Россия и Европа – игра на равных
Шрифт:
– Не спи, замёрзнешь, чай остывает, – вывел меня из воспоминаний Никита, уже прихлёбывавший горячий чай с пряностями. Он тоже удостоился награды императрицы за организацию первого в России морского похода на Дальний Восток через Индийский океан. Екатерина даровала ему графский титул и орден Андрея Первозванного.
– Когда домой отправимся? До распутицы бы успеть в Прикамье добраться, как минимум, а ещё лучше к лету обратно во Владик вернуться.
– Экий ты домосед, Андрюха, до Рождества надо задержаться в столице, я познакомлю тебя с интересными людьми. Думаю, на этот раз у тебя караван получится немалый. Только из академии наук шесть человек мечтают побывать на берегах Тихого океана. Полагаю, уже завтра к тебе потянутся желающие вложить средства
– Четвёртое декабря, – я взглянул на календарь наручных часов, – какой праздник?
– Праздник официального признания Владивостока и всего Приамурья! Силантий, неси шампанского! За нас, за Вовку и Палыча, за наши успехи, закончился период адаптации и вживания в образ. Теперь нам под силу реально изменить будущее страны к лучшему.
– Ты прав, предлагаю тост, за сбычу мечт, как говорили знакомые продавщицы. За то, чтобы наши труды пошли на благо Родины и нашим близким! За то, чтобы не было в России никаких революций и гражданских войн! За то, чтобы не стыдно было перед потомками!
Глава первая
– Нет, ваше сиятельство, нам надо спешить, – я ещё раз поклонился князю Соколову-Бельскому, стараясь вырваться из липкого гостеприимства, второй день обволакивающего нас праздными развлечениями.
С лёгкой руки нашего первого появления в его имении, после полной телефонизации княжеского дворца и окрестных деревень, Павел Петрович стал фанатом технического прогресса. Не удовлетворившись паровыми машинами, установленными на молотилке, он закупил английские косилки и жатки. Купил в Таракановке небольшой паровой катер, на котором катался по прудику возле господского дома, жаль, что зима не давала нам возможности прокатиться вместе с хозяином. Его «гайдуки» вооружились «Лушами», а сам он держал несколько револьверов, развлекаясь стрельбой по пролетающим воронам. Но, всё это было уже пройденным этапом, наш «Соловей-разбойник» мечтал удивить соседей так, чтобы слава о нём донеслась до самого Петербурга.
– Нет ничего легче, князь, – я с удовольствием направил мысли нашего гостеприимного хозяина в нужное русло. – Как вы относитесь к возможности подняться в воздух?
– Богоугодное ли это дело? – машинально перекрестился мой собеседник, – подняться в небо, подобно ангелу, не будет ли это ересью? Человеку не дано летать, можем ли мы нарушить божий промысел?
– Что Вы, князь, можем ли мы знать божий промысел? Господь дал нам волосы и ногти, но в работе цирюльников нет ереси, а они меняют нашу внешность. Человек рождён с ногами, чтобы ходить по тверди, но уже тысячи лет придуманные людьми корабли и лодки плавают по воде. И никто не считает это ересью, как и тысячи инструментов, облегчающих нашу жизнь. От ложки, коей мы едим суп, дабы не походить на животных, до ружей и пушек, сделавших нас сильнее любого зверя, медведя ли, тигра или льва.
Павел Петрович согласно кивал в такт моим рассуждениям, явно желая получить аргументы против своих оппонентов. Я, тем временем, закончил рисовать эскизы воздушного шара и подвинул в сторону князя бумаги.
– Вот, Павел Петрович, проект воздушного шара, способного поднять в воздух человека на высоту до ста саженей, выше любого окрестного дерева. Обойдётся он недёшево, но, во Франции месье Монгольфье1 уже поднимался на таком шаре и даже катает любопытных за деньги. Так, что никакой ереси в этом нет, более того, уже поговаривают о военном использовании воздушных шаров, в качестве разведки, например. И Вы вполне можете послужить России на этом поприще, я не сомневаюсь, что императрица оценит Ваши усилия.
После такой агитации князь был просто обязан, как патриот и честный офицер, создать воздушный шар, первым в России. Пришлось, правда, задержаться, чтобы рассчитать несколько вариантов установки горелки для подачи горячего воздуха, требуемое
Второй раз я путешествовал из Петербурга в Таракановку, к счастью, на этот раз без особого груза. Тридцать наших ребят, приплывших из Владивостока на кораблях, за полтора месяца в столице, неплохо оторвались. Ещё бы, каждому только я выдал по триста рублей на «представительские расходы», не считая своих накоплений. Великолепно одетые, знающие английский и французский языки, многие ещё немецкий, мои воспитанники произвели определённое брожение в умах петербуржцев. Загорелые, обветренные лица, безукоризненные манеры, револьверы на поясе, деньги в кармане, смелый взгляд и уверенная походка сильного человека, примерно так выглядели наши парни в Петербурге. Только разрезом глаз отличались от них полтора десятка башкир и вогулов, прибывших с нами. Среди них были Ильшат, Егор, Пахом, Фаддей, братья Агаевы и самые лучшие бойцы обоих подразделений.
Основной задачей, как и в прошлое посещение столицы, была «обкатка» моих соратников в большом городе, в незнакомой среде, практика в иностранных языках и общение с жуликами и пройдохами. Конечно, по пути в Россию, мы заходили во многие европейские порты, парни уже насмотрелись на Европу. Но, там стоянки были кратковременными, а в Санкт-Петербурге придётся жить долго. Поселились мы в нашей базе на Васильевском острове, где вполне хватило места всем. Я, с видом важного чиновника, провёл ревизию, моментально нашёл недостачи и недоделки. Воровства, к счастью, не обнаружил, но моим резидентам пришлось тяжко. Вплоть до того, что двоих я сразу забрал с собой в Воткинск, а Володя тут же направил им замену из Таракановки, пару месяцев справятся втроём, ничего страшного. Телефонизация Петербурга шла непростительно медленными темпами, позволяя нашей резидентуре прозябать, не умирая с голоду. Применить фантазию парни не пытались, видимо, сработал провинциальный комплекс.
Накрутив им хвоста, я поставил столичной команде конкретные задачи, сроки их исполнения и указал методы решения проблем. После этого, очередной раз, проинструктировав своих дальневосточных воспитанников на предмет поведения в большом городе, особенно по конфликтным ситуациям, оставил их развлекаться в столице, не забыв напомнить, чтобы искали себе невест, срока на это осталось не больше полутора месяцев. Моя же дорога лежала к Лушникову, отстроившему неслабый дворец, Акинфий Кузьмич развернулся в последние годы со всем провинциальным напором. Его резиновая монополия приносила больший доход, чем наше совместное ружейное производство. Несмотря на это, практичный тесть Володи, не терял голову и грамотно распоряжался своим Камско-Волжским торговым речным флотом. Уже третий год его пароходы опережали конкурентов в торговле, успевая сделать три-четыре рейса там, где их соперники еле заканчивали один.
С Акинфием Кузьмичом давно сложились простые родственные отношения, у него в доме я смог отдохнуть пару дней, не выходя на улицу. Наслаждался спокойным бездельем, думал, составлял планы, парился в бане, чёрт возьми. Четыре месяца мы не видели нормальной, человеческой обстановки, пищи из свежих продуктов и спокойной, мещанской жизни. Увы, это спокойствие, о котором мечтал полгода, надоело за два дня. Утром третьего дня своего отдыха у Кузьмича, я побрился, оделся в лучший костюм, и отправился наносить визиты. Первым делом, к нашей Марии Алексеевне, о существовании которой, грешным делом, забыл за прошедшие годы. Никита упоминал о ней по радиосвязи, что княгиня восстановила своё имение, но живёт в Петербурге. Отношения с Дашковой у Марии Алексеевны не заладились, от участия в продавливании наших товаров она отошла. Да и наши резиденты, обычные крестьянские и рабочие парни, явно стеснялись общаться со знатной дамой, спустили совместные коммерческие отношения на тормозах.