Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями
Шрифт:
«Арабская весна» оказалась неожиданностью для европейских и американских политиков, политологов и журналистов. Первоначальная растерянность сменилась рекомендациями лидерам стран, охваченных волнениями, не подавлять протестные выступления силой, не ограничивать свободу доступа к информации, не пресекать «демократизации» правящих режимов, прислушаться к голосу масс и прочими типовыми советами, чрезвычайно полезными для всех к ним причастных, кроме тех, кому они были адресованы. Популистская демократическая риторика западных лидеров, не понимающих, что именно происходит в регионе, и не способных повлиять на эти события, но искренне уверенных в обратном, была вскоре дополнена действиями. Арест счетов и отказ в приеме свергнутых президентов, прямая военная и финансовая поддержка антиправительственных выступлений в Ливии и косвенная в Сирии резко контрастировали с демонстративным молчанием в отношении подавления интервенционным корпусом ССАГПЗ шиитских волнений на Бахрейне и чрезвычайно осторожными комментариями в отношении ситуации
Между тем верхушечные перевороты в Тунисе и Египте, в ходе которых верховные правители были свергнуты недовольной ими частью элиты, которая использовала в своих целях протестовавшую против бюрократии и коррупции «твиттерную молодежь», люмпенизированные слои общества и консервативных мусульман, открыли дорогу к власти исламистам, а не демократам западного типа. Ситуация в Ливии и тем более Сирии также имела мало отношения к демократии: правящая власть в этих странах может быть жесткой – или никакой. Разумеется, подавление волнений присущими местным режимам методами невозможно без жертв – тем меньших, чем быстрее эти волнения подавляются. Однако падение режимов вызывает неизмеримо большее число жертв и почти неизбежный распад не устоявших перед сочетанием внешнего и внутреннего давления государств, без малейшего шанса на демократические изменения в том виде, которое в это понятие вкладывает Запад.
Ни Афганистан, ни Ирак так и не стали уроками для Вашингтона и Брюсселя. Впрочем, современная политическая элита Запада не извлекает уроков даже из собственной истории. Простое понимание того, что Сократ в Афинах был отравлен по итогам демократического голосования и Гитлер в Германии пришел к власти демократическим путем, отсутствует у тех, для кого «право народа свергнуть тирана» является догмой, равноценной Святому Писанию. Как правило, на современном БСВ те, кто свергает авторитарных лидеров, служат инструментом для прихода к власти диктаторов не лучших, чем те, кто отрешен от власти. Вариант – военная хунта с большим или меньшим влиянием племенной элиты или исламская бюрократия. Последняя во многом напоминает социалистические авторитарные режимы ХХ века. Разница между Коминтерном и «Аль-Каидой», нацистами и партией БААС, большевиками и «Братьями-мусульманами», советским Политбюро и иранским Советом по целесообразности гораздо меньше, чем представляется на первый взгляд. Тем более что у истоков многих политических партий, идеологических доктрин и средств массовой информации исламского и в первую очередь арабского мира стояли беженцы из Третьего рейха или советники из СССР – а иногда и те, и другие. Что, вместе с местными традициями, сформировало в регионе гремучую смесь, уцелеть в которой западный либерализм не имел ни малейших шансов. Термин «исламофашизм» в отношении Ближнего и Среднего Востока возник не случайно. История переворотов, путчей и диктатур в местных «республиках», напоминающая смену хунт в странах Латинской Америки с таким же, как и на БСВ, влиянием левых и национал-социалистических идей, но без доминирующего в ближневосточном обществе ислама, говорит сама за себя.
Мавритания с ее двухпалатным парламентом получила независимость в 1960 г., став исламской республикой. 17 лет правления ее первого лидера окончились серией военных переворотов – в 1978, 1979, 1984 годах. Затем страна прошла сравнительно стабильный период правления полковника ульд Тайи на протяжении 21 года и перевороты в 2007 и 2008 годах.
Алжир ликвидировал французское владычество в 1962 г. и оказался под контролем Фронта национального освобождения и Ахмеда Бен Беллы, которого в 1965 г. сверг Хуари Бумедьен с его однопартийной системой и ориентацией на социализм. После смерти Бумедьена в 1979 г. страну возглавил Шадли Бенджедид, правивший до 1991 г., когда армия отстранила его от власти. Военное положение и отмена результатов выборов, в итоге которых власть должна была перейти в руки исламистов, привели к гражданской войне 1992–1999 годов, окончившейся с приходом на президентский пост Абдельазиза Бутефлики. Итогом стало хрупкое перемирие, введение многопартийной системы и работающий парламент – но с 2008 г. количество президентских сроков не ограничено, а гражданская война может вспыхнуть в любой момент.
Тунис получил независимость в 1956 г. под руководством Хабиба Бургибы – пожизненного президента, который ввел многопартийность, учредил парламент, светские суды, отменил многоженство, – и был смещен в 1987 г. Зин эль-Абидином Бен Али. С 2002 г. возрастной ценз кандидата в президенты и число сроков его правления были отменены, но 14 января 2011 г. президент бежал из страны, а политическая ситуация в Тунисе балансирует на грани хаоса. Пока что исламисты стали лидирующей политической силой в парламенте.
В Египте монархия была свергнута в 1952 г., и с 1953 г. страна стала республикой во главе с президентом Мохаммедом Нагибом, которого в 1954 г. сменил Гамаль Абдель Насер, с 1958 по 1961 г. руководивший Объединенной Арабской Республикой (ОАР), в состав которой помимо Египта входила Сирия. Смерть Насера в 1970 г. привела к власти Анвара Садата, а убийство Садата в 1981 г. – Хосни Мубарака, занимавшего президентский пост вплоть до отставки 11 февраля 2011 г., после которой он был отдан под суд Высшим военным советом. Завоевание парламентским путем власти в Египте является основной целью исламистов всего арабского мира, от «Братьев-мусульман» до «Аль-Каиды», и эти печальные для будущего страны перспективы достаточно реальны.
Первым президентом Сирии, независимой с 1946 г., был Шукри аль-Куатли, правительство которого было свергнуто военными в 1949 г. За следующие два десятка лет Сирия пережила 22 военных переворота. В 1970 г. власть взяла Партия арабского социалистического возрождения (БААС) во главе с Хафезом аль-Асадом, правившим до своей смерти в 2000 г., после чего президентом стал его сын Башар аль-Асад, ради чего пришлось менять национальное законодательство. Сирийский президент де-факто контролирует судебную, законодательную (Меджлис аш-Шааб) и исполнительную власть. Массовые антипрезидентские волнения 2011 г. заставили его, параллельно с их подавлением, предложить реформы. Однако обновление власти запоздало, действия по подавлению антиправительственных выступлений сочетали жестокость и неуверенность, а внешняя антиасадовская коалиция включила страны Запада, Турцию, Саудовскую Аравию, Катар и другие страны ССАГПЗ. На период написания данной книги правительство в Дамаске еще удерживало власть, однако страна балансировала на грани смещения режима и вероятного после этого распада на отдельные этноконфессиональные анклавы.
Эритрея – республика, президент которой теоретически должен избираться парламентом на 5 лет, на практике с 1993 г. управляется Исайасом Афеворки, который правил ею без выборов и прочих формальностей во главе единственной в стране легальной партии – Народного фронта за демократию и справедливость. Правда, в 1997 г. в рамках развития республиканских институтов были назначены 150 депутатов эритрейской Национальной ассамблеи. В 2002 г. в ходе регистрации религиозных объединений официальный статус в государстве получили мусульмане, приверженцы римско-католической, эритрейской православной и евангелической (лютеранской) церквей. Все прочие общины оказались вне закона – особенно не повезло пятидесятникам и свидетелям Иеговы, которых преследуют и население, и власти.
Джибути – президентская республика с 1977 г., единственной партией в которой с 1981 г. является Народное объединение за прогресс. Политическая жизнь в стране определяется борьбой за власть племен афаров и исса.
Турция – первое государство БСВ, где в 1923 г. республика, во главе которой встал генерал Мустафа Кемаль (Ататюрк), сменила монархию, на протяжении 80 лет управлялось коррумпированными гражданскими правительствами и военными, регулярно совершавшими государственные перевороты, в том числе в 80–90-х годах. В 2003 г. к власти пришла Партия справедливости и развития, ограничившая всевластие армии. Открытая дискриминация национальных (в первую очередь курдов) и религиозных меньшинств в этой стране сочетается с реально работающим парламентом – Великим национальным собранием Турции, действенной судебной системой и активными средствами массовой информации. При этом продвижение к демократии в турецком варианте означает сворачивание секуляризма, постепенную – «мягкую» исламизацию и рост великодержавных настроений в элите и обществе. Реставрация роли ислама на государственном уровне означает постепенное возвращение этой страны к роли лидера суннитского мира, которым она была в период Османской империи, когда турецкие султаны занимали место и исполняли функции повелителя правоверных – Халифа. Только такой сценарий может объяснить деятельность на внешнеполитической арене турецкого премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана, демонстрирующего амбиции, не сопоставимые с реальной ролью Турции не только в регионе, но и на мировом уровне.
В наиболее эффективной демократии БСВ – существующей с 1979 г. Исламской республике Иран, на деле осуществлено разделение ветвей власти, функционирует эффективный и активный парламент – Меджлис, в котором закреплены квоты для «единобожников»-зимми, признается существование национальных меньшинств, действует многопартийная система, пресса жестко критикует правительство, активна системная и внесистемная оппозиция. Иран во многом напоминает СССР времен застоя, партийная система которого доминировала над государственным аппаратом, с поправкой на то, что верховная власть в этой стране сосредоточена в руках теократии, а не КПСС. Государственнообразующая роль шиитского ислама законодательно закреплена. Другие группы, исповедующие эту религию, – не только представители шиитских «еретиков», но и ортодоксальные сунниты, находятся под жестким давлением. Страну возглавляет второй за ее историю Рахбар – Верховный руководитель, Али Хоменеи, в 1989 г. сменивший правившего с 1979 г. Аятоллу Хомейни, после смерти основателя Исламской республики. Несмотря на полномочия, сосредоточенные в его руках, он избирается и может быть отрешен от должности. Обычной для Ирана ситуацией являются разногласия Рахбара с переизбираемыми президентами страны, которые, как правило, разрешаются в пользу Верховного руководителя, хотя отдельные исключения имеют место.