Россия для россиян
Шрифт:
Политика насаждения русофобии принесла свои результаты: убийство русского стало нормой жизни.
За 5 последних лет число неопознанных трупов возросло более чем в 5 раз, с 6 до более чем 30 тысяч в год, и большинство этих трупов — русские трупы.
Преступление, совершенное русским против представителя иной национальности, автоматически считается проявлением расизма, фашизма и ксенофобии; преступление же, совершенное против русского, — «бытовухой».
Граждане России доведены до последней степени одичания, до зверских убийств, подобных убийству в Тверской области, когда священника
Позиция государства представляется простой, однозначной и предельно понятной. В Кондопоге преступление совершили не те, кто резал и убивал, а те, кого резали и убивали. Просто потому, что они были русскими. Думаю, если бы они представляли другую национальность, позиция государства была бы иной.
Когда говорят: «Русский священник с семьей просто задохнулись угарным газом»… это напоминает позицию польских властей, которые рассказывают, что десятки тысяч пленных красноармейцев никто не убивал — они вымерли от голода и болезней исключительно сами. Практически по своей собственной доброй воле. Я могу себе представить, какая истерика была бы поднята государством, если бы это был не православный иди не русский священник.
Почти любая попытка борьбы с этнической преступностью вызывает истерические обвинения в фашизме, потому что такая преступность наиболее удобна и наиболее угодна не отдельным переродившимся начальникам, но всему коррумпированному до мозга костей государству.
И в этих условиях президент Путин заявляет, что законы, позволяющие объявлять экстремизмом не только самозащиту, но даже простую критику начальства, законы, по сути дела запрещающие критику властей как таковую, — видите ли, недостаточно жестки. Похоже, следующий этап — введение внесудебных расправ над инакомыслящими и над всеми россиянами, имеющими чувство собственного достоинства. Правящая бюрократия пытается отнять у народа не просто право на самозащиту, но и само право на существование.
Говоря о русских как о «коренном населении», как говорят о «малочисленных народах Крайнего Севера», правящая бюрократия пытается низвести нас до положения национального меньшинства в стране, управляемой кремлядью, принадлежащей на правах собственности «лицам кремлевской национальности» и населенной неприхотливыми, покорными и на все согласными людьми из депрессивных регионов Средней Азии и Кавказа.
Но мы собрались здесь не для того, чтобы поговорить об этом.
Мы собрались здесь для того, чтобы сорвать эти преступные планы.
Чтобы нынешнему поколению «кремлевских мечтателей» пришлось хоть раз в жизни подумать о чем-то полезном или навсегда уйти со сцены истории.
У них ничего не выйдет.
Россия — не «Курск», она не утонет.
Когда-то мы дали приватизировать заводы и недра нашей страны, и сегодня они служат даже не нашим бандитам, а иностранным конкурентам, — кому угодно, кроме нашего народа, создавшего эти заводы и освоившего эти недра.
Придет время, и мы исправим эту ошибку.
Но сегодня окровавленные, грязные лапы правящей бюрократии тянутся к самому имени «Россия».
Мы не дадим им сделать имя нашей страны, имя нашего народа ругательством, а самих себя — изгоями в мире, от которых отшатываются с ужасом и стыдом, как от прокаженных — как сегодня отшатываются от самого имени российских реформаторов, коммерческих и силовых олигархов!
Сегодня патриотизм, патриотическое движение становится сутью и стержнем, квинтэссенцией борьбы за будущее России, за ее процветание и прогресс.
Патриотическое движение должно не отталкивать, но гармонично вобрать в себя и переработать, ассимилировать все здоровые силы общества, не приемлющие диктатуру коррупции и насилия — под видом диктатуры закона, борьбу с Россией — под видом борьбы с экстремизмом, разжигание межнациональной розни — под видом противодействия ей.
В оппозиции есть патриоты, либералы и борцы за социальные ценности, то есть коммунисты.
Но если отбросить шваль и мерзость, присосавшуюся к либеральным ценностям, приватизировавшим и извратившим их, — разве патриоты не либералы?
Мы же знаем, что раб и холуй не будет защищать свою Родину — он способен мечтать лишь о новом хозяине. Я еще помню, как говорили в очередях ветеранам: «А если б не ты, мы бы сейчас баварское пиво пили, а не за жигулевским давились». Это не только анекдот, так бывало, хотя и очень редко.
А это значит, что для свободы и независимости Родины ее граждане должны быть свободными. А это и есть подлинный либерализм — не по-чубайсовки, не по-гайдаровски, не по-бандитски, а по-честному.
С другой стороны, нищий человек тоже не сможет защитить Родину. Во-первых, у него для этого просто сил не будет, а во-вторых, он о куске хлеба будет думать, а не о суверенитете. Кто знает, что такое голод, меня поймет.
А это значит, что для свободы и независимости нашей Родины ее граждане должны иметь нормальные социальные права. И это делает честного патриота если и не сразу коммунистом, то, во всяком случае, последовательным сторонником социальных ценностей.
Бандиты всех мастей страшатся растущего самосознания русского народа и пытаются вбить между нами клинья, разделить нас на патриотов, либералов и коммунистов, натравить друг на друга и затем перебить поодиночке. Главный вопрос, который задают бывшие журналисты, отрекшиеся от своей благородной профессии и пошедшие в штатные и внештатные «соловьи Старой площади», — да как же вы, патриоты, можете общаться с либералами? Да как же вы, либералы, можете общаться с коммунистами? Да как же вы, коммунисты, можете общаться с патриотами? Вы же такие хорошие, а они — такие плохие!
Отвечаю: ради счастья и благополучия нашей великой Родины мы можем и вполне готовы общаться даже с кремлевскими «жырнолиздами».
Мы люди, а не быдло, которым хотят сделать нас «лица кремлевской национальности». Никому и никогда больше не удастся поссорить тех, кто любит свою. Родину и верно служит ей.
Конечно, во всяком движении есть люди, а есть предатели.
Союза с кремлядью, их представителями и пособниками или, — в терминологии, разумеется, исключительно начала XVII века «ворами», — быть не может.