Россия 2015. Эпидемия
Шрифт:
«Ну вот, деревня уже закончилась, – подумал Колосов, оглянувшись назад, – а „гаваец“ и не думает терять концентрацию или на что-нибудь отвлекаться»
Они отошли от околицы совсем недалеко, когда грянул выстрел. Все – и конвоиры, и конвоируемые одновременно обернулись в ту сторону, откуда он прозвучал. Ахмат лежал, уткнувшись носом в землю, так и не выпустив из рук ни чемодана, ни автомата. Пленные тут же набросились на своих конвоиров, пытаясь вырвать у них оружие. На удивление, мальчишка оказался куда более цепким и сильным, чем мог себе представить Колосов, и он все еще пытался отцепить того от автомата, когда услышал две короткие очереди. Одной из них майор уложил «натовца», а второй – мальчишку.
Виктор Петрович оторвал взгляд от убитого соперника; от деревенской околицы к ним бежали Вика и Лена. За ними неспешным твердым шагом следовала Марина. Колосов пошел навстречу дочери, и через несколько мгновений отец и дети уже стискивали друг друга в объятиях. Лена, не скрывая радости, со всего разбегу бросилась на шею Андрею, который был явно смущен столь бурным и откровенным проявлением чувств. Марина подошла к лежащему навзничь Ахмату и деловито принялась выдирать свой чемодан из скрюченных пальцев покойника. Слегка отстранив от себя Лену, громким командным, нарочито форсированным голосом майор обратился к Марине:
– Отличный выстрел, Марина Викторовна! Честно скажу; не ожидал. От лица командования за проявленные в бою мужество и героизм объявляю вам благодарность!
– Да пошел ты!.. – Марина взяла в руки чемодан, забросила на плечо Ахматов автомат и побрела в сторону Лениного дома.
– Что это с ней? – удивился Андрей, придерживавший одной рукой за плечи Лену, прильнувшую к его широкой груди.
– Да оставьте вы ее, Андрей Сергеевич. – Свирский уселся прямо на траву, пытаясь дрожащими пальцами выковырять из упаковки таблетку валидола. – Не у всех же вместо нервов стальные канаты, как у вас. Человек такой стресс пережил… И потом, не забывайте, что она нам действительно жизнь спасла, так что ваше ерничанье по этому поводу, по меньшей мере, неуместно.
– Да я, ей-Богу, от чистого сердца… Я не имел в виду ничего плохого… – смутился майор.
К Колосову, с которого уже схлынула волна несказанной радости, испытанной по поводу счастливого освобождения, вернулась способность мыслить логически.
– Андрей, нам надо торопиться. Скоро начнет темнеть. Нам надо что-то решать с машиной, да и этих, – он кивнул в сторону убитых, – могут начать разыскивать. Так что, Лена, приютите, пожалуйста, у себя Вику и Анатолия Львовича, пока мы что-нибудь придумаем с машиной.
– Нет, нет, я с вами, – попробовал вяло протестовать Свирский.
Мягко, но настойчиво, не слушая возражений, девушки помогли профессору подняться и, поддерживая его с двух сторон, повели на другой конец деревни, к Лениному дому. Андрей, проводив взглядом ушедших, принялся обыскивать трупы, доставая и складывая в кучу боеприпасы и оружие.
– На, Петрович, держи. – Он протянул Колосову бумажник, выуженный у него при обыске дотошным Ахматом. – Этих нельзя оставлять на виду. Давай их под откос, к воде.
Когда с неприятной процедурой было покончено, майор снова обратился к Виктору:
– На лесопилке могли слышать выстрелы, так что они могут идти или ехать вдоль берега. Видишь, вон там, впереди кусты? Заляжешь за ними. Если машина – бей сразу в лоб гранатой. А мы с Мишкой – сейчас в лес и к лесопилке двинем по опушке.
– Андрей, ты когда-нибудь пилораму видел? – усмехнулся Колосов.
– Нет, а что?
– А то, что когда она работает (а она работает, слышишь?) не то что выстрелов за три километра, но и соседа, орущего тебе в ухо, не слышно.
Андрей прислушался. Во влажном вечернем воздухе действительно были различимы отдельные высокие взвизги пилорамы.
– Все равно, Петрович, оставайся здесь. Нехорошо оставлять женщин одних. Профессор не в счет. Его самого как бы инфаркт не стукнул. А мы бегом. Быстренько все обтяпаем. Жди нас здесь, приедем на грузовике.
Они убежали в сторону леса, а Колосов направился к кустам, указанным майором. В то, что кто-то из охраны лесопилки появится здесь, он не верил. «Ребята ведут здесь курортный образ жизни, и чувство опасности у них наверняка притупилось. Да и от кого им ждать опасности? С ментами они в дружбе, с айфоровцами, как выяснилось, тоже, местные жители так запуганы, что обходят их за версту. Так что они уже и забыли, небось, когда в последний раз пользовались огнестрельным оружием. Здесь им хватает и палки», – подумал Колосов, стараясь поудобнее разместиться на выбранной позиции. Прошло минут сорок. Сумерки сгустились до такой степени, что уже было не различить, что там за двадцать метров: то ли молоденькая березка, то ли человек стоит. Колосов напряженно вслушивался в звуки окружающего мира, но ничего не было слышно, кроме радостного кваканья одуревших от любви лягушек, да редких всплесков воды, когда выпрыгнувший крупный сазан шлепнется о речную гладь. А может быть, это семейство выдр, живущих в норе, у самой воды, отправилось на последнюю в этот день охоту. Некоторое время назад Виктору показалось, что он слышал звук одного или двух взрывов, а потом автоматные очереди, но вскоре ветер поменял направление, и со стороны лесопилки не доносилось больше ни звука. Сначала он услышал мотор идущей со стороны леса машины, а потом и увидел горящие фары повернувшего к нему грузовика. Колосов поднялся на ноги и пошел к нему навстречу. Из кабины затормозившей перед ним машины выскочили Андрей и Михаил, радостные, еще не остывшие от недавно завершившегося боя.
– Все в порядке, отец, крикнул Михаил, никто не ушел.
«Надо же, что оружие делает с человеком, он никогда меня так раньше не называл. Винтовка рождает власть», – вспомнил «великого кормчего» Виктор Петрович, а вслух сказал:
– Ребята, а легковую машину вы там не приметили, на всякий случай?
– Были. Две. Джип и «батон». Но одну мне пришлось гранатой, – с сожалением констатировал Андрей, – а на джипе Марлен пытался смотаться, так работяги разоружили двух охранников и порешили его.
– Да, двигатель заклинил. Я проверял, его очередью прямо-таки прошило, – добавил Мишка. – Все. Тебе доложились, поедем нашу машину вытаскивать.
– Я с вами.
– Не надо, пап. Мы с собой шестерых человек оттуда взяли. Управимся сами, – успокоил сын.
Колосов поднял глаза и попытался разглядеть в кузове этих шестерых, но, ослепленный фарами, так ничего и не увидел.
– Ладно. Тогда я пошел к Лене. Ждем вас там.
Ночь окончательно вступила в свои права и, если бы не рассеянный серебристый свет луны, Виктору было бы трудно найти дорогу к дому гостеприимной Лены. Местное население не засиживалось затемно, видимо экономя на свечах и керосине. Свет так и не зажегся ни в одном из деревенских домов. Дойдя почти до конца деревенской улицы, он увидел, как огонек свечи оранжевым светлячком мерцает в окне Лениного дома, озаряя комнату неверным, колеблющимся светом. Когда Лена впустила его в дом, и он прошел в столовую, то заметил, что все их вещи снова упакованы в сумки, аккуратно сложенные в углу комнаты, а за столом сидит Вика, перед которой разложены карты Таро.
– Что-нибудь случилось? – с тревогой в голосе спросила она, увидев, что отец вернулся один.
– Все в порядке, малыш. Ребята поехали за машиной. Думаю, что максимум через час они будут здесь, – успокоил ее он.
– А мы пытаемся будущее свое увидеть, – объяснила Лена, заметившая взгляд Колосова, брошенный на стол. – Марина и Анатолий Львович спят. Может быть, вы тоже приляжете?
– Спасибо вам большущее, Леночка. Не хлопочите. Я присяду на диван и подожду ребят.
Виктор Петрович отключился почти сразу же, как только удобно расположился на мягком диване. К действительности его вернули руки дочери, тормошащие за плечи.