток раз, куда надо, но капитана найдет.
Теперь старуха в плаще — не фантом. Ее видела даже Оля. И необъяснимые реплики жены лишь усилили уверенность Ильи, что старуха каким-то образом связана с происходящим в поселке. Например, с тем, что большинство жителей не могут выехать за пределы. И еще старухе явно что-то надо от его семьи.
— Все хорошо, милая, — шептал он, размышляя, как уберечь жену и сына. — Не волнуйся. Все хорошо.
КЕХА вышла на центральную улицу и медленно двинулась в южном направлении.
Она останавливалась у каждого дома. Принюхивалась, подбирала какую-нибудь мелочь, типа камешка, травинки, листика или сучка. Все это она слаживала в карманы плаща.
Изредка КЕХА задерживалась в чьем-нибудь дворе, и ее два-три раза заметили. У кого-то она вызвала испуг, у кого-то — негодование. Один мужчина даже выбежал во двор, но, конечно же, она уже покинула его территорию.
По мере приближения к выезду из поселка, ночь набирала обороты, и люди все чаще спали. После часа ночи погасло уличное освещение, и поселок погрузился во тьму.
КЕХА продолжала свой обход. Чтобы заглянуть в каждый двор ей понадобится еще не одна ночь. Впрочем, сегодня она, прежде всего, преследовала иную
Росомаха слабеет, но еще очень нескоро у прожорливых тварей появится шанс разобраться с Ней. Не все так просто. Путь к полной свободе долгий и тернистый.
КЕХА миновала торговый центр, и через один квартал что-то заставило ее повернуть влево. В узенький переулок, выводивший к озеру. КЕХА позволила интуиции вести себя — в последнее время эта ее составляющая усиливалась и усиливалась, требуя выхода. Точь-в-точь, как в стародавние времена, когда удавалось прикоснуться к СИЛЕ. КЕХА подчинялась этому для собственного блага.
Не дойдя до окраины поселка сотню шагов, КЕХА замерла. Перед ней был обычный одноэтажный дом из красного кирпича. Забор в человеческий рост. Деревья во дворе. Одно окно фасада полностью скрыто высоким кустарником.
Потянув носом, КЕХА поняла, что на сегодня ее обход завершен.
Она уже наметила потенциальные жертвы, но вариант этого дома оказался самым подходящим. Здесь беременная женщина коротала ночь в одиночестве. С ней не было мужа и впридачу маленького ребенка. Или младшей сестры, как в другом месте. Или родителей.
КЕХА справилась бы с кем угодно, но она понимала, что лучше обойтись минимум свидетелей. Еще лучше, если их не будет вообще. Как, например, в этом доме.
СИЛЫ уже достаточно, чтобы действовать в открытую, но почему бы не оттянуть этот славный момент еще на пару деньков?
КЕХА вошла во двор.
Даша лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, прислушиваясь к тиканью часов в гостиной.
И как ей пришло в голову, что она без проблем проведет в одиночестве несколько ночей, пока муж не возвратится из командировки? Говорила же мама, пытаясь помириться, чтобы она осталась у них на ночь. Не надо было с ней вообще ссориться.
Спать не хотелось. Казалось, сейчас день, просто на улице темно. Солнечное затмение или как там это называется. Какое-то время Даша смотрела телевизор в надежде, что ее начнет клонить в сон, но это не помогло. Давно наступила ночь, поселок будто вымер, и ей пришлось выключить «ящик» и лечь в кровать, рассчитывая, что это подействует.
Не подействовало. Только хуже стало. Теперь ее уже ничто не отвлекало от собственных мыслей и… непонятной тревоги.
Еще днем ребенок тарабанил ножками в живот, чего раньше никогда не было. Если она не ошибалась, прежде он вообще не давал знать о своем существовании. Странно, Даша ждала этого — сколько раз она с завистью слышала, как женщины рассказывали, что ребенок бьет ножкой в животе, но почему-то радости это не принесло.
Даша лежала, понимая, что заснуть удастся нескоро, думала про ребенка, когда удар ножкой в животе заставил ее вскрикнуть.